1 часть (1/1)

После того незабываемого случая, когда Артур погиб на руках у Мерлина, бедный парень не мог продолжать нормально жить. Первое время - так особенно. После того, как он отправил Артура на лодке на остров Авалон, маг тихонько кивнул больному дракону, который всё время находился рядом с ним, и тот улетел восвояси. Трепетно вздохнув, начинающий лекарь положил свои потные ладони на мокрое от слёз лицо, и тихим шагом пошёл до своей лошади. Оседлав её, он медленно направился к королеве, да и ко всему королевству, с плохими... нет, ужасающими новостями. Персиваль, который через некоторое время нашёл удачу найти волшебника, уже, наверное, прибыл туда, потому что в отличие от рыцаря, маг пробыл на берегу озера ещё длительное время в истерике, рядом со своим старым другом-рептилией. Как он узнал от Перси, оказалось, что помимо Артура, его второй половины себя, второй стороны той самой единой медали, без которой его судьба не представлялась, ещё погиб и другой его лучший друг, которым он бесконечно дорожил - Гвейн. И перед тем как умереть, он сильно мучался, пока Моргана пытала его, в попытках узнать о местонахождении своего братца. Гвейн ни за что в жизни бы не предал своего короля, единственного короля, которого он уважал за всё своё существование, но эта гадкая тварь, змейка Натаир, которой слишком часто стала пользоваться Моргана, для подобных способов раздобыть информацию, принесла ему настолько невыносимую душевную боль, что тот не выдержал, и рассказал ей. Его никто не собирался винить в этом, в том, что он не смог выдержать такого ужаса и проговорился. Через пару минут после этого, его как раз и нашёл Персиваль. И тот умер у него на руках, как и в случае с Артуром у Мерли. Только последними словами, которые произнес Гвейн, были подобно "я не хотел". Не прощание. Не последняя просьба покойника. Ни какие-нибудь там признания в своих тайнах, которые он хранил всю свою жизни... А просто это грёбное извинение, что его вынудили сказать и предать Артура. Пусть теперь это и не имело значения: Артур и Моргана, оба мертвы.Как только в сознание Великого Эмриса сама собой колыхнулась мысль, пока он пытался переварить всё это несчастье, его стала захлёстывать мысль, что зря он убил Моргану мгновенно. Нужно было её так же помучить, дать возможность верещать во всё горло, пока оно не будет невозможно болеть, а голос станет настолько хриплым, что покажется, что она онемела. Дать возможность умолять ей, чтоб её оставили в покое и прекратили этот ужас. Дать возможность ощутить ей собственные слёзы и кровь вперемешку на своём теле. Дать возможность вспомнить ей что такое страх. Мерлин сильнее сжал поводья, до боли в руках. Его ногти на пальцах больно впились в ладонь, что даже остался кровавый след. Боль медленно стала расплываться до локтя по суставам, а после и до плеч. Голову он возвысил в пасмурное небо, которое образовалось явно не под его настроение, а значит - не по его магии. Если бы это было по его желанию, то уже давно бы начал идти ливень, а то и снегопад. Сильно сжав челюсть, он стянул кожу на шее, не позволяя своим эмоциям контролировать себя. Но не получалось. Щека вновь начала становиться влажной, и понял он это не по осязанию слезы на коже. Нет... Кожа там уже высохла до потери возможности ощущать прикосновения, от всех ранее пролившихся их. Он ощутил это из-за сильного порыва ветра, который, возможно, стал появляться лично по его прихоти и лично для него. И всё это время глубоко внутри него, в той самой части его, что стало пустым после смерти его короля, поселилось только одно чувство.ему просто хотелось убить кого-то. и возможно, даже не просто так.