2. (1/1)

Мемфис погрузился в тишину. Чудесное, тёмно – синее небо с разбросанными по нему кристалликами звёзд мерцалочистым, приятным светом. Неспешно текли благодатные воды Нила, омывая плодородные берега счастливой страны, неся в себе всё величиенарода, обитавшего в ней: строителей, учёных, музыкантов, художников, жрецов и царей.Египет переживал свой расцвет.

Тихие, полные тоски и боли звуки, одинокие, мерные,мягко касались слуха, заманивали, чаровали, проникали в самую душу. Звук был похож на плачь, на стон, на смех.Тихие всплески воды иногда перебивали негромкое звучание, но замолкнув, вновьобнажали его простую красоту, незатейливый и спонтанный мотив, однако складывавшийся в нечто более сложное, чеммогло бы показаться на первый взгляд.

Тихие шаги, шорох тяжёлой ткани мягкими, бесконечными складками стелившейся по освещённому серебристой дорожкой луны каменному полу и царственные глаза, золотые, продолговатые глаза фараона Египта:-Я думал, ты предпочитаешь систр, Сет – звуки мгновенно прекратились. Просто играющий оторвал сухие, солёные губы повелителя пустынь от дивного инструмента, тонкой, длинной флейты сделанной из самого чёрного дерева, какое только можно сыскать. Спокойно повернул повзрослевшее лицо бог Пустынь и Алых Песков, дабы с честью выдержать золотоносный,знакомый взгляд.Воцарилось странно молчание, во время которого незваный гость и правитель целой страны рассматривали друг друга, но по-разному: один со сдержанным, нежным вниманием на дне ярких глаз, другой с деланным равнодушием в знойном, горячем взоре.Когда – то мальчишеское, острое лицо, нескладного подростка, обрамлённое длинными по тогдашней моде волосами цвета красного дерева теперь возмужало, оставив, однако за собой слишком чувственные для мужчины губы и гладкую, словно полированный тёмный мрамор кожу.Природно – густые ресницы иногда скрывали полыхающий силой взгляд чёрных глаз, а коротко остриженные волосы, выгорев на солнце, приобрели кроваво – алые оттенок. Свободная складчатая одежда имела багряный цвет и перехватывалась на талии обычным кожаным поясом,закреплялась на плечах по обычаю неизвестных народов далёких стран.

-Хочешь спросить зачем я явился? – порывисто вставая, спросил Сет,заткнув за пояс своё маленькое чудо,крошечную слабость дозволенную жестоким, недосягаемым богом кровавых песков самому себе: своим музыкальным инструментом, любимым, ещё до дня посвящения. Осирис улыбался тихой, трогательной улыбкой странной на этом мужественном, но прекрасном лице: оно лишь немного изменилось со дня их последней встречи.Со дня, когда Сет стал Сэтом, прошёл посвящение и ушёл в пустыни, становиться тем, чем определил ему отец.С тех пор прошло более двадцати лет, но что для богов эти два десятилетия? Для богов может быть и ничто, но скучающему, любящему сердцу это адское бремя:-Нет, не хочу. – тяжёлая прядь выпущенных на свободу, ухоженных чёрных волос скользнула по золотистой щеке фараона: в этот момент он выглядел как девушка, стоящая на ступеньках храмаХатор. Сэт зажмурил на мгновение глаза, пытаясь изгнать из мыслей образ стройного, как молодая ветвь брата и отшатнулся, когда тёплые пальцы легли на его пылающую огненной кровью кожу:-Что ты делаешь, Осирис? Мы кажется, вышли из того возраста, когда дозволено шутить! – гневно сверкнув тёмными глазами произнёс младшийбог, пытаясь за яростью скрыть проступившие на коже пятна смущения. Осирис вздохнул, и сделал крохотный шаг вперёд: тяжёлая повязка на бёдрах, её стелящейся подол почти интимно шуршали, очерчивая столь соблазнительное золотое тело. Волосы,чернотой эбенового дерева и мраком ночи покрыли смуглые плечи, легли на обнажённую, украшенную тяжёлыми ожерельями грудь. Сильные руки, без труда носящие массивные браслеты двигались в такт медленному, но решительному шагу.Испуганно глядя на выглядевшего демоном брата, Сэт ругал себя за страх: он бог и Осирис теперь не сможет причинить ему серьёзно вреда…?Да и не стал бы брат…? - в воспоминаниях грозного повелителя пустынь и властителя смертей, всё ещё был жив образ стройного юноши, с гладкими, словно толстый шёлк волосами и доброй, немого грустной улыбкой узких губ. Были ещё и мягкие руки, утешающие ревущей тёмный комок, и тёплые объятия, спасавшие от ночных кошмаров.Была всепоглощающая нежность, всё ещё отражавшаяся в ставших взрослыми чертах. Это было в прошлом, в раннем детстве, когда столь явные различия не были так уж и сильно заметны, а рок предназначений и судеб не висел над головами братьев Дамокловым мечом. Это есть сейчас, когда между братьями пролегла непреодолимая пропасть.Тряхнув головой, Сэтначал потихонечку отступать, дабы предотвратить любую глупость, на которую настроен старший из них…Портиквытекал из массивных, толстых стен дворцазаканчивался тремя ступеньками, заканчивающимися уже в реке. Отступая т надвигающейся угрозы, это позабыл про счёт и оступившись непременно упал бы в Нил, осквернив ночь самыми разными ругательствами, если бы не рука брата, в самый последний момент выхватившая его руку и поднявшая обратно.Отпускать свою ?добычу? Осирис н намеривался. Смеющиеся глаза оказались напротив растерянных чёрных, а любопытные руки легли на узкую талию младшего, схваченную мягкими складками ткани:-А кто сказал, что я намереваюсь шутить? – Сэт проглотил скопившиеся на языке ругательства, помня о том, что ни один шаг юного божественного царя не обходится без пригляду соглядатаев: разумеется, завтра с утра он будет иметь четь видетьсяотцом: постаревшим, одряхлевшим богом, давно отжившим своё, но всё же являющимся всевластным родителем и повелителем всех своих детей.Сказать, что Сэт был его самым нелюбимым ребёнком, ничего не сказать:-Анубис тебя возьми, чего ты от меня хочешь? –покорно расслабившись в крепких объятиях, спросил пустынник, устав от всех этих игр. Его губы шевельнулись, когда он ощутил мягкое, нонастойчивое давление чужих ладоней на свои плечи.?Совсем как в тот раз…? - размышлял младший, одним движением опускаясь на прохладные плиты –?Или нет, всё же иначе…?.

