Первая часть (1/1)

Погоня не отставала. Да он и не ждал иного. Чужие фары мелькнули на миг в зеркале заднего вида, и он втопил педаль газа в пол, отслеживая стрелку спидометра. Здесь, на горном серпантине, особо не погоняешь. На повороте машина пошла юзом, вздымая позади себя вихрь снега. Его немного занесло, одно колёсо уже повисло в воздухе, но он, конечно же, справился с управлением, почти не утратив преимущества. Скорость — это хорошо, плохо то, что бензин на нуле. Ну да, разве ты смотришь на то, сколько у тебя в баке, когда прыгаешь в чужую машину и срываешься с места? Это никуда не годилось. План полетел ко всем чертям. Но раненая нога не оставила ему другого выбора.Заднее стекло осыпалось со звоном и треском, заставив обернуться, сжимая в правой руке обрез. И когда только схватить успел? Несколько выстрелов не глядя. Не стремясь попасть, просто припугнуть. Получилось. Преследователи чуть отстали. Но ненадолго. Опять выстрелы. На этот раз по колесам. Он сжал зубы, пытаясь удержать взбесившуюся машину. Их закрутило с бешеной скоростью вперемешку со снегом, битым стеклом, сбившимся дыханием. Откос. Неторопливо, плавно, словно в замедленной съёмке, он падает вниз. Удар, ещё один… Тело должно быть расслаблено, подушка безопасности обязательно…Через какое время очнулся, он и сам не знал. Он лежал в кресле, в неестественной позе. Осторожно ощупал себя, понимая, что, кажется, ничего не сломано. Мозг отстраненно напомнил, что в состоянии шока повреждения осознают не сразу. Подёргал ручку двери, понял, что заклинило. Иного и ждать не следовало. В салоне пахло бензином. Он извернулся, поднимая ноги, и несколько раз с силой ударил в стекло. Зашипел, пережидая темноту в глазах. На бедро словно кипятком плеснуло. Но стекло треснуло. Ещё один удар — и обе ноги оказались снаружи. Он постарался выбраться как можно быстрее. Поблизости никого не было. Видимо, преследователи решили, что он сам тут сдохнет. Отлично. Голова кружилась так, что иногда трудно было определить, где небо, а где земля – всё белое. Он поковылял прочь. Рыхлый снег обнимал за ноги, не давая идти, цеплялся, как капризный ребёнок.Обрез он взял с собой на автомате, а больше в машине и не было ничего ценного. Кровь продолжала течь из раны, штанина джинс настолько пропиталась, что впору было выжимать, натекло в сапог, было неприятно. Но это мелочь по сравнению с тем, что он вдруг осознал, что лежит на снегу, как в постели, нет, как в гробу, на белоснежном саване. Да хрена вам лысого!Ползти, раз не можешь идти, загребая руками снег, этот надоедливый снег, который так раздражает. Делать что-то, хоть что-то… Он просто не мог позволить себе остановиться.Почему снег стал черным? Последнее, что он смог различить в чёрной тишине – разноцветные глаза и насмешливо вскинутая бровь.Звук ревущего мотора оборвался на каком-то полувсхлипе. Снегоход резко остановился, чуть не скинув своего седока, заставив резко дёрнуться вперед. Бежавший рядом пёс промчался на пару метров вперёд и замер, с удивлением оглядываясь на хозяина. Загребая большими мохнатыми лапами снег, он ринулся обратно. И с совершенно осоловевшими от свободы глазами с разбегу прыгнул на молодого человека, опрокидывая того в рыхлую, ослепительно белую перину.— Лутти!— мокрый язык сенбернара прошёлся от подбородка до виска. – Ох ты, зараза, прекрати!Но пёс не унимался, он не давал хозяину встать и желал играть, разрезая тишину громким утробным лаем. Наконец, отодвинув от себя лобастую голову собаки, парень поднялся, отряхивая снег с куртки и брюк. Лутти кружил рядом, оббивая хвостом ноги хозяина и заглядываясь на него большими чёрными глазами.