в природе и магии существует одна закономерность, один баланс: жизнь за жизнь, услуга за услугу. мерлин хотел убить кого-то не просто для того, чтоб выпустить пар (по крайней мере не только), а для того, чтобы отдать жалкую жизнь своей "возможной жертвы", и обменять её на жизнь Великого-Короля-Былого-и-Грядущего. По прибытию в Камелот, он сообщил свой подруге, что её муж всё-таки погиб. Теперь она единственная правительница этого царства. Ну а дальше прям как по сценарию: слёзы, слюни, истерики, соболезнования, и эти надоедливые ?Всё будет хорошо. Мы справимся?.Когда Мерлин прошёл в покои Гайоса, которые вполне ещё давно стали являться и его, он пошёл в свою каморку. Как придворный лекарь и обещал в самом начале этого всего, он приготовь любимое блюдо Мерлина, и оно давно ждало его. Вот только аппетита отнюдь не было. Если он действительно что-нибудь съест, его буквально через полчаса вырвет. Будь то обычный день, Гайос бы на него либо шуточно обиделся, либо заподозрил неладное, что Мерлин во что-то ввязался или подобно тому. Но это был необычный день. Это самый ужасных, свирепый, плохой, грустный, обидный, предательский день. Старик знал, что Мерлина нужно оставить в покое, наедине с самим собой. Но он не хотел этого. Он переживал и боялся за юношу. Поэтому он прошёл в его комнату без стука, понимая, что Мерлин даже не обратит на этот звук внимания. Тихо и без скрипа открыв дверь, он увидел как парень сжался на своей кровати. Он лежал спиной к нему, но это не мешало понять ему, что он, Эмрис, должно быть, пустым взглядом рассматривает какую-нибудь мельчайшую деталь в стене перед собой, которую никто не сможет увидеть, смотря обычным повседневным взглядом.Присев рядом, лекарь положил руку на его поясницу, и медленно стал поглаживать, успокаивающе. Он нечего не говорил: не допытывал что произошло, не расспрашивал как это произошло, что случилось. Так же он не давал пустых обещаний, по типу ?Всё будет хорошо? или ?Скоро всё наладится?. Они оба знала что так же как и раньше никогда уже не будет, а лучше - тем более. Мерлин перестал быть тем самым беззаботным мальчишкой, который нечего почти не боялся. Он всё время ходил с подвешенным носом, и никто ему про это не напоминал и не делал замечаний. Всем было известно о их невидимой особенной связи друг с другом. Все знали насколько Мерл был привязан к королю, а король к нему. Они были правда лучшими друзьями, которые в прямом смысле отдавали каждый день свои жизни друг за друга. Гвиневра как никто другой знала это, и поэтому без колебаний предложила продолжать Мерлину служить ей, вместо погибшего. Она истолковала два выхода в этой ситуации, либо он откажет ей (в какой форме именно точно является абсолютной загадкой), и возможно даже уйдёт куда-нибудь из Камелота, либо с радостью примет её предложение и останется с ней. И она решила, что скорее всего он примет именно второй вариант. И она не прогадала. Мерлин решил продолжить свою службу королевской семье (то есть Гвиневре), как продолжение службе Артура. Пусть в самом начале он и обдумывал мысль о том, чтоб уйти от сюда, чтоб справится с его потерей, но в то место, куда он уйдёт, где не будет ни малейшего упоминания об Артуре, ему будет ещё тоскливее.Тайна парня и его магия ещё некоторое время оставались нераскрыты. Или он так думал.Однажды Гвен позвала его к себе и предложила выпить. Сначала парень посмотрел на неё непонимающе, а после тихо усмехнулся и кивнул. Это было далько от его настоящей тёплой улыбки, но... это был уже прогресс. За этим дружеским ужином Гвен и рассказала ему напрямую о том, что ей известны силы его могущества. В тот момент Мерлин поперхнулся дорогим вином, которым остальным слугам было финансово не под силу попробовать даже пару его капель. Гвиневра не мешкаясь помогла ему успокоиться. Она сказала ему, чтоб он не переживал и что нечего страшного нет, ?