глава 13 (1/2)
После разговора с Наташей Григорий заметно приободрился. Когда с тобой согласен кто-то еще, даже сложные решения даются легче.
В следующую пятницу в конце рабочего дня Синицын отыскал Марину, и они вместе зашли в ее кабинет. Мужчина подыскивал аргументы, хотел объяснить, почему не может быть с ней, а потом махнул на все рукой. Это она влезла в жизнь Григория, и извиняться за себя Синицын не собирался. Права Наташа — он давно не беззащитный растерянный мальчишка.— Марина, у нас ничего с тобой не получится. Ты можешь исполнить свои угрозы и хоть сразу после выходных рассказать в офисе. Я же надеюсь, ты и сама понимаешь, что вмешалась в чужую жизнь и готова принять последствия своих поступков.Серьезный тон, решимость во взгляде, и все же Григорий притягательный мужчина, пусть он и не достанется ни одной женщине.
Марина стушевалась:— Почему есть такие, как ты? Почему тебе нравятся парни, когда вокруг столько девушек? — голос дрогнул. — Почему не я?— А почему зеленый чай вместо красного? Марин – это жизнь. Моя жизнь и мои вкусы. Я не знаю, что тебе сказать. Можно строить рассуждения, апеллируя фактами из истории или рассуждать о предпосылках с точки зрения психологии, говорить о гомосексуализме, как о болезни, или стиле жизни, даже моде. Все можно. А смысл? Мне не перестанут нравиться парни.
Марина понимала — Григорий прав, но было банально обидно. Ее так просто отшили, даже не дав шанса. Но за две недели девушка успела заметить, что Синицына невозможно исправить или переделать, его равнодушие и отрешенность говорили лучше любых слов.
— Покинь мой кабинет, — прошептала Марина, из последних сил сдерживая горькие слезы обиды.Грегу повторять не пришлось, он бесшумно притворил за собой дверь и поехал домой. У него есть целые выходные, чтобы найти нужные слова и вернуть Миддлемиста.Альба нервно постукивал пальцами по рулю. Пятничные московские пробки раздражали до зубного скрежета. Он и так действовал по наитию, гоня от себя все сомнения, концентрируясь на дороге, не давал себе шанса на отступление.Оказавшись перед дверью Синицына, Мид готов был спасовать и вернуться обратно. Но где-то там, в недрах квартиры, находился дорогой ему человек, которому, возможно, плохо по неясным парню причинам. Пусть Альба и не нужен ему как любовник, а как друг? В действительности каждый вытягивает себя сам, но Мид может быть рядом и подбадривать неважно в какой роли.
Сжав кулаки, Альба костяшками пальцев ткнул в кнопку дверного замка.
— Мид, — Григорий недоуменно моргнул, он как раз думал о парне, и тот теперь стоит напротив него, набычившийся и злой. Ореховые глаза сердито смотрят на мужчину.А вот Тай церемониться не собирался и радостно приветствовал Мида. Альба, не обратив внимания на кота, прошел в квартиру, тесня Грега, пока тот не уперся спиной в стену напротив.— Говори мне все, как есть и не увиливай. Прогнать не получится.Синицын скривился, вот он шанс, который Григорий так хотел получить, но вот как-то слишком быстро он представился, мужчина не знал с чего начать.— Да в общем дурак я, абсолютный.— Говори мне то, чего я не знаю, — Альба ткнул пальцем в грудь Синицыну.Такой злой, такой близкий и родной, Мид стоит совсем рядом, всего в паре сантиметров. Григорий испытал прилив нежности и попытался обнять парня, но получил по рукам и еще один тычок, теперь под ребра.— Мне с самого начала стоило рассказать все тебе, — каялся Синицын. — Я столько раз просил тебя доверять мне, а сам подкачал.— Переходи к сути.И Григорий рассказал о Марине, о роли сестры в своей жизни, как переехал в Москву и почему перетрусил. Воспоминания из прошлого наслоились на новые неприятности, боязнь повторной огласки пересилила здравый смысл. В какой-то момент Григорию показалось, что быть одному проще, и тогда он воспользовался ссорой, чтобы оттолкнуть от себя парня. Синицын говорил долго, не пряча глаз, не подбирая слова, рассказывал, как на духу.— Простишь? — Григорий задал волновавший его вопрос.Мид молчал некоторое время, стараясь высмотреть что-то в глубине синих глаз.— Да куда же я от тебя денусь, — перестал мучить мужчину Мид, обнял за талию и прижался.Беспокойство последних дней отпускало, таяло под биением близкого сердца. Альба жарко поцеловал мужчину, игриво скользнул руками под рубашку и царапнул по животу. Синицын отвечал, стараясь выразить в поцелуе всю нежность и благодарность, которую испытывал.Сильно смущаясь, но вполне уверено Миддлемист потянул Григория в спальню.— Научи, — жарко выдохнул парень в самое ухо Синицыну, лизнул мочку, чуть прикусил.— Уверен? — Григорий расстегнул пряжку ремня на джинсах Альбы и уложил Мида на кровать.Потревоженный Тай спрыгнул на пол и забрался к себе в домик.— Я дважды не повторяю.Синицын действовал аккуратно, медленно раздел Альба и снял свою одежду. Покрывал поцелуями драгоценное тело, еле сдерживая собственное возбуждение. Это должен быть особенный раз для Мида, наполненный любовью и удовольствием.— Вау! У тебя на ягодице родинка. Сексиии, — восторгу Григория не было предела.— Заткись, я и так смущен, — тихо буркнул парень куда-то в подушку. — Ай! Ты что, ее лизнул сейчас? — Мид негодовал. — Извращенец.— Я злой и страшный серый волк. Я в извращеньях знаю толк, — процитировал Синицын, когда-то встреченный в интернете стишок.
