глава 10 (2/2)

— Да ты просто рулишь и бибикаешь, — засмеялся Григорий.— Учись, Тишка, — Наташа подмигнула и встала у одной из машин. – Так что или думаешь, или покупаешь себе машину.Синицын не успел ответить, к ним подошел продавец.— Добрый день, — во все ?тридцать два? улыбнулся молодой человек.Спустя полтора часа Григорий стал обладателем Subaru Legacy в люкс-исполнении, а Наташа получила право первой обкатать новенькую игрушку.

Мужчина заскочил в офис, забрать документы, а потом отправился по своим делам, думая о скорой встрече с Мидом.Альба витал где-то там не первый день, вернувшись после выходного. Михаил наблюдал за движениями флориста. Парень в очередной раз сделал круг по салону, поправил букеты, перенес вазу с розами с витрины на столик у входа, загадочно улыбаясь, обвел пальцем бутон, и, смутившись, снова поставил вазу рядом с собой на рабочую стойку. Описав круг по залу, приступил к выполнению очередного заказа.— Что это с ним? – поинтересовался Никита у Михаила. Он пришел часом ранее, закончив свою работу, и теперь вместе со всеми наблюдал за кружением Миддлемиста. – Он уже в седьмой раз перестановкой занимается. Я считал.— Даже боюсь представить. Может, прикопаем этого Синицына в лесочке по-тихому, он мне ребенка путает.— Думаю, ребенок первым и будет против, — хмыкнул Никита и повернулся к Михаилу. – Помочь сегодня с разгрузкой цветов?

— Давай. Потом с девочками зайдем в кондитерскую, — стоявшие рядом продавщицы радостно заулыбались. Ягдин им подмигнул.— Твой ребенок пас, — озвучил очевидное Никита, – а жаль. Редкость – встретить человека, который не притворяется и никого из себя не изображает.— Это точно. Нелегко же таким живется.Мид ничего не слышал, ничего не видел вокруг. Он думал о той ночи, о последующих днях, о Тае, которого Альба навестил и заодно покормил рыбкой. И везде парню мерещились губы Грега, смешливые синие глаза, ироничный взгляд. Уколовшись в очередной раз о шип розы, Миддлемист заметил который час. Закончив с букетом, он отправился на встречу с Синицыным, скомкано попрощавшись с остальными.

Грег уже сидел за столиком, вот только не один. Рядом с ним что-то объяснял седовласый мужчина, листая документы. После его ухода, Синицын закрыл компьютер, вид у него при этом был задумчивый и несколько обеспокоенный.— Привет, — Мид сел напротив. – Кажется, у тебя была встреча?— Привет. Так ты их видел? Встречался с брокером и агентом по недвижимости. Прости, я думал успеть до твоего прихода, чтобы мы могли спокойно поесть, но первый попал в пробку, и все сместилось, — Синицын устало потер переносицу и отодвинул нетбук на край стола. – Некрасиво улаживать дела перед нашим ужином в одном и том же месте, но иначе я бы ничего не успел.— Не страшно, — улыбнулся Мид. – Я пришел раньше, поэтому наблюдал за тобой с углового столика. Позвал агента, значит решил переехать? А жаль, мне понравилась твоя квартира. И ты так все классно оборудовал для Тая. Я удивился. Многие ограничиваются миской и лотком, а не покупают кучу домиков, лежаков и тренажеров, по котором можно бегать.— Мне нравятся животные, да и лучше мелкий будет на препятствиях энергию тратить, чем грызть мои ноги и утаскивать вещи. Я дом покупаю, для того и агент. Сейчас покажу. — Синицын быстро открыл нужный документ и повернул нетбук к Миду.

На фоне ясного неба горделиво возвышался двухэтажный домина, явно построенный в прошлом веке и знавший лучшие времена.Альба присвистнул.— Цена высоковата для такой развалюхи. Там не просто краска облупилась, наверняка, еще и вся древесина сгнила, возможно, есть паразиты. Ты уверен в сделке?— Я не собираюсь в нем жить, — улыбнулся Синицын. — Владельцу срочно нужны деньги, чтобы погасить банковский заем, поэтому цена по сути занижена. Я выяснил, что к этому дому полагаются еще четыре незастроенных участка. Хочу снести дом и продать пять участков строительной компании. Документы подготовит агент, он же и проведет сделки, все займет максимум три дня, и я спокойно положу в карман несколько десятков тысяч долларов. Увидел возможность, не смог пройти мимо.— А ты молодец, — восхищенно протянул Мид.