они ведь друзья?. После того, как Эмрис смог отдышаться, Гвен поведала ему о том, что сопоставив все факты догадалась сама. И это не было ложью. Она рассказала, что в тот самый день, когда они добрались до королевства перед Артуровой смертью, она нашла Гайоса и спросила, знает ли он того человека, который был со смешно-длинной бородой и спас их, разгромив целую армию Морганы. Тот косвенно подтвердил её догадки на этот счёт. После миледи стала расспрашивать пожилого мужчину о нём: как этот маг добрался до них, давно ли он и Гайос знакомы, и знает ли она его сама. Лекарь отказывался отвечать на её вопросы, отсылаясь на клятву, данную им, о нераскрытии его личности. Королева понимающе кивнула, но всё же попросила его ответить на последний вопрос. Лекарь тихо вздохнул, и усмехнувшись ответил, что она его знает, и даже очень хорошо. И после этого Гвен тихо стала искать этого инкогнито в маске старого лица. И нашла. Мерлин внимательно слушал её. Когда она закончила, он тихо спросил что теперь с ним будет. В ответ королева лишь тихо рассмеялась, и сказала что максимум может разрешить магию в Камелоте. - Глупый, неужели ты действительно думал, что я тебя собираюсь казнить? Я тебя слишком хорошо знаю, Мерлин, именно поэтому я даже не очень-то удивилась, когда оказалась права. Ты любишь нарушать правила и разные законы, и всегда идёшь наперекор всему. Этому я ещё убедилась в первый же день нашего знакомства., - он кротко, но мило улыбнулась. Искренне. Её глаза так и сияли добротой, пониманием, и дружеской любовью. Увидев её взгляд, Мерли не смог не растаять, и тихо вздохнув, улыбнулся. Тихо вздохнул и спрятал лицо в ладонях, которые до этого лежали на коленях. Всего через пару секунд его руки перехватили и скрепили с другими, более нежными. Посмотрев на королеву, он увидел лёгкое сомнение и смущение. После ею было произнесено,: - Можешь показать что-нибудь?, - на это Мерлин улыбнулся ещё шири и тихо кивнул. Сев на корточки рядом с креслом подруги, маг стал искать взглядом чем можно воспользоваться. Его заинтересовало пламя свечей. Он вспомнил, как играл с их пламенем, показывая своей некогда возлюбленной и хорошему другу, Фрее, что он такой же маг как и она сама. И он решил повторить это. Сверкнув глазами, его радушка приобрела прекрасный золотой цвет, но почти сразу же опять сменилась на глубокий синий. Это не проскользнуло мимо Гвиневры.Пламя и вправду как ожило, буквально оторвалось от фитилей и огоньки стали кружить в такт дёргающимся пальцам руки Мерлина. Иногда пламя становилось больше, или меньше, приобретало очертания животных. Гвиневра издала восхищенный вздох, и как маленькая девочка захлопала в ладоши, от увиденного "чуда". Когда это маленькое представление закончилось, он увидел настоящую радость в глазах своей госпожи. Радость, которой не было больше месяца, после того самого дня. - Гвиневра, - парень опустил свои глаза, и уставился в пол. Даже несмотря на то, что Гвен была королевой, Мерлин по привычке продолжал назвать её имя кратко, и никто не был этому против. Полным именем к ней он обращался очень редко, когда был серьёзен, - Я понимаю, что с моей стороны это бестактно, но окажи мне милость - не рассказывай никому о том, что тебе стало обо мне известно. Этот секрет я храню уже на протяжении десяти лет в Камелоте. Я понимаю, что это слишком долго, и невероятно обидно, словно я не доверяю, но у меня не было иного выхода. Я боялся за свою жизнь, и жизни тех, кто знал о том, что я являюсь Эмрисом - самым величайшим магом, будущим и надеждой среди таких как я. Настанет время, и я сам осмелюсь рассказать об этом остальным. Сейчас не время для ещё одной шокирующей новости..., - Мерлин волновался говоря подобные слова, но всё-равно произносил их чётко. Вдруг он почувствовал на своей макушке ладонь, и посмотрев вперёд, увидел так же стоящею королеву перед ним на коленях.- Я обещаю, Мерлин.