Глава 11. (1/1)
За окном была одна из самых противных состояний погоды, когда шел не то снег, не то дождь. Он неприятно лил с неба, падая своими каплями-снежинками на дорогу, где в тишине ночи люди спешили по домам, скрыться от единственного ока – луны. Ночной светильник посылал голубые лучи на улицы, касаясь ими измученных лиц бездушных созданий с пустыми глазами, что потонули в мире темноты и звездной тишины. Разбросанные по подолу платья луны кристаллики счастья одиноких путников мироздания, что силились близ деревьев, погружая в них свои корни, растворяясь в небытие, перекликались друг с другом, играя в догонялки. Созвездия пытались вернуть людям былое настроение своей красотой, а ночные фонари, с чуть золотоватыми отбликами на мокрых дорогах, ласково успокаивали расстроенных звёзд. Те посылали свое размеренное дыхание через вселенную, дабы никто так и не взглянул на их старания.
Свет клочками освещал идущих меж домами юношей и девушек. Он звал. Он молил о прощении, пощаде. Но никто не откликался на его зов, так как все были безумно заняты собственными столь «важными» проблемами…Вот уже второй день Донхэ не выходил из комнаты, он не желал ни с кем видеться и не отвечал на звонки Хёкдже. Парень сидел на постели, поджав под себя ноги, укрытые одеялом. Со стороны его фигура превратилась в камень, в скульптуру измученного человека, словно без сердца. Казалось, что его сердце вырезали, оставив внутри бездонную тьму. Черную вселенную, поглощающую в себя все, что окружало брюнета. Ничего не осталось, чего бы юноша желал. Ни единой светлой мысли, лишь то безмолвие и холод, что был вокруг.Требовательный звонок разбудил Донхэ из без подвижного сна. Невольно парень дернулся в сторону двери, но остановился на полпути, так и не скинув одеяло с тела.Звонок повторился. Своей трелью он прожигал мозг насквозь, впиваясь своими невидимыми зубами в нежную розовую плоть.Не выдержав третьей попытки достучаться до себя от неизвестного, Донхэ вскочил со своего места, которое он не покидал вот уже несколько часов. Парень настолько не пришел еще в себя, после столь долгого отсутствия движения, что не догадался взглянуть в глазок, прежде чем отворить дверь. На пороге стояла тень его мучителя… обеспокоенный Хёкдже.Блондин не стал спрашивать разрешения, он вошел в квартиру Донхэ без приглашения, наверное, впервые в жизни сделав что-то столь неожиданное.
- Ты совсем бледный, - пробормотал он, протянув руки к лицу Донхэ, но брюнет успел дернуться в сторону, так, что Хёкдже не смог прикоснуться к нему. – Что-то случилось? Ты не отвечаешь на звонки… Я думал…- Что я умер? – за него окончил фразу Донхэ. – Лучше бы так…- Зачем? Не говори так, - ужаснулся Хёкдже, схватив парня за руку.Брюнет поднял свою кисть и в безумной ненависти взглянул на ладонь блондина, которая сжимала его руку.- Не прикасайся ко мне, - сквозь зубы проговорил он и были в его голосе такие нотки, которые требовали беспрекословное подчинение. Удивленный Хёкдже отпусти Донхэ.- Что с тобой произошло? – осторожно поинтересовался блондин, всматриваясь в прежде спокойную гладь карих глаз.- Ничего. Зачем пришел?- Проведать, - неоднозначно ответил Хёкдже.- Все, проведал? – зло спросил Донхэ, но, не дав ответить, тут же продолжил, - Можешь уходить.- Прекрати сейчас же, Донхэ! Я не узнаю тебя!Чтобы вывести из себя такого светлого парня, как Хёкдже нужно было постараться. И брюнет сделал все, чтобы его друг дошел до такого пика, после которого его бы уже мало интересовало, что и как он делает. Блондин схватил Донхэ за локоть и повел на кухню, усадив за стол своего друга, Хёкдже принялся рыться в холодильнике парня. Спустя несколько минут в брюнета с силой заставили выпить горячий черный кофе и съесть несколько бутербродов.- Скажи нормально, что с тобой случилось? – нарушил царившую в помещении тишину блондин. Он стоял, облокотившись за край стола и внимательно смотря на Донхэ.- Слишком много всего… - смутно проговорил ему в ответ брюнет. Его взгляд словно потух, а былая сила исчезла, растворившись в остатках кофе на дне радужки.- Расскажи мне, - прошептал ему в губы Хёкдже, осторожно, словно в первые, целуя Донхэ. Его касание было обжигающим, сладким, таким желанным и невыносимо притягательным, что брюнет не мог сдержаться. Он с силой прижался к устам блондина, целуя, порабощая, впитывая в себя каждую частичку Хёкдже, разрушая все прежние преграды в одно мгновение. Донхэ не мог насладиться этой такой желанной близостью, он путал светлые пряди парня, запустив в волосы правую руку. Чувствуя, что блондин в данную минуту выше него, Донхэ поднялся со стула, оттягивая вниз голову Хёкдже за волосы, принося тому небольшую, но терпимую, секундную боль.
Свободной рукой Донхэ сбросил все вещи со стола на пол и те с громким звоном разбились на множество осколков, после чего усадил Хёкдже на край. Брюнет властвовал над парнем, то прикусывая губы, то сладко облизывая раны. А блондин, в порыве невиданных им прежде чувств, запустил свои холодные с мороза руки под рубашку Донхэ. Сначала он осторожно трогал спину желанного парня, но потом осмелел и уже свободно оставлял следы от коротких ногтей на коже. Красные полосы появлялись на несколько секунд, прежде чем быть перечеркнутыми следующим касанием пальцев Хёкдже.Они не занимались сексом. Это было нечто иное, то, что заставило дышать их в унисон, исчезая, как отдельный человек и становиться единым целым.Поцелуй, прежде неловкие касания, превратились в большее – в сладостную муку. Негу, которую никто из них не мог вынести по отдельности. Вечность стала одним мигом в эту секунду ночи.