— Ты хочешь играть, я понял, – молодой человек скинул с головы капюшон и взлохматил волосы цвета спелой пшеницы. – Что бы такое… О, смотри!Поблизости обнаружилось поваленное дерево с оторванными ветками. Подобравшись к нему по рыхлому снегу, парень выбрал ту, что попрочнее и покрепче, замахнулся и бросил палку так далеко, как смог. А сенбернар тем временем уже бежал с задранной головой, изучая траекторию полёта.Порывшись в карманах, молодой человек достал рацию и включил, смотря по сторонам, пытаясь сориентироваться.— Да, это я, Ромарио. Нет, нет, со мной всё в порядке, — засмеялся он, прикусывая на мгновение губу.— Снегоход заглох, и я здесь в лесу, даже не могу сказать, где… Только не спрашивай, что вокруг! Снег, снег, снег! Хорошо, я жду.Он отключился, а тем временем вернулся пёс, довольный, неся в зубах найденный трофей. Бросив его возле ног хозяина, он затанцевал рядом, виляя хвостом и кивая огромной головой, требуя продолжения.— Хочешь ещё?— палка вновь совершила полёт в неизвестное направление, а весёлый Лутти с громким лаем побежал за ней. Молодой человек тихо засмеялся и присел на бревно, убрав руки в карманы куртки. Погода была уже почти весенней, но вот ветер, поднявшийся так некстати, заставил поёжиться и накинуть капюшон. Шмыгнув носом, парень хотел уж было опять включить рацию, но услышал лай Лутти, слишком громкий и тревожный. Пес лаял на одной ноте, быстро, громко, почти захлёбываясь. Блондин побежал на лай, насколько это было возможно, утопая по колено в снегу. Наконец, выбравшись на наст и почувствовав довольно крепкую корку из снега, пошёл быстрее.Пёс стоял в небольшом овраге над лежащим ничком человеком и громко лаял, задрав голову кверху. Увидев хозяина, он заскулил и ткнулся носом в неподвижное тело.Съехать вниз на заднице было самым хорошим решением, переломать ноги самому — только ещё этого не хватало.— Лутти, тихо!— скомандовал молодой человек и наклонился к незнакомцу. Пёс недовольно заворчал, пятясь задом и усаживаясь, виляя хвостом. Да, пришёл хозяин, и сейчас всё встанет на свои места. – Эй, сеньор, вы слышите меня?Дурацкий вопрос. Осторожно двумя пальцами найти артерию, а там и станет понятно уже. Пульс слабым толчком ударился в пальцы. Живой, а вот трогать его не следовало бы… При первом беглом взгляде он сразу заметил пропитавшийся кровью снег рядом, вернее, тянувшийся след.— Что он тут делает? Авария?..— размышлял вслух молодой человек, сидя возле раненого. – Но тогда где машина? Может, конечно, он ещё шёл…Ну, где же парни?!Лутти подлетел и громко залаял, припадая на задние лапы и высоко задрав голову, перекрикивая шум приближающихся снегоходов. Потом сорвался с места, вскарабкался вверх по склону, обдав молодого человека комьями летящего из-под лап снега, и помчался навстречу, утопая лапами и пузом в снегу.Вскоре на краю оврага появились знакомые фигуры. Блондин замахал руками, привлекая внимание. А дальше всё было, как в каком-то блокбастере. Команда, состоящая из шести человек во главе с высоким жилистым брюнетом в очках, шустро скатилась в овраг.— Босс, как Вас угораздило…— брюнет не успел договорить, как молодой человек потянул его за собой.— Неважно, Ромарио! Здесь раненый. Его нужно срочно привезти к нам.— Почему к нам?— А куда?— В больницу.Блондин посмотрел на мужчину, а затем на раненого, которого уже осматривал один из парней.— Хочу сказать, что у парня только ранение, но, похоже, глубокое, а так… переломов нет. Парень — азиат, кажется… Наёмник, возможно.