С каждым днем он видел Григория с разных сторон. Сначала узнал его, как заботливого и внимательного человека, не избегающего ответственности, затем, как интересного собеседника, открытого и смешливого. Синицын оказался неплохим спортсменом, верным другом (мог и не помогать на том теннисном турнире), к тому же Грег на хорошем счету у начальства, ответственный работник, а теперь выяснилось, что и деловая хватка у него имеется.Григорий улыбнулся и, заметив здоровый интерес Мида, решил рассказать о своих делах. Мужчине льстило восхищение его смекалкой, так открыто читавшееся на лице Альба.— А брокер должен купить акции этих компаний, — Грег быстро показал список. – Они все только выходят на рынок, и о них мало кто знает, но, думаю, будущее у них есть. Вложу по несколько тысяч, посмотрю, как будет меняться курс в течение месяца. Когда он достаточно вырастет, заберу первоначально вложенную сумму, а все что сверх нее оставлю. Тогда не буду волноваться о возможных потерях, к тому же акции продолжат расти, я уверен.— Значит, работаешь ты менеджером по персоналу, твой бизнес – недвижимость, и не пренебрегаешь инвестированием. Я потрясен. Мне иногда кажется, что большинство рассчитывает на государство и пенсию... И это в наше-то время, — вздохнул Мид и махнул официанту. – Принесите, пожалуйста, чашку кофе и тирамису.— Подождите, — вмешался Синицын. – Мы в пиццерии, а ты собрался есть сладкое? Так же не интересно. Как насчет чего-нибудь с большим количеством сыра, м?Альба подумал и, решив, что Грег прав, заказал огромную пиццу.

Синицын надумал вернуться к разговору, хотя о делах говорить не очень-то и хотелось. Но он понимал, как мало Мид с Григорием знают друг о друге, пусть и постоянно видятся. Но за два месяца общения Альба все равно казался далеким... Нет, не так. Он казался дальше, чем хотелось бы, и это нужно исправить.— Но ты меня переоцениваешь. Завтра утром позвоню бухгалтеру, пусть думает, как снизить налог с дохода. По большей части, я нанимаю людей умнее себя, за что им и плачу, сам я не так силен в различных тонкостях, знаю в общих чертах.— Вспомнилось, что чем больше я о чем-то узнаю, тем меньше знаю, так как становлюсь специалистом в узкой сфере. Если произойдет сокращение, то придется искать другую нишу. Я не склонен к риску. Сбережения, доставшиеся от родителей, направил в основном во взаимные фонды, провожу только спокойные сделки, — развил мысль Мид.— Я знаю, ты потерял родителей в пятнадцать... Как справился с этим?— Трудно сказать. У меня чувство, что я и не справился... – Альба откусил кусок пиццы.Синицын терпеливо ждал ответа.

— Мы много времени проводили вместе, — начал Мид. – Знаешь, они были моим Солнцем, вокруг которого я вращался по привычной орбите. С их смертью исчезло и чувство общности, жить я продолжил, но теперь могу лишь дрейфовать. Ничто не удерживает, не к чему притянуться... Тебе такое знакомо? — Альба посмотрел в глаза Синицына, отчего-то он знал – тот поймет. Не может не понять.Но в какой-то степени Мид лукавил, пусть и неосознанно. С каждым днем в нем происходили перемены, коллеги удивлялись его жизнерадостности и открытости. Михаилу больше не приходилось тормошить Альбу, парень сам охотно шел на контакт. Но вот Мид этого не замечал, не хотел видеть, как в действительности его мир начинает движение, а на душе становится спокойнее, как когда-то с родителями. И причина всему этому – Григорий.

