Черешня и птичьи души (1/1)

Осколками нежных слов полетел звонкий, пронзительный до боли в дёснах смех.–Пожайлуста, не прекращате, продолжайте говорить!– руки с короткими, худыми пальцами накрыли чужие щёки, обвалакивая их морозной прохладой,– Ваш голос нужен мне!На последних словах руки от чужого лица резко оторвались, а губы снова исказились в кривой улыбке разрезающего реальность смеха.А он заразен.Обветренные уголки рта поднялись вверх, пока не давая шанса смеху, нарушать чужое веселье невежливо, чистое в своём проявлении грубиянство.Глаза её карие, совсем как переспевшая черешня, завалявшаяся где-то глубоко в зарослях мокрой травы. На вид ненужная, авось зачем, гнилая же почти? Но столько жизненной важности в ней, не вообразишь!–Ну чего же вы смотрите, да улыбаетесь как дурачок, Фёдор,– девушка подошла совсем близко, что и черешня выкатилась под солнце,– Бегите за мной, я вам такое покажу!Чужая кисть руки обхватила бледную кожу юношеского запястья и резко потянула куда-то по трапинке, облучённой по краям диадемой зелёных кудряшек конца июня.Сопротивляться совсем не хотелось. ***–Ну что же вы молчите, барин?– девушка заправила за ухо короткую прядь каштановых волос, всё так же улыбаясь,– Неужели нечего рассказать?День догорал лоснящимися створками заката, что словно масло, медленно таял на раскалённом небе летнего вечера. Воздух пропах сушёными травами, уж слишком близко похожими благоуханием на иголочки ели и посадками, которые нежностью своей палитры пересмеивались звонкими колокольчиками в тёмных волосах юноши, коих объединял один общий венок. Слышалось журчащее пение птиц, и вправду похожих на буйный ручеёк после оттепели, захотелось почему-то плакать.–Да нет,– парень мусолил в зубах светлую колосинку пшеницы, искоса поглядывая на девушку,– Но, Лина, я думаю ты всё это знаешь.Парень как-то удручённо вздохнул, наконец прямо в глаза посмотрев улыбчивой крестьянке.Её глаза отлиливали искренним смехом превосходства над ним, над его ожиданиями.–А ты прав,– Лина прищурила глаза, но тут резко срывается с места, рывком взбегая на приличной высоты холмик, что усыпан сплошь и рядом клевером,– Фёдор, скорее, а то не успеем!Голос наверху слышался уже слишком размыто и обрывисто, поэтому сквозь секунды осознания, Фёдор бежит вверх под ладонь с Линой, смеясь и вскрикивая от живого восторга. Эх, если бы он раньше знал, как это– бежать по траве босиком, задевая щекотливые отростки сладкого клевера, что щекочет язык только при взгляде как его пробуют, он бы никогда и не жил в Москве, нет!Ни тогда, ни потом, но сейчас.Закат был только в зените, когда теперь друзья взобрались на холм. Успели. ***–А что ты мне показать то хотела, девица красная?– юноша, как в неком галлюциногенном отходе лежал на траве в позе звезды, пропуская тёмно-зелёные травинки сквозь длинные пальцы.Девушка чуть дёрнулась, вырываясь из перечня мыслей своего сознания и любования на догоравший пепел заката, что разносился ветром над селом, словно прах вечного мученика, провидевшего истинну, но так и не поделившись ею, замерев на полуслове в блаженном покое смерти. –Закат,– её голос прозвучал позволительно для этого момента далеко, но тут же приблизился, промявшись травами под босыми ступнями.–Да что ж, в Москве их что-ли не видел?– прикрыв глаза, произнёс парень, искренне сомневаясь в правдивости этих слов всего через секунду.Девушка заливисто рассмеялась, а её пальцы запутались в чужих чёрных кудрях.–Голос у птиц заливистый, летом клюют они нашу черешню, песня от души их идёт.. А закат от всех птичьих душ сразу..– девушка тяжело вздохнула, опуская голову к Нечитайло,– А я думала ты поймёшь..– её горький голос разлился по полости рта, всё равно оставив привкус внешнего и внутреннего девичьего преврсходства.–Глаза твои, как переспевшая черешня, Лина,– парень прищурил глаза, посмотрев девушке на лицо,– Ты всё это питаешь. Ты– певчие души птиц, что не даёт закату умереть. Ты– песня заката.Девушка чуть приоткрыла рот, внимательно всё слушая, пропуская через себя каждый слог, каждую букву.–Все мы– птичьи души, поющие песнь эту, Фёдор,– произнесла та, искривившись в полуулыбке.И с этими словами её губы накрыли его, пропев последние аккорды заката и отдав смену ночи, что нежностью своей романтики начала наигрывать серенаду угуканьем ночной живности.–А я был близко,– заметил парень после отстранения.Лина повела плечами, украдкой улыбнувшись.–Был, а теперь вставай, уже около восьми, я на ужин опоздаю.