Как только стало известно, что великий Камелот потерял своего раннего правителя, некто король, решил проверить на прочность это королевство сейчас. Это не была война, но было что-то похожее на неё. Рыцари проявили себя смело и отважно. Как и Мерлин... Королева на самом деле давно думала над одним решением, но сомневалась, но сейчас, после нескольких битв, она решила, что Мерли заслуживал подобного ещё давно. Она решила посвятить его в рыцари. Объявить об этой новости она решила Мерлину, когда тот находился как раз в компании своих самых близких друзей-рыцарей, тобишь с Леоном и Персивалем. Они втроём потеряли самых близких им товарищей, и после этого их дружба стала крепче, переживая о новой потере среди них. На самом деле они всегда редко переговаривались друг с другом, но спустя это время, их дружба всё же смогла окрепнуть...- Мерлин?, - королева подошла к этий тройке, которая разговаривала о чём-то довольно весёлом на улице, ведь был слышен этот прекрасный смех Мерлина, который теперь был редкостью, хотя раньше являлся обычным явлением. - Миледи?, - парень повернулся к ней лицом, - Вы что-то хотели?, - он слегка наклонил голову в лёгком поклоне. Как и другие рыцари позади него.- Да..., - она хитро улыбнулась, и прежде чем озвучить свою мысль, она смотрит на сэра Персиваля и сэра Леона, которые не смеют перебивать их разговор., - как бы ты отнёсся к тому, что ты станешь одним из рыцарей Камелота?, - она довольно улыбнулась с реакции парня, а именно с жуткого кашля, который появился из-за того, что из-за услышанного, он чуть не захлебнулся собственными слюнями. Леон и Персиваль лишь переглянулись с удивлёнными рожами.- Я... Эм... Ах..., - его глаза стали метаться туда-сюда., - Гвен! Ты шутишь! Я, и РЫЦАРЬ!? Да я боюсь представить что со мной случится в первый же день! Я боюсь представить что случиться с Камелотом в первый же день! Ты же меня знаешь чуть ли не лучше всех! И по этому знаешь, что из-за меня может случиться что угодно!- Именно поэтому я этого и хочу, ведь знаю тебя как никто другой. Мерлин, ты служил Артуру более десяти лет. Ты его жизнь столько раз спасал, что мне страшно назвать это число. Да, возможно, по форме для рыцаря ты не очень, но это ведь можно и исправить? Нет, ты не подумай, я не хочу сказать что ты слишком тощий! Ты очень даже нечего! В смысле..., - от её слов Мерлин почувствовал как окрасились его уши в более яркий оттенок, но старался не обращать на это внимание, тогда они быстрее обратно возвратят себе прежний бледный окрас. - Гвен, я тебя понял... Ам.... Спасибо... - Сэр Мерлин. Сэр Мерлин... Сэр Мерлин! Это даже звучит странно! Сэр Мерлин. Неправильно... Просто Мерлин звучит просто потрясающе. Великолепно! Но не СЭР МЕРЛИН!- Мхмх, успокойся, Мерлин. Это звучит просто потрясающе! Ты привыкнешь., - рядом с всё ещё шокированным Мерлином в комнате сидел Леон и разглядывал со стороны как выглядит его друг, который всего буквально пару минут назад был просто слугой, и сейчас стал рыцарем.На нём сейчас была эта кольчуга, которая Мерлину, судя по его скривлённому лицу, отнюдь не нравилась. - Я к этому не привыкну! И к этим тяжеленным вещам тоже! Доспехи, мечи... Этот долбанный красный длинный плащ, который цепляется за всё подряд!, - Мерлин поднял руки вверх, тем самым демонстрируя всё на себе ранее озвученное., - Я передвигаться в этом не могу! Встав со своего места, Леон поднял Мерлина на руки, причём в свадебном стиле, что на самом деле крайне засмущало Эмриса, чего тот и добивался, чтоб он наконец замолк, и понёс в его новое место жительства.- Что на счёт такого?, - хитро ухмыляясь спросил Леон, смотря прямо в Мерлиновы глаза. Тот засмущался и посмотрел в другую сторону. Леон довольно улыбнулся.