-Ты всё ещё ниже меня – улыбаясь куда – то в макушку и огревая её тёплым дыханием, говорил Осирис, едва слышным, певучим бормотанием.Дрожащие тёмные пальцы с острыми ногтями впились в светлые по равнению с ними плечи, оставляя на бархатной коже кровоточащие ранки:-А ты всё тот же похотливый демон, даром что царь – прошептал бог Пустынь, утыкаясь носом во впадинку меду ключицами и ловя губами судорожный вздох старшего –Твоё желание обжигает мю суть, Осирис. Ты делаешь мне больно. Это неправильно, брат – младший попытался отстраниться:-Больно? – дрожащим от страсти голосом спросил старший, пронзая душу брата огненным взором–Больно?! – со всё взрастающей, непонятной, тихой но сильной яростью продолжил он, одним движением запрокидывая голову младшего и глядя в непокорные, буйные глаза владетеля Красных Песков –Твоя боль ничто, по сравнению с тем, что я испытал, когда ты ушёл отменяя, Сет.-Я ушел, потому что так нужно было. Я исполнял свой долг и тебе ли об этом говорить? – распаляясь всё больше, Сет, влучшей традиции вспыльчивого характера своей натуры, резко оттолкнул брата, попытавшись встать. Ему этого не позволили: молодой бог не успел и шага сделать, как был безжалостно скинут на твёрдые плиты и обездвижен сильным телом, нависшим сверху. Чёрные волосы падали по обе стороны от его головы, а твёрдое, прекрасное лицо со светлыми глазами окаменело, потеряв всякое выражением:-Пусти! – шипел красноволосый, бесполезно пытаясь вырваться. После ряда таких попыток, он успокоился, обмяк, утихнув, как песчаная буря, но оставив после себя расцарапанные кисти рук и жестокий укус на ключице так и не двинувшегося брата:-Научись быть собой, Сэт. Не скрывая своих желаний – мягко говорил старший, поглаживая тонким пальцем тёмные скулы и касаясьморщинки между насупленных бровей – Тебе самим отцом и судьбой дана возможность быть не чем – то и не кем – то, а только собой.- подушечки пальцев скользнули на шею, поглаживая местечко за ухом и спускаясь и обнажённым ключицам:-Кто бы… - пальцы, оказавшиеся на губах, немного отвлекли младшего от гневной тирады,сильным надавливанием и наглым проникновением в рот:-Ты так сильно жаждешь доказать мне своё превосходство- шептал в заливающееся краснотой трогательно – маленькое ушко Осирис, обводя влажнымитеперь пальцами сухие губы брата –Что готов отрезать себя от всего и от удовольствия в том числе… -потерявшись носом о кожу виска, ставший легко поцеловал её, прогибаясь и касаясь груди брата свое грудью, скользя второй рукой по хрупким, уже не нуждающемся в захвате запястьям, лаская покрывшую мурашками кожу и вслушиваясьв сбившееся дыхание –Скажи мне брат – тоном змея искусителя продолжал Осирис –Любил ли ты кого – нибудь за время проведённое в пустыне? – отстранившись , старший прищуренным взором наблюдал как краснеют до цвета расплавленного чугуна щёки младшего, как широко раскрытые, влажно – блестящие губыловят малейший ветерок, созданный движением их тел, пытаясь прекратить это буйство здорового,юношеского тела, отвечающего натонкие ласки ожидаемой реакцией. Большие, тёмные глаза отражали бледный свет ущербной луны и свет ярких звёзд:-Де… Демон! – прошептал Сэт, приподнимаясь на локтях и резким движением хватая брата за волосы, больно дёргая их и яростно глядя прямо в мерцающие необоримым желанием глаза –Ненавижу тебя! – задохнувшись в ответ на мягкое скольжение светлой ладони по обнажившейсягруди, Сэт запрокинул голову, подставляя беззащитное горло сухим поцелуям и мягкому касанию длинных ресниц, дрожа с ног до головы, едва не трясясь в лихорадочном огне рождённого возбуждения.