Скованные одной цепью. (1/1)

Я им не командир и не начальник. По званию Тима даже выше, чем я, получил внеочередную плашку за захват пленника, а Ринат и Жека стоят на служебной лестнице со мной вровень. Кстати, и эти звания мы получали не по выслуге лет, а за успешно выполненные операции. Но ни они, ни я не сражаемся ради званий. Звания - всего лишь звездочка, приятный бонус к службе. Мы защищаем свою Родину - именно так, с большой буквы. И будем ее защищать до конца, победного или нет, как когда-то сражались прадеды.

Опять меня потянуло на патетику и повеяло духом командирских приказов и кричащих заголовков газет. На самом деле в этой войне нет никакой романтики. Не бьешь ты - бьют тебя. Вернее, не убиваешь ты - убьют тебя. Тебя или твоего друга, брата, коллегу - неважно. А допускать этого нельзя.

Очередную вылазку пришлось отложить. И отложить из-за меня, а, точнее, из-за моей болезни. Регулярной, как полнолуние, и такой же неумолимой. Кто-то скажет - чушь и бред, приказ надо выполнять в любом состоянии и плевать на недомогания. Кто это скажет - пусть идет и стреляет сам. Я себя знаю: четыре дня меня ломает от боли, у меня трясутся руки так, что я не то что выстрелить нормально - прицел протереть толком не смогу, без опаски, что продавлю тонкую линзу. Знают это и члены моей команды, и наш командир, а потому вылазки четко размечаются на календаре. Нет никакого смысла рисковать мной просто так, зная, что я в это время - просто балласт. Нет смысла, потому как есть уверенность - на пятый день я выйду за линию фронта и отработаю так, что капитан будет еще долго охать и запускать длинные пальцы в расстрепанную шевелюру: "Ну, Лариска, ты даешь! Как автомат, бляха-муха!".Лариска - так меня зовет только он. Остальные обращаются либо по званию, либо по кличке. Кличка эта ко мне прилепилась очень давно, служила мне ником на двух десятках форумов и сайтов и нравилась мне неимоверно. Я даже привыкла к ней, как ко второму имени, и охотно откликалась на нее. "Кара" - сокращение от более изысканного варианта "Карина". Кличка не без черного юмора, если учесть мою специализацию. А если вспомнить, что там, где я родилась, "кара" обозначает "черный", то злого юмора становится в два раза больше.Помнится, индейцы на своих ружьях делали насечки по количеству убитых ими бледнолицых. Мне такое тщеславие чуждо. На моей винтовке, а, точнее, на ее чехле, засечки оставляет Ринат. Здесь летопись наших достижений - белым цветом отмечены простые солдаты, синим - офицерьё, красным - высший командный состав и особые люди, смерть которых приносила нам крупные дивиденды. Нам - не нашей группе, конечно, а армии в целом. Забавно, что помимо моих засечек, на чехле красуются и подвиги самого Рината. У пары Тима-Жека есть другая винтовка и собственная история побед.

Однажды, когда я дома чистила любимицу, ко мне подошел один из наших стрелков, не помню, как его звали. Кличку знаю - Финн, в честь особой любви его к финскому народу, а вот имя не припомню. Так вот Финн стоял несколько секунд, ошалело уставившись на чехол, изукрашенный ровными разноцветными стежками, а потом витиевато выругался и ушел куда-то курить. Видимо, впечатлили его наши достижения. После этого ко мне в отряде прицепилась новая кличка, произносимая исключительно за глаза - "Джек-Потрошитель". Ну и ладно, пусть болтают, что хотят. Мне все равно.Жалко ли мне тех, кто остался лишь стежками на чехле винтовки? Нет, не жалко. Я их совсем не знала, и их смерть я воспринимаю уже давно как нечто обыденное, само собой разумеющееся. Черствая и холодная, скажете вы. Нет, просто привычная. Ко всему можно привыкнуть. И привыкать я начала еще до войны, когда новости пестрели сообщениями типа "Самолет разбился", "Крупное ДТП", "Наводнение на юге", "Лавина сошла на поселок", и тому подобное. Сначала я старалась от этого закрыться, не смотрела новости, не читала новостные сайты и вообще не обращала внимания на события в мире. Но, вы же знаете, если долго долбить в одно и то же место, то рано или поздно вы пробьете дырку. Вот и тут так же, если по два-три раза на дню напоминать человеку о гибели себе подобных, то рано или поздно он перестанет относиться к ней, как к чему-то ужасающему. Ну разбились и разбились, что теперь, каждый день ведь разбиваются...Вот и здесь так.