Глава 14. Медвежья ярость (2/2)

- Ванюш, ну, что ты встал, как вкопанный, заходи в дом, и вещи неси, не роняй. Да что с тобой, неужели устал так? - затараторила бабушка, и я вымученно улыбнулся, будто бы у меня все в порядке, - Кстати, мама звонила Вань, волновалась. Накричала на меня, что я тебя на рыбалку отпустила, да еще на несколько дней и без связи…- Я позвоню ей, объясню, - я пожал плечами неопределенно, мысли сейчас были далеко, точнее, где-то рядом с Ариком.Перед тем как упасть на кровать, я все же заставил себя набрать ведро теплой воды и отправился в нетопленную баню, чтобы освежиться. Я еле стоял на ногах, сил не было даже удивиться, с чего вдруг мне стало так плохо. Медленно стянув одежду, я плеснул на себя водой и сразу задрожал. Кожа покрылась мурашками, и, поддавшись какому-то порыву, я вытянул руки перед собой, осматривая их, словно видел впервые. Или что-то изменилось… Пальцы пробежались от груди вверх по шее, я их точно перестал контролировать, и часто задышал. Возбуждаясь? Справиться с наваждением не удалось, я закрыл глаза, представляя, как совсем недавно этих мест касались его губы. Вот здесь… И здесь…Тело откликнулось на его образ почти мгновенно, что напугало меня и распалило сильнее, ведь если бы он мог видеть, что я делаю…Рука опустилась на впалый живот, и продолжая себя оглаживать, бока и бедра, я как будто ощущал его присутствие. Он бы не позволил мне остановиться, он бы вновь завладел моим телом. Я безвольно опустился на лавку, запрокинул голову и медленно, все еще смущаясь, раздвинул ноги, Так мне было удобнее прикасаться к себе, и, войдя во вкус, приглушенно стонал, сдерживаясь, но его имя, слетающее с моих губ, вполне можно было различить. Как же хорошо…И боль в пояснице практически отступила, хотя напоминание о прошлой ночи было скорее плюсом. Когда все закончилось, я горел от стыда и едва не плакал, ведь еще никогда не делал ?этого? раньше.

POV АрикЯ был рядом с дачей спустя пять минут, после того, как расстался с Ваней. Тьма, как же мне хотелось развернуть Хаммер, забрать моего мальчика и, усадив его в машину, рвануть куда нибудь подальше от этой дачи, поселка, Питера. Подальше от всех проблем, что словно тучи нависали над нами и становились только темнее и гуще. Но бегство не выход, я отчетливо это понимал. Однажды я уже бежал из этой страны. Тогда многие бежали, наивно полагая, что там их кто-то ждет, что где-то они нужнее, чем на Родине. Да, не спорю, для некоторых так и было. Если ты известный тенор или балерина. Но для большинства это было бегство в никуда. Таким как я, Иным, помогло бюро Инквизиции, некоторым удалось устроиться на работу в Дозоры Европы. Меня среди них не было. Не хотел я устраиваться в новой, навязанной мне жизни. Я помню, как тяжело мне было принять свое изгнание, по-другому я это не воспринимал. Я был изгнан из страны, которую искренне любил, и которой больше нет. Как и многие, я так и не смог адаптироваться в эмиграции. Сердце рвалось обратно, на родину. И я примчался сюда, как только смог. Мне даже удалось похоронить здесь родителей. Ведь отец на отрез отказывался лежать на Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, где было принято хоронить русских эмигрантов. Едва старик почувствовал приближение Костлявой, как тут же потребовал возвращения на родину. Я никогда не говорил родителям, что я Иной, но иногда мне казалось, что отец знает. Он просил меня о невозможном, но был уверен, что я смогу это сделать, смогу отвезти его домой. И я отвез. Через год после нашего возвращения отца не стало.

Не могу сказать, что эмиграция не дала мне ничего. Я приобрел друзей, полезные знакомства, связи. Но я навсегда остался русским офицером, преданным своей стране до последнего вздоха. Это мое благословление и мое проклятье.

