Обмен телами, Hetalia (1/1)
Это странно и немного противно и ужасно стыдно, но... Интересно.Америка сглатывает, расстегивает рубашку. Пальцы – тонкие и изящные, вдруг сделались неловкими, словно деревянные; мелкие сиреневые пуговки то и дело выскальзывают из них.Белая рубашка падает на пол, Америка старается не глядеть в зеркало.Дальше – юбка. Он расстегивает ее одним резким движением. Резко и решительно сдергивает с талии, цепляя... Ох. Черт. Плотные темно-коричневые чулки на подвязках. Америка не видел таких со времен бутлегеров. Он думает, что она ужасно старомодна. И осторожно прикасается к бедру, обтянутому лайкрой. Подцепляет пальцем подтяжку, отпускает, слушает, как она щелкает по коже. Да-а... Её кожа. Белая, будто мертвая, гладкая и приятная на ощупь, всегда прохладная.Дальше – легче.Америка стягивает порванные чулки – они ложатся на белый кафель как шкуры дохлых змей – и в первый раз смотрит на себя в зеркало. А оттуда на него глядит Россия. Америка крутится перед зеркалом – покачивается с носка на пятку, вертит бедрами, легонько похлопывает себя по ягодицам. Рассматривает. Россия – высокая, немного сутулая женщина-девушка. Из тех, которым в равной степени можно дать и двадцать и сорок лет. У нее небольшой животик, широкие бедра, сосудистые звездочки на ногах и высокая, совсем не по-девичьи немаленькая грудь, туго стянутая бюстгальтером.Ладно.Вдох. Выдох.Америка смотрит на себя в зеркало, а оттуда на него глядит голая Россия. Невероятно трогательная в своей беззащитной наготе. Совсем не такая, какой кажется в жизни. Или хочет казаться.У нее красивые, упругие груди. Слишком большие даже для нее, с аккуратными ярко-розовыми сосками. Около левого родинка. Америка берет груди в ладони, легонько сжимает, приподнимает по очереди. Тяжелые. Понятно, почему она сутулится и жалуется на постоянные боли в спине. Америка улыбается, аккуратно отводит длинные светлые пряди волос, упавшие на плечи. Короткие курчавые волоски между ног тоже светлые, почти белые.– Англия сказал, что приедет через... Что?..Америка смотрит на Россию, а на него с порога глядит Америка. Смаргивает пару раз, прищуривается недобро.– Англия приедет через два часа. Сказал, что все исправит. К этому времени изволь привести себя в порядок. А насчет этого, – она кивает на ладонь, все еще сжимающую грудь, – мы обязательно поговорим.И хлопает дверью так, что с полки валятся тюбики шампуней и цветные кусочки мыла.Америка счастливо улыбается, рассматривая в зеркале чужое тело. Даже жаль будет возвращаться обратно в свое. Накручивает прядку на палец, кружится на носочках, смеется, запрокидывая голову.Она очень красивая, когда улыбается.