Часть 1 (1/1)

Прерывистое дыхание Хасегавы было слышно во всей округи, и, как бы сильно он не старался унять волнение, дрожь, что вновь пробегала по бледному телу, выдавала его страх. Ланга начал замечать, что с каждым днем солнце над Окинавой становилось тусклее, а иногда казалось, что на остров падал снег. Устало зевнув, он вспомнил о Канаде и о сноубординге, переставшем привлекать его после смерти отца. Тогда Ланге казалось, что он переживает худшую пору своей жизни. Распрощаться со сноубордом не было проблемой. Проблемой было потерять любимого человека, с которым он разделял свое увлечение. Худшая же пора в его жизни настала, когда на солнечном острове Ланга начал замерзать сильнее, чем в Канаде.Целое лето осталось за плечами. Три месяца, проведенные наедине с собой, заставили многое переосмыслить и понять. Теперь, шагая по мокрому после дождя асфальту, Лангу сопровождала лишь тишина, породнившаяся с его душой. Прохожие, что никогда не вызывали в нем интереса, сейчас и вовсе перестали занимать его. Ланга в который раз был вынужден разочаровываться в людях, впрочем, не меньше, чем в самом себе. Вот уже неделю он с блеском в глазах поджидал у школы Рэки, и каждый раз с тоской осознавал, что ожидания его были напрасны. С начала учебного года Ланга так и не повидался с ним, но все еще надеялся, что тот вновь сможет отыскать для него место в сердце. Турнир, заставивший Хасегаву нарушить обещание, был прерван, так и не завершившись, а сломанный скейтборд пылился в гараже, напоминая Ланге о друге. Сдав значок "S", Рэки будто бы исчез, растворившись среди этих безумных гонок. Ланга не видел его с тех пор, как тот решил поддержать его в соревновании против Джо, и лишь сейчас осознал, что послужил виной его исчезновению.Раздавшийся внезапно звонок оживил Хасегаву, который вновь ожидал прибытия Рэки. Он не пришел, и, скорее всего, уже не придет. Тоска по другу заставила сильнее заныть раны на бледном теле. До тех пор, пока надежда теплилась в сердце Ланги, он не ощущал боли от потушенных об его запястья спичек, от резких ударов в живот и сломанных пальцев. Хасегава терпел все унижения со стороны одноклассников, распустивших о нем отвратительные слухи, ведь боль, что они причиняли ему, была не сравнима с болью, что принесло расставание с Рэки.Проходя школьный коридор, он успел словить парочку неодобрительных взглядов и насмешек, сыплющихся на него со всех сторон. Ланга стремительно распустил завязанный им пучок из отросших волос, что зачастую мешали ему, и прикрыл ими красное от стыда лицо. Хасегава, как и любой другой, ненавидел моменты, когда персона его становилась предметом всеобщего осуждения, потому любыми методами пытался скрыться от недоброжелателей. В последнее время их стало слишком много. Ланга давно заметил, что любое внимание, уделенное ему, обязательно кончалось чем-то ужасным, потому и пытался отбить у окружающих всякий интерес к нему. Поправив воротник излюбленной рубашки, Ланга тихо вошел в класс, опустив взгляд к полу. Он наконец мог снять с плеч тяжеленный рюкзак, занять свое привычное место и, не слушая учителя, просмотреть в окно весь день. Только теперь Хасегава был не единственным, кто выполнял эту роль.По телу вновь пробежала дрожь, когда за партой рядом Ланга смог рассмотреть ярко-красную макушку Каяна. Он остановился у порога, не поверив, что вновь оказался перед ним. Пойдя вплотную, Ланга замялся, пытаясь унять тревогу, охватившую его с головой. Он будто пытался подобрать слова, которые смогли бы привлечь внимание Рэки, не сводящего глаз со школьного двора. Казалось, он и вовсе не видел его, так что Ланга и сам на секунду поверил, что исчез. – Привет. – наконец сказал Хасегава, прикусив губу от волнения. Похоже, слишком сильного, раз он смог почувствовать привкус крови.Сердце пропустило удар, когда приятель устало развернулся к нему. Черные круги под глазами заставили Лангу содрогнуться. Вид Рэки был настолько болезненным, что Хасегава отступил назад на шаг, боясь навредить ему сильнее. Тот лишь устало взглянул на него и поднялся с места, задвигая стул. Исхудавшее тело и нездоровый цвет кожи заставили Лангу усомниться в том, что перед ним стоял не мертвец. Прежняя энергия, задорный смех и радостная улыбка пропали. Перед Лангой был совсем не тот человек, которого он знал, однако, увидев состояние Рэки, желание обнять его лишь усилилось.Ланга отбросил в сторону рюкзак и распахнул перед ним руки, посчитав, что Рэки так же захочет обнять его, но вновь был обречен на неудачу. Весь класс насмешливо наблюдал за тем, как приятель пересел на свободную парту, расположившуюся в противоположном углу от Хасегавы. Энтузиазм Ланги вмиг испарился, и, растерянно осмотрев кабинет, он поспешил сесть на свое место, прикрывая ладонями лицо.