— Ты меня пугаешь.— Ляг на животик.— Нет, я хочу видеть твое лицо, — ответил Альба.— Как скажешь, — согласился Грег, и новая нескончаемая цепочка поцелуев.Мид нервничал, тянулся к Синицыну, практически повисая на мужчине, и целовал, целовал в ответ, веря, что поступает правильно, и у них все получится.
— Не бойся, — в какой-то момент шепнул Григорий.— Мне неприятно, — Мид задышал чаще. – Странные ощущения.— Тише, это даже не половина, — подался вперед Грег.
— Вытащи, — нетерпящим возражений голосом произнес Альба и стал аккуратно отодвигаться.
Ему было не столько больно, сколько не по себе. Внутри давило, распирало. Жутко стыдно. Грег ухватил парня за бедра и с силой прижал к себе, в глазах Мида показался страх, строгое и вроде даже злое лицо мужчины, лишало остатков мужества. Синицын сбавил обороты и легко погладил Мида по бедру, чмокнул в коленку.— Верь мне и не забывай дышать, — мягко произнес Григорий.Он нагнулся за поцелуем, одновременно проникая глубже и приподнимая ноги Альба, раскрывая того для себя.Мид зажмурился и лбом уперся в плечо любовнику, мысленно жалея о своей затее. Пальцы помогли, конечно, но все равно больно. А на этих глупых форумах писали совсем о другом, и где это болезненно-острое удовольствие — непонятно. Художественная литература обидно расходились с реальностью. И только собственные упорство и гордость не позволяли спихнуть с себя Синицына и удрать. Может, немного надежды вносила и не пропавшая эрекция.
Альба стоически терпел, и Григорий это видел. Парень пыхтел как паровоз, волосы прилипли ко лбу и вискам, но при этом он молчал. Синицын обнял его за плечи и вошел наконец до конца, Мид мотнул головой и, ухватившись за Грега, попытался спрятать лицо у него на груди, но поза вышла неудобной, и он поставил подбородок мужчине на плечо.— Мид, тише-тише, солн...
— Договоришь – убью, — прозвучало грозное над самым ухом.Синицын замолчал и замер, лишь руки поддерживали Альбу. Мид прислушался к себе, пошевелился, стремясь устроиться с максимальным комфортом. Он хмурился или замирал, Синицын подтаскивал его к себе, стараясь отвлечь поцелуями, хотя Альба постоянно отворачивался. Но Грег пытался не дать ему зациклиться на неприятном.
— Итак. На чем мы там остановились? – вымученно улыбнулся Мид.— Я чувствую себя изувером, — виновато произнес Грег.
Синицын мазнул губами по щеке, подушечками пальцев коснулся скул и совсем медленно задвигался, не отводя взгляда от лица Миддлемиста. У мужчины в свое время первый раз вышел чересчур резким и быстрым на полудобровольных началах, болезненным, чувства были слишком расплывчатыми, чтобы хоть одно вышло на первый план. Но боль Григорий помнил хорошо, а теперь он и сам ее причинял.Мид задышал чаще, пульс вновь подскочил. Ощущения постоянно менялись, внося беспорядок и в мысли. Его распирало изнутри, хотелось соскочить и отползти подальше, чтобы никто не трогал. Но при этом где-то в районе солнечного сплетения зарождалось предвкушение, а в сводящих с ума метаниях виделась отчаянная привлекательность. Вроде, не так и плохо. И все же сердце билось мотыльком.
На самом деле, Альба мысленно чуть ли не к смерти готовился, поэтому проникновение не показалось ему таким уж чрезмерно болезненным, пугало чувство незащищенности, уязвимости. Сейчас Синицын вел его, делал что хотел, и приходилось доверять ему. Но ведь именно доверия им и не хватало, не единства в мелочах, а когда раскрываешь душу перед другим и не ждешь удара.Мид посмотрел в голубые глаза, темные, затягивающие, а сейчас и обеспокоенно-сочувствующие. Он видел в них заботу и понимал, что секс для обоих сейчас похож на пытку. Альба подумал и выдал мало-мальски страстный стон, но Синицын не проникся и начал отстраняться.— Стой! Не вытаскивай, — Мид прижал мужчину к себе, притянув ногами, и испуганно посмотрел на того.— Почему? – Грег недоумевал.— Эээ, я не переживу повтора...Синицын не сдержался и сдавленно засмеялся, тело затряслось от хохота, добавив Миду остроты ощущений.— Ч-черт, — просипел он. – Пошел вон с меня, — нахмурился Альба и уперся руками в грудь Григорию.Синицын все же сделал так, как хотел, а именно, поцеловал Мида и вышел из него. Вздох облегчения получился обидным, но Грег не подал виду, проигнорировав и шутливый удар по голове ребром ладони.— Переживешь, все ты переживешь. Ляг вот так, — Синицын потянул Мида на себя и устроил его поперек кровати, теперь голова Альбы свешивалась с одного края. – Держись за меня руками и не бойся, упасть я тебе не дам.
Мид нахмурился, затеи Синицына ему не нравились, но стало интересно, что тот задумал. Парень откинул голову и втянул воздух, не скрывая своей реакции на новое проникновение. Грег задвигался размеренными толчками, делая их предсказуемыми для Альбы.