Глава 1. (1/1)

POV Шивон.«Super Junior – это семья», - обязательно скажет кто-то из мемберов в каждом интервью. Так оно и есть. Сейчас, действительно, мы семья. А то, что оставалось «за кадром», не станет достоянием общественности. И никто не узнает, как тяжело бывает Итуку. Или насколько Канин чувствовал себя виноватым за свои драки. Или как Хичоль и Кюхен боролись с болью и страхом. Или как Донхэ перенес смерть отца. Или что стоит Реуку быть постоянно милым. Или как тяжело было делить свою душу на тринадцать частей Хангену, когда он ушел. Или как старается Шиндон. Или сколького стоило Сонмину изменить свой характер для своего эгъё-образа. Или как Ынхек тренировался едва ли не до разрыва связок. Или как я полюбил Йесона.Меня, Чонуна и Ынхека называют самыми верующими людьми в группе. Я пришел к вере сам. В этом, как бы банально не звучало, непостоянном и жестоком мире шоу-бизнеса должно быть что-то, что позволит не сломаться. Семья? Мы можем не видеть родителей несколько месяцев. Любимые? Это невозможно, и дело даже не в контракте; как можно сказать, что ты любишь человека, если ты не сможешь уделить ему столько времени, сколько он заслуживает, будешь скрывать факт ваших отношений от всех, как преступник? Да, сейчас у нас есть мы. Но надолго ли? Усталость друг от друга никуда не деть. Каждый день отношения меняются от любви до ненависти. Я верю в Бога. Верю, что все происходящее послано им, как испытание, которое по силам. И, наверное, осознание этого помогает мне жить дальше.Пожалуй, я пропустил момент, когда понял, что чувства к Чонуну у меня не как к остальным участникам группы. Ложь – это великий грех, особенно, когда ты лжешь себе. Я переехал в отдельную квартиру, как только это понял. Но от себя не убежишь.

Наверное, мне было бы легче, если бы я не был католиком. Даже с осуждением общества можно смириться, в конце концов, уехать из страны. Но меня предавали и продавали столько раз, и если я предам то, что мне было дорого, то, что не дало мне сломаться, я себя возненавижу.

Мне и так есть за что себя ненавидеть. Ведь именно я привел Йесона в лоно церкви. Ему, пожалуй, было сложнее всех. Остальные участники как-то подружились по интересам, а его считали слишком странным. Реук, пожалуй, отличный актер - их фансервис идеален, но вот в общежитии они едва ли перекидываются парой фраз. Сейчас Чонун только холодно улыбается, когда кто-то из мемберов скидывает его руку. А несколько лет назад у него был нервный срыв. Это нигде не афишировалось, но ему пришлось обратиться к психотерапевту, который едва ли чем-то помог. То, что я смог помочь Чонуну – одна из немногих вещей, которыми я горжусь. И как теперь я смогу разрушить то, что было настолько выстрадано?Наверное, даже хорошо, что я не могу надеяться на взаимность. Не знаю, смог бы я тогда сдерживаться. В моем плеере, не в том, который может цапнуть любой из группы, а в том, который хранится в потайном кармане сумки, песни только Чонуна. Я вслушиваюсь в его голос и понимаю, насколько он прекрасен. А еще я думаю о том, насколько возбуждающими должны быть его стоны: хриплые, низкие, отрывистые.Я смирился с тем, что грешен. Я буду гореть в аду за эту любовь, так почему же не позволить себе хоть на миг забыться и представить, что это не мои руки скользят к низу живота, а маленькие ладошки Чонуна?Сейчас Йесон в ровных отношениях со всеми мемберами. Но вот вне камер свое время он проводит или в кафе, помогая родителям, или со мной.И это дает мне надежду на то, за что я проклинаю сам себя, но чего мне хочется больше жизни.Я люблю тебя, Ким Чонун. И все дал бы за то, чтобы ты полюбил меня.