– Берегись, Рэки, он теперь тебя сталкерит. – прошептал кто-то сквозь смех.Каян проигнорировал слова одноклассника, делая очередной набросок в тетради, в то время как Ланга сминал очередную прилетевшую к нему бумажку с надписью "Гомик". В день, когда Рэки сдал значок, отвратительное чувство пожирало Лангу изнутри. Он не мог поверить, что тот был способен расстаться со скейтом, что из-за его успехов их пути навсегда бы разошлись. Ланга долго не мог понять, почему глупости, которые совершал Рэки, так забавляли, почему его теплая улыбка так грела душу, и почему сердце каждый раз замирало в груди при виде его сияющих золотых глаз. Ему потребовалось много времени, чтобы смириться со своими чувствами, однако отправленное не по адресу сообщение разлетелось по сети со скоростью света, заставляя его вновь замкнуться в себе. О глупом признание в любви, казалось, знали все, кроме того, кому оно предназначалось, и теперь Ланга боялся, что это известие все-таки дошло до Рэки.Вероятно, все это было наказанием за ложь, карой за невыполненной обещание. Сломанный скейт напоминал Ланге о проявленном эгоизме, заставлял понять, что пока ему самому не понадобилась помощь, он не пытался оказать ее Рэки. Чувство вины было самым отвратительным из тех чувств, что ему удалось испытать, и он надеялся, что извинения перед другом заглушили бы его. Теперь, успев лишь нелепо поприветствовать друга, Хасегава так и остался безынициативен, пытаясь побороть страх, засевший глубоко внутри него. Сейчас Рэки как никогда был нужен ему, однако Ланга уже давно потерял право быть его другом, не говоря уже о чем-то большем.По окончании занятий Хасегава собрал учебники со стола и сложил их в рюкзак. Класс медленно опустел, но Рэки будто совсем не думал покидать свое место. На удивление Ланги, дождавшись, пока уйдет и учитель, тот достал из кармана ранее затушенную сигарету и зажег ее вновь, склоняясь над партой. Казалось, он и теперь не замечал присутствия Ланги, пока тот не решился заговорить с ним вновь.– Так ты теперь куришь? – поинтересовался Хасегава.Сделав единственную затяжку, Рэки бросил сигару на пол и затушил ее ногой. На мгновенье на лице его проявилась усталая улыбка, однако и она вскоре пропала. Он наконец смог посмотреть в глаза Ланге. Они по-прежнему были прекрасны, как в их первую встречу, только теперь от прошлого восхищения не осталось и следа. Глядя в голубые глаза Хасегавы, глядя на его длинные волосы и белоснежную кожу, Рэки испытывал лишь боль, что однажды растоптала его и выкинула на свалку, отняв при этом всякий смысл его существования.– Мия пришел бы в ужас, увидев тебя. – продолжил Ланга, стараясь вывести его на разговор. – Давно его не видел кстати, по-моему он вместе со сборной уже должен был вернуться с чемпионата. Ответа на слова Хасегавы не последовало вновь. Рэки не спускал глаз с Ланги, заставляя его ощущать ужасный дискомфорт.– А что насчет тебя? – вновь заговорил Ланга, так же упрямо смотря на него, не показывая смущения. – Наверное, тоже все лето катался...От слов Хасегавы Рэки побледнел еще сильнее. Зрачки его расширились, а на лбу проступил холодный пот. Внезапно взгляд Каяна оказался прикован к полу, а дыхание сбилось настолько, что тот будто и вовсе перестал дышать. Наблюдая за ним, Ланга прикусил язык, заставляя себя ощутить подобную боль от сказанного. Он вновь совершил глупость, вновь сказал что-то не подумав, и вновь это сказалось на Рэки. Пока тот находился в прострации, не замечая ничего вокруг, Ланга легонько коснулся его плеча, но вовремя одернул себя, не позволяя себе сломить его сильнее.– Бессмысленная трата времени. – выдавил Рэки наконец. – Жалею, что не спалил доску раньше. Это было моим лучшим решением.Ланга отрицательно покачал головой, пытаясь опровергнуть сказанные им слова, однако тоска пропала с лица Рэки, и теперь на нем красовалась имитация улыбки. Ланга не мог поверить, что эти слова были искренними – он хотел верить, что все произошедшее с ним за три месяца было кошмарным сном. Только сейчас Ланга с ужасом осознал, что напротив него сидел незнакомец, а попытки опровергнуть это были всего лишь самовнушением. Не в силах смотреть на притворство друга, Ланга покинул класс. Может Рэки всегда был таким? А, может, Ланга превратил его в это? Любой из возможных вариантов пугал Хасегаву, ведь согласно первому – все хорошее, что связывало их, было всего лишь иллюзией, а второй говорил, что по его вине Окинава лишилась своего самого яркого солнца.