Я встряхнул головой, прогоняя нежданные воспоминания. Это было так давно, к чему вновь рвать себе душу. Того белого офицера больше нет, как и страны, за которую он воевал.

Нырнув в Сумрак, я вышел из авто и направился к дому. Присутствие Светлого по-прежнему ощущалось, а значит, мой далеко не желанный гость все еще ждал меня.

- Значит, тебя отпустили, Батон? – спросил я, когда наши взгляды встретились. Он, как и я, погрузился на первый слой Сумрака, но даже здесь выглядел весьма потрепанным.

- Отпустили, - прозвучал его бесцветный голос.

- Зачем пришел? Задание выполнено, проклятье обезврежено. Тебе нечего здесь делать. Эта дача - собственность Дневного дозора. Светлым тут не рады.

- Я пришел за тобой.

- За мной? – я изогнул брови в удивлении, больше наигранном, чем в настоящем. Загорский был невероятно спокоен, что меня несказанно бесило. Я-то ожидал криков, рычания и прочих его обычных действий, а он стоял напротив меня и был абсолютно, пугающе спокоен.

- Да, - один едва заметный кивок. – Мы вместе покинули город и вместе вернемся обратно.

- Хм… - я вышел из Сумрака и уселся в ближайшем кресле, демонстрируя полное безразличие к его словам. – Я никуда не спешу. С сегодняшнего дня у меня законный отпуск и я могу проводить его как хочу и где хочу.

- Ты остаешься здесь из-за Него, - отозвался Загорский, после недолгого молчания, так же выйдя из Сумрака. Мы словно вели игру, правил которой не знали, но чувствовали интуитивно.

- Мм?..

- Соверин. Ты остаешься из-за него. Я вас видел.

Мне показалось или этот бесцветный голос все-таки дрогнул? Ну да, точно. Я достаточно хорошо знал Кольку, чтобы судить о его интонациях. И все же мне нужно было убедиться.

- И что же ты видел?

Опять пауза. Не иначе борется с собой, чтобы не выдать своих чувств. Я усмехнулся, отвернувшись, словно бы желая взять со стола початую бутылку пива.

- Я видел как вы… - пауза. ?Не смог? - щелкнул я пальцами, мысленно, разумеется. – Как вы целовались в машине.- И что с того? – на моих губах расцвела улыбка, а глаза сверкнули при одном только воспоминании о робких, нежных губах Вани. – Поцелуи не запрещены.

- Я хорошо тебя знаю, Арик. Так ты целуешь только тех с кем…

Ей Богу, мне показалось, что он сейчас покраснеет, как девочка-гимназистка. Но вместо этого он побледнел. Дурной знак. Значит, Колька на грани.

- Ну, продолжай… Что? Только тех с кем трахаюсь, ты это хотел сказать?

Колька побледнел еще сильнее, а его глаза загорелись лихорадочным блеском. Зверь рвался наружу, и я видел, какого труда ему стоит держать его внутри. Он облизнул губы, тяжело дыша и опустив глаза в пол, словно бы ему было больно или противно на меня смотреть.

Меня это бесило. Да кто он такой, чтобы высказывать мне свое осуждение?! Предъявлять претензии! По комнате разнеслось тихое рычание.

- Да, - выдавил он из себя.

- И что с того? – я не переставал улыбаться, причем, постарался, чтобы моя улыбка напоминала ему довольного кота, укравшего крынку сметаны и наевшегося до отвала. Это оказалось сделать достаточно просто. Едва я только вспомнил охваченное желанием лицо Вани и губы сами растянулись в нужной мне улыбке. – Мм?.. Я свободен, Ваня тоже. Мы оба взрослые люди. Или я должен обращаться в Ночной дозор за Лицензией всякий раз, когда захочу с кем нибудь переспать? – я с трудом не сорвался на крик, но вместо этого мой голос понизился почти до шепота. – А может, я должен спрашивать разрешения именно у тебя, Ники?