— Мои родители живы, но мы не близки. Если ты откололся вынужденно, то я осознанно. Много всего произошло, и в итоге я в девятнадцать приехал в Москву. Все вещи помещались в спортивную сумку, а в рюкзаке лежал ноутбук и документы – больше ничего не было. Пришлось много работать, повезло поступить на бюджетное отделение, так что о плате за учебу хоть не думал. А жил я у своей одноклассницы, она приехала сюда годом раньше меня. Я как-нибудь познакомлю тебя с Наташей. Она сильная личность, но шума от нее бывает много. Еще любит доставать, — расплылся в улыбке Синицын.— Кажется, последнее по душе твоему внутреннему мазохисту.— Ну, она сама заботливость. Только плавать учит, пинком отправляя за борт. Зато уроки запоминаешь раз и навсегда.— Значит, с родителями ты не ладишь... Почему?— Они так и не смогли принять мою ориентацию. Я из небольшого городка, кто-то что-то увидел и пошли слухи... Это не было похоже на рябь по воде, скорее, на волну цунами. За несколько дней знали все знакомые... И таким любить меня родители уже не смогли. Сейчас оглядываясь назад, я понимаю, что им тоже пришлось трудно. В одночасье все, во что они верили или на что надеялись, рухнуло, да еще и сообщение пришло от посторонних людей... Но скажи я сам, вряд ли бы родители поняли. Для них подобное – мерзость, а я никак не мог этого понять. Для меня чувства, всегда чувства без пола, возраста, догм и общественной морали. Я влюбляюсь в человека, а не в данные. Иногда думаю, что это как с детьми, если не сказать ребенку, что в темноте живет некто плохой, то станет ли он ее бояться? Если малыш увидит двух целующихся мужчин, то скривится ли он от увиденного? Или заподозрит неладное, только, когда его одернут и попросят отвернуться? Может, не трогай его, первым бы на что он обратил внимание, стали бы улыбки и счастье в глазах целующихся... Но это все так спорно... В какой-то книге есть такая сцена, там малолетний сын видит родителей, занимающих любовью, и начинает плакать. Но не от шока, а из-за маминых стонов, а ребенок думает от боли, что папа ее обижает, — улыбнулся Григорий. – Наверное, каждый решает сам, как истолковать его слезы, и поэтому закрывает глаза собственному ребенку. Может, к этому примешиваются и собственные стереотипы. Я не знаю как лучше для остальных, но я знаю как лучше для меня. Минимум, догадываюсь. Я могу притвориться тем, кем не являюсь, но не обману себя. Поэтому я и пошел своим путем, даже если это и кажется несколько эгоистичным с моей стороны.— Ты не эгоист, — Мид спокойно смотрел в синие глаза. – Не больший, чем твои родители. Поставили свою размеренную жизнь выше счастья сына. Ты поступил смело, я горжусь тобой.— Черт, ты говоришь так, будто я совершил нечто героическое, — смутился Синицын.— Так и есть, — улыбнулся Мид. – Мы ведь не актеры. Каждый наш ход необратим. Не будет дублей, не будет возможности переиграть сцену, каждое наше решение имеет последствия в первую очередь для нас самих. Хорошее или плохое, нам с этим жить, со всеми словами, что мы произнесли и решениями, которые приняли. Это так очевидно, но страшно, стоит лишь задуматься.Они помолчали. Каждый думал о своем, поглощая аппетитно пахнущую пиццу, и прокручивал в голове самые яркие моменты. Синицын все больше убеждался, как ему повезло с Мидом. Сложно найти кого-то с кем можно помолчать, но сложнее – с кем поговорить. Да еще и открыться. Григорий с благодарностью посмотрел в ореховые глаза, и, встретив в них понимание, тепло улыбнулся.Краем глаза Григорий заметил, рука Альбы лежала совсем рядом с его.— Мид, дай мне свою руку, — Синицын повернул кисть ладонью вверх. – Ну же.— Ты чего? Здесь немного народу, но...— Давай же.Миддлемист замешкался, но все же решился. Когда его ладонь полностью накрыла кисть Синицына, мужчина мягко сжал пальцы Альбы своими. Улыбка коснулась губ обоих.— Вроде бы мелочь, а тем не менее, — начал Григорий, — к нашим услугам столько средств связи, но чтобы почувствовать биение сердце стоит просто взять любимого за руку. А мы так редко это делаем.У Мида перехватило дыхание.— Любимого... – одними губами прошептал парень.

— Да, – Синицын переплел их пальцы.Романтический вечер, ужин при свечах, интимная обстановка, особая атмосфера, Мид представлял, как он услышит признание от Грега, как шепнет свое в ответ. Страшно ему или нет, отрицать очевидное парень не мог, дороже Синицына в его жизни никого нет. Но это тихое такое спокойное ?любимого? в будничной обстановке кафе во сто крат лучше. Никакого фетиша из слов, они должны быть не праздником, а констатацией факта, ощущением, что чувствуешь всегда и везде, для которого не нужны свечи, музыка и ужин в ресторане. Так считал Мид. Альба прикрыл глаза и улыбнулся тепло и спокойно. Давно он не чувствовал такого умиротворения. С Синицыным так хорошо, словно тот настоящий свет, который так беспрепятственно проникает в душу и освещает каждый уголок. Мид глубоко вздохнул, и ответил на касание руки легким поглаживанием ладони Григория.