— Мы не можем ничего утверждать без обследования врача. – Ответил Ромарио и посмотрел на своего босса. – Босс, всё же в больницу…— У него огнестрельное ранение! Он, возможно, какой-то эмигрант. И ты хочешь, чтобы нас потом полиция шерстила? Издеваешься? Нет, мы везём его к нам и там думаем, что будем делать.— Хорошо, босс, как скажете, но я Вас предупреждал. Только Вы, только Вы можете до такого додуматься, босс, – покачал головой брюнет и махнул рукой остальным. – Надо придумать, как его забрать…Правильная организация всегда была верным признаком слаженной команды. Не прошло и двадцати минут, как они погрузились и отправились в объезд, ибо с такой ношей подниматься в гору было проблематично.— Несите на кухню, там стол большой и светло. Бинты, обезболивающее, инструменты, – командовал блондин, на ходу скидывая куртку и открывая широкие двери, ведущие в просторную светлую кухню. Одним рывком стащив скатерть, он хлопнул ладонью по столешнице.— И тёплое одеяло, лучше два, неизвестно, сколько времени он там лежал в снегу.Наверное, он и сам удивлялся тому, что так печётся о неизвестном человеке. Его наполняло странное чувство, от которого не было спасения. Только сейчас молодой человек мог рассмотреть незнакомца. Да, действительно, тот был азиатом. Высокие скулы, светлая кожа, словно фарфор, росчерки тонких чёрных бровей и стрелки длинных ресниц, как будто подведённых углём.— Потерял много крови, скорей всего…— Дино, подойди сюда.— Несвойственно было Ромарио так называть босса, но сейчас он позвал его по имени, впрочем, тут же поправился, кашлянув. – Босс, взгляните, я точно не смогу здесь ничего сделать. Ранение глубокое, скорее всего, он ещё и повредил ногу при аварии или долго шёл. Я вытащу пулю, но как бы не было последствий.— Я верю в тебя, ты справишься. Меня же ты латал,— Дино улыбнулся, совсем как мальчишка, глядя на своего помощника. – Надо узнать, не было ли каких-нибудь происшествий.Отдав распоряжение, парень вернулся обратно и стал наблюдать за Ромарио. Стон нарушил тишину, и незнакомец дёрнулся всем телом, желая избежать боли по живому.— Чёрт, а это он не вовремя…— выдохнул брюнет, пытаясь подцепить пулю.— Босс, поговорите с ним.— Поговорить? – молодой босс опешил и подошёл к раненому, который дышал тяжело, то и дело облизывая губы; он открыл глаза, слепо взирая в потолок. – Эй, парень, ты слышишь меня?Пощёлкав перед носом пальцами, привлекая внимание серых глаз, Дино улыбнулся, видя, как тот повернул к нему голову.— Как тебя зовут? Как ты оказался в лесу?— медленно спрашивал он, глядя на молодого человека. Прижав ладонь к его лбу, нахмурился: — У него жар…Было холодно, очень. Холод проникал под кожу, сковывая мышцы и кости; казалось, сама кровь застывает. А потом вдруг стало лучше, словно кто-то укутал одеялом, словно кто-то был рядом, тёплый, даже горячий. И чёрный снег преобразовался в кровавый закат, бурлящее море, почти без берегов, не считая небольшого островка, на котором он лежал. Ещё немного — и это марево поглотит его с головой. Боль, острая, как удар стилета, заставила распахнуть глаза и застонать. Кровавая дымка постепенно испарялась, уступая место бледно-голубому потолку и маячащему перед глазами чужому лицу. Больно участливое, слишком улыбчивое, будь он сейчас не как варёный овощ, то врезал бы за то, что этот блондинистый иностранец коснулся его.— Не трогай меня, — прошипел он сквозь зубы по-японски, вкладывая в эти слова угрозу и ненависть, раздражение и досаду за свою беспомощность. Он честно попытался подняться, но не смог, острая боль, сконцентрировавшаяся в ноге, теперь была ясна. Внимание начинало вновь рассеиваться, кровавая дымка вновь заволакивала глаза, туманя сознание. Чётким воспоминанием был только его тихий голос, произнесший: ?Хибари Кёя?.Продолжение следует...