Загорский вздрогнул, когда я назвал его этим нежным именем, данным ему мною еще в кадетском училище. Сколько раз я с обожанием шептал его ему на ухо, когда мы были вместе. Даже потом, когда мы расстались и судьба развела нас по разные стороны в извечной борьбе Тьмы и Света, я не мог произнести его иначе. До сегодняшнего дня. Сейчас, произнеся его, я не испытал ничего, кроме брезгливости. Оно перестало быть волшебным. Оно больше не кололо сердце, не чаровало душу. Его место заняло другое имя. Имя, которое я до конца своих дней буду произносить с нежностью, теплотой и любовью. ?Ваня?.

Молчание затягивалось. Мне стало казаться, что воздух в комнате зазвенел от напряжения, а лес за окном стих в напряженном ожидании. Мы смотрели друг на друга и молчали. Подумать только, выяснять отношения через столько лет. И у меня и у него за плечами целая жизнь, а мы до сих пор не сказали друг другу всего. Оба пытались создать семьи (я так дважды), но неудачно, у обоих есть дети (хотя у Кольки они были, он уже успел вкусить этот горький плод, что мне лишь предстоит отведать). И за все эти годы мы не нашли в себе ни сил, ни возможности, чтобы выяснить отношения двух подростков, которые когда-то клялись в дружбе, а затем и в любви друг другу. А если мы не сделали этого раньше, то зачем делать это теперь, когда прошло столько лет?

- Не понимаю, зачем мы завели этот разговор, Коля? – озвучил я свою мысль, стараясь, чтобы мой голос звучал миролюбиво. – Мы давно уже расстались, к чему эта неуместная сцена?

Молчание. Стоит и только смотрит на меня. Раньше я бы наслаждался этим взглядом, таким обжигающим, будоражащим. Но сейчас он только раздражал меня. Я не понимал, к чему это все? Мы не раз встречались за все эти годы, но я не замечал и намека на былое чувство, а теперь, посмотрите-ка, да он весь позеленел от ревности. А ведь это он меня бросил, посчитав наши отношения неуместными, неправильными. ?Отношениями без будущего?. И что теперь? Неужели будущее внезапно обнаружилось? Бесит!- Ну хватит, я никуда не поеду, а ты проваливай, - я потер переносицу, демонстрируя свою усталость. – У меня была бурная ночь, да и утро тоже. Я устал и хочу отдох…Договорить мне не дали. Подлетев ко мне, Загорский обеими руками уперся в подлокотники плетеного кресла, тем самым, отрезая мне пути к отступлению. Его движение было настолько неожиданным и резким, что я умолк на полуслове и поднял на него глаза. В его взгляде читалась решимость, которой я уже давно не видел. Он глубоко дышал, словно старался насытить легкие кислородом впрок. А еще мгновение спустя, Загорский уже целовал меня. Настойчиво, требовательно, в общем, так, словно бы имел на это полное право. Сколько всего обещал этот поцелуй. Мм… И ведь случись это всего пару недель назад, я бы не задумываясь, принял все его обещания и завалил Кольку прямо на этом полу. А что, хорошая идея, трахнуть его, а потом прогнать. Что-то садиское внутри меня приятно заурчало, но я заставил его заткнуться. Мимолетное удовлетворение давней обиды не стоит того, что я рискну потерять в итоге. Поэтому я просто позволил ему целовать меня, не отвечая, но и не отталкивая. Этот поцелуй словно бы стал моим прощанием с тем чувством, которое когда-то согревало меня, а потом причиняло лишь боль.

Поняв, что я не отталкиваю его, Колька оставил мои губы в покое, переместившись поцелуями на шею. Его довольный стон, вызвал на моих губах усмешку, которую он не заметил, будучи слишком увлечен, как ему казалось, моим соблазнением. Я не шелохнулся, лишь мысленно позволяя себе отмечать некоторые детали и… я поймал себя на мысли, что думаю о Ване. Этой ночью он впервые вкусил прелесть плотской любви. Но он был искренен, его стоны и вздохи, шепот, крики, даже запах его кожи - все было пропитано искренностью. Чего я не мог сказать о Кольке. Он всегда был слегка жеманным, слегка играющим на публику. Вот и теперь, он предлагал себя, стонал и жался ко мне всем телом, но делал он это так, словно был уверен в результате, и это не заводило, а лишь бесило меня еще сильнее. Когда его рука легла на мой пах, я сжал его запястье.