- Как ты поднял меня, и плюс все эти железяки на мне?, - тихо недоумевающе спросил новобрачный рыцарь. - Ну, ты почти нечего не весишь, а к доспехам и прочим "тяжестям", как ты их прославляешь, я привык., - его тон голоса поменялся на слишком преувеличивающий. На что Мерлин лишь закатил глаза. - Ээй! - Расслабься, Мерли. В скором времени мы это исправим!, - он подтянул его на руках и зашагал быстрее. От неожиданного сокращения имени, который использовался о-о-чень редко, волшебник в приступе покраснения своей физиономией, приподнял уши, и медленно повернул голову в сторону. На самом деле Мерлин так и не смог привыкнуть к своему новому кличу с приставкой Сэр. Но это не мешало ему хорошо служить своей королеве. На удивление всем. Он пытался учиться совмещать все дела: он так же продолжал служить своему дорогому лекарю, которого считал чуть ли не своим родным отцом; всё ещё иногда продолжал прислуживать королеве как слуга, ну и само собой - рыцарство. Так продолжалось ещё около пяти лет... Но случилось кое-какое несчастье...Боль к потере своих лучших друзей только начала более менее затягиваться. Но случилось одно происшествие, которое окончательно загнало бедного подростка. В этот день королева Гвиневра собрала всех придворных в тронный зал, собираясь сообщить неприятную новость. Когда все собрались, Гвен поднялась со своего места, и глухим голосом произнесла: ?До меня дошли слухи о том, что в наших краях появился предатель?. Мерлин даже не удивился этой новости. За последние годы он уже просто напросто привык к подобным выходкам каких-то... точно неумных людей, которых всегда что-то не устраивало в этом королевстве, мягко говоря. Леон собирался что-то сказать, и выдвинуть свои подозрения, как послышался звонкий стук битого стекла. А после и звенящего дерева. Это была стрела. Как можно было догадаться, сам стрелок сидел на ветке дерева, растущего напротив окна в Тронный Зал. Очень удобное место, кстати говоря. Выстрелив, стрела разбила окно, и попала прямо в дверь, и было непонятно, случайно ли? или целенаправленно? Все моментально развернулись к окну и стали разглядывать что, да как. Гайос сразу подбежал к замершей от шока девушке в короне, и стал расспрашивать её о самочувствие. В этот момент из окна полетело ещё одно орудие для убийства. Целились в любом случае в королеву, но этот чёртов стрелок похоже оказался совсем на голову придурковатым, как, походу, особенно на ту часть мозга, что отвечает за глаза и зрение, и попали не в королеву, а рядом с ним стоящим... Попали в Гайоса. Стрела попала чуть ниже сердца, и он умер почти без мучений. В этот же самый момент раздался душераздирающий вопль имени погибшего, и кого именно - догадаться было не трудно. На глазах Мерлина сразу начали собираться слёзы, и почти сразу же пролились. У него началась истерика. Он хотел подбежать к своему пожилому другу, но другие рыцари рядом с ним, не позволили, и держали вырывающегося, как зверя, мага, который что-то верещал. Кто знает, что он щас может учудить. После этого Мерлин стал занимать временную должность как и лекаря, потому что не было человека лучше знающего медицину, кроме как самого наставника Гайоса. Мерлин после этого совсем распустил себя. Со смертью его любимого старика, не просто подковырнулись старые раны, но и появилась ещё одна, такая же глубокая, а возможно, что, даже, в какой-то степени глубже остальных. Гайос всегда был для него как наставник, как друг, как отец. Гайос всегда помогал разгрести его проблемы, но при этом не забывал добавлять новые, такие как, например, его любимая "почистить бак для пиявок", чтоб не расслаблялся. Хотя мальчишка до сих пор не очень понимает, зачем делал это каждый раз, если пиявки-то у них почти ж то и не водились. Так же лекарь всегда с радостью обучал Мерлина, как медицине, так и магии. Хотя с последним он и сам просто прекрасно справлялся. Кстати о магии. Этот ворчливый старик всегда слишком сильно переживал за Эмриса, и за то, что он до такой степени растяпа, что его могут поймать за колдовством где угодно, даже не будь в том месте отнюдь никого! Хотя, если бы не его переживания, что сейчас было бы с колдуном? Вариантов не много, и самые распространенные являются: его тело сейчас находилось бы где-то непонятно где, почти