-И опять ты врёшь…-тихо рассмеялся Осирис, поднимаясь и насмешливо глядя на растерянного и откровенно огорчённо застонавшего младшего брата.-Заслон из тростника довольно сомнительная ширма, мой возлюбленный брат. – старший протянул руку, светло и ласково улыбаясь, без намёка на язвительность или насмешливость. Младший быстро сел и ощутил, как скользитпо плечам спущенная ткань. Возбуждение набатом стучало в висках, а сердце скачками билось в груди. Всё тело рассыпалось, кровь под кожей кипела, грозя расплавить всего его на составляющие. Посмотрев на протянутую руку, Сэт подумал: ?А не стоит ли уйти, наказав его тем самым?? - словно угадав его мысли, старший одним плавным движением поднял его и легонько поцеловал сомкнутые губы.Лишь ненастойчивое касание губ, а в глазах младшего потемнело от неконтролируемого желания, сладкой, томительной болью вспыхнувшего в паху. Позабыв обо всём, младший сдался-таки своим тёмным инстинктам, своей презренной, но такой желанной старшим страсти: руки взлетели, запутавшись в виссонном шёлке чужих волос, а губы прильнули к губам старшего. Разница в росте, заставляла Сэта запрокидывать голову. Осирис замер ожидая действии младшего, но он лишь растерянно глядел на него, не шевелясь, неловко перебирая его волосы на затылке. Время текучей струёй рассыпалось, когда смеющиеся глаза старшего, вцепились взглядом в негодующие, потемневшие от нахлынувшей злости, агатовые глаза богаПустынь. Одна рука фараона скользнула с талии на спину, а потом тонкие пальцы зарылись в жестковатые, красные волосы, губы на губах двинулись, действуя нарочито медленно. Откровенно увлекшийся Сэт не заметил, как его незаметно уводят в тёмную глубину дворца, попутно находя всё новые и новые точки повышенной чувствительности на гладком, словно мрамор, отзывчивом и податливом теле. Когда горячей обнажённой спины коснулись мягкие простыни возвышенного ложа, окутанного волнами полупрозрачной ткани, Сэт вздрогнул, снова возвращаясь в реальность. Тёмные ладони нашли светлое лицо, оторвав его от собственных сосков:-Осирис,нам нельзя… - гибкое, словно змеиное тело настойчиво прильнуло к горячему, словно протестуя против этих кощунственных слов:-Если я сейчас уйду, ты потом не будешь жалеть? – с тихой, едва слышной злостью спросил Осирис, глядя прямо в испуганные глаза младшего и прекратив все движения: только этот зрительный контакт, глаза в глаза, в полутёмной,прохладной комнате, хранившей деликатное, почти смущённое молчание и скрывавшее два тела, от глаз посторонних.Только тяжёлое дыхание обоих, только дрожащий от напряжения воздух, и два острых взгляда, сверлящих друг дружку с упрямым противоборством:-Я – сглотнул Сэт