- Хватит. Довольно представлений.

Стряхнув его с себя, я поднялся, поправляя рубашку. Но Загорский никогда не сдавался так быстро. Его руки тут же сомкнулись на моих плечах, прижимая его ко мне со спины.

- Почему, Арик? – от его влажного шепота у меня по телу мурашки пробежали.

- Ты знаешь ответ, Батон, – ответил я после секундной паузы, которая потребовалась мне, чтобы сделать вдох. – Причин достаточно.

- Арик… - объятия стали еще сильнее. – Я больше не служу в Дозоре. Мне плевать на Свет и Тьму. Я хочу быть с тобой… Арик…

От его слов меня невольно разобрал смех. Я не мог сдержаться и расхохотался. И этого человека я когда-то любил? Считал его едва ли не самим Светом? Светлый маг, что в открытую заявляет, что ему плевать на Свет. Ахахаха…

- Почему ты смеешься, Арик? – только тут я понял, что его руки меня больше не держат. В его голосе прозвучало удивление и обида.

- А ты не понимаешь, Ники? – мой смех прервался, так же внезапно, как и начался. – Мне плевать, служишь ты в Дозоре или нет. Это никогда не было причиной. Хотя о причинах лучше спросить тебя. Ведь это ты прогнал меня. Ты сказал, что наши отношения не имеют будущего. Так что случилось теперь? К чему весь этот спектакль? Только не говори, что мои отношения с Ваней пробудили в тебе ревность и всколыхнули старые чувства…

- Это из-за него?… - пробормотал Колька, так что я едва разобрал слова, – из-за Соверина?- Удивительная наглость. Ты что, правда, полагал, что я буду сохнуть по тебе всю жизнь? Что тебе достаточно щелкнуть пальцами, и я прибегу, приползу на коленях?! Вы, Светлые, действительно поразительно самонадеянны.

- Ты не ответил…

Все, меня прорвало. Я больше не мог выносить его физиономии, не мог его видеть. Так вот что он обо мне думал все это время. Считал меня запасным вариантом.

- Хочешь знать? Хорошо. Я люблю Ваню. Люблю, слышишь?! Но даже если бы и нет, я не стал бы тратить время на такую шлюху, как ты.

Загорский вновь замер, точно его внезапно паралич разбил. Я смотрел на него и буквально видел, как вокруг него рушиться мир. Его жалкий мирок, что он сам же и построил. Я разрушил его в одночасье, своим отказом. Своим бунтом, в его глазах.

- Я тебя ненавижу, Корф… - произнес он, наконец, подняв на меня глаза. – Ты разрушил мою жизнь. Ты не оставил мне ничего. Из-за твоего доноса, меня отстранили от работы. Все это время я старался не думать о тебе, убеждал себя, что не люблю тебя, никогда не любил… И ведь я поверил… а ты все разрушил.

- Это твои проблемы, Коля. Не нужно валить с больной головы на здоровую. Ты пытался жить во лжи, но это не возможно. А теперь правда такова, что я не люблю тебя. Любил когда-то, но этого чувства больше нет. Ты мне противен, Загорский. Убирайся.

Я отвернулся. Я действительно не хотел его больше видеть. Этот разговор поставил все на свои места, я освободился. Наверное, впервые за всю жизнь я ощущал себя по-настоящему свободным, готовым жить дальше.

- Арррик…- Хватит. Не теряйте лица, поручик.

Я слишком поздно распознал в его голосе рычащие нотки. Никогда не вставайте спиной к дикому зверю, даже если вам кажется, что вы его приучили. Обернувшись на глухое рычание, я тут же оказался сбитым с ног, а в миллиметре от моего горла клацнули челюсти огромного медведя. Я был придавлен к полу его массивной тушей. Глаза животного горели злобой и желанием разорвать меня на куски. Тьма, кажется, я попал.