полностью сгоревшим, либо же просто валялось на земле, только голова и туловище были отсоединёнными друг от друга. А именно так оно и было бы! Они это оба знают знали. Всегда. Даже когда Мерлин ворчал и говорил, что Гайос зря за него переживает, на самом деле сам волшебник Ох-Как-Волновался. И всегда. Всегда, старался придерживаться его советов и просьб. Ну, или хотя бы, когда это позволяли обстоятельства... Хотя на самом-то деле, он переживал бы не свою возможную, и скорее всего мучительную смерть, а то, что, как уже было однажды, лекарь примет весь удар на себя. Он не смог бы жить дальше, зная, что именно он, он и его эта дурацкая магия, которая с самого его рождения с ним, виновны в смерти этого старика! Это было бы просто невыносимо... Не то, чтобы сейчас он чувствовал себя замечательно, зная, что это всего-лишь то несчастный случай. Нет конечно. Он был, мягко говоря, подавлен.... Нет, это слишком мягко. Он чувствовал себя ужасно и кошмарно! Как нельзя убийственно и горько! Он ощущал как внутри него посилился какой-то паразит, и стал разъедать его организм, из-за чего заставлял сердце быться в несколько раз сильнее, в попытке навсегда остановиться. Только вот этого всё-равно не случилось бы, маг об этом прекрасно знает. Как никто другой он понимает и почти ж то принимает это. На самом деле после того, как Гайос испустил последний вздох, Мерлин не смог противостоять своей магией, которая внутри него бурлила от злости, и выпустил её. Возможно, будь другие обстоятельства, это даже показалось бы красивым зрелищем. Но сейчас, в прямом смысле, из Мерлина вылетали самые разные краски. Красные, жёлтые, синие... И все они были по разному могущественны. Они моментально полетели в сторону окна, и стали догонять свою добычу. Хотя, догонять, было слишком преувеличено. Парень с арбалетом в руках, с досадой, - от того, что ему не удалось убить новую и, технически, единственную правительницу, и то, что вместо неё был убит лекарь, - и удивлением, - от зрелища, за которым он наблюдал в это разбитое окно, - смотрел на Мерлина, и от шока даже не смог сдвинуться с места. Так и остался там. А когда он понял что все выпущенные из него эти странные огоньки летят к нему, бежать было поздно. Как умер парень, быстро или мучительно, стоит только догадываться, ведь эта сила контролировалась гневом Мерлина, и о чём он мечтал в тот момент сделать с ним, было непонятно даже для самого Мерлина. Сам этот паренёк, лет четырнадцати, прислуживал на кухне всего пару месяцев. Но на него никто внимания не обращал, никто даже и подумать не мог, что этот, внешне красивый и привлекательный парень может так начудить! Только вот зачем ему это... тоже не узнать. К слову, именно так магия Мерлина и открылась всему народу. Все были, само собой, в шоке и смятении, но все приняли его, и его правду. Так и снялся запрет на магию в Камелоте. Грубо говоря, послали Утера со своими законами, туда, к нему же. И многим так даже очень нравилось думать...Годы идут, как и время, но события почти всегда одинаковы. Мерлин... Сэр Мерлин всё ещё продолжал служить своему королевству и своей королеве. Он стал чаще заезжать к своей матери, чему оба были очень рады, и это было единственным, что заставляло Мерлина улыбаться. И уж поверьте, какую гордость за своего сына получила Хунит, узнай, что её сын - сам рыцарь Камелота, и с какими сложностями он справился! Так же Мерлин продолжал практиковать свою магию, само собой. Было очень даже неплохо, с поддержкой со стороны, Мерлин смог вновь взять себя в руки, и обрести над собой контроль. Но годы идут, и время никого не щадит. Смерть забирает всех. или почти... Остальные братья по бою Мерлина, к счастью или сожалению, погибали своей смертью. Рыцари умирали в основном в бою. Но бывали случаи и с болезненным организмом. Мерлин отличный лекарь и величайший волшебник, он без труда может определить сам погиб человек, или ему помогли. Он конечно не отвечает за должность лекаря, но всё таки предпочитает помогать молодому новому юноше с этим. Он очень сожалел и скорбил их, великих рыцарей, великого королевства. И Мерлин продолжал держаться, без криков и истерик на весь замок. Пытался, но с каждым чёртовым днём было всё сложнее и сложнее. Его стойкость косилась на глазах. На него было страшно смотреть. Синяки на глазах от недосыпа, более бледный оттенок кожи, а худощавость стала возвращаться. Когда умерла Гвиневра, от старости, он не скорбил там, как, на самом деле, думал. Она лежала на своей постельке. Её кожа была сморщена, руки костлявы. Особенно в сравнении с Мерлином. Он сам фактически не изменился... таким и остался спустя все эти годы. Гладкая бледная кожа, стройное тело. Разве что только волосы немного отросли, а так даже щетины нет. - Мерлин..., - слышит он от старой подруги, который было уже семьдесят с чем-то... Мерлин не особо был настроен на воспоминания её возраста. Он вслушивался в старый, тихий, хриплый голос., - Пообщей мне, что если Артур вернётся из Авалона в Наш..., - немного помедлив, она поправляет себя, - в Ваш мир, то ты сделаешь всё, чтобы позаботится о нём. Чтоб он вспомнил всё, что с ним происходило., - Мерлин часто рассказывал ей про все свои колдовские стычки, пророчества, и эти надоедливые истории про "Твою-Великую-Судьбу-Эмрис". Они часто могли сидеть ночью в её покоях, на полу, облокотившись о деревянный каркас кровати с глинтвейном1 в руках, и Мерлин, с настоящей радостью выговаривался ей, рассказывал про свою вторую жизнь, о которой было мало кому известно в подробностях. Он был действительно рад поговорить с ней об этом... выговориться. В том числе он рассказывал ей и о том, что технически Артур не умер, а просто спит... - Я обещаю тебе, Гвиневра. Я поставил себе эту цель ещё тогда, много лет назад., - он тихо кивает ей и прикрывает глаза. Он нечего не ощущает к Гвеневре. Никаких чувств. Не симпатии, не антипатии; не радости, не раздражения; ни грусти, ни горя. Наверно, именно поэтому он просто уходит из помещения, когда Гвен хрипло вздыхает, и её рука, которая до этого заботливо поглаживала его большой палец, безвольно падает на край кровати и свисает. Конечно же, он не обращает внимания на комок чувств внутри себя. Он до скрипа сжимает челюсть, и инстинктивно сжимает ладонь в кулак, как тогда, в день смерти её Супруга, что остаётся на ладони четыре кровавых отпечатка от ногтей. Один раз шмыгнув носом, и закрыв глаза, до побеления, открывает, и спускается в подземелье, где много лет назад под стражей держали последнего, на то время, дракона Килгарру. Он любил там уединиться, когда не мог что-то кому-то (Гвиневре) рассказать о том, что его действительно мучило. А мучило его довольно много чего...Пройдя мимо стражников, которые недалеко дежурили от этого "подвала", с факелом в руках, и спустившись в эту самую пещеру, он мог вздохнуть спокойно. Даже спустя такое время, здесь осталась аура дракона. Дракона, и его магии. Даже несмотря на то, что прошло в два раза больше времени, чем его тут держали... Его магия тут очень сильная. Швырнув факел на каменистый пол, а сам сев рядом с ним, облокотившись о стену, и съездив по ней, он сцепил руки на лице, и стал неразборчиво, для другого человека, что-то шептать:- Нет... Нет, я не могу! Я перестал ощущать эмоции со смертью матери!, - его мама погибла из-за резко ослабившегося здоровья... Это отдельная история, но если просто сказать, то его мама была последней каплей. Он не мог нормально жить. Тепер никто не мог ему помочь. Да и некому уже..., - Я не могу так..., - его внушение самому себе, что он нейтрален ко всему, сломалось. Он сам себе всегда пытался внушать и твердил, что так будет правильно! Не привязываться больше ни к кому, и не общаться с теми, с кем раньше. Это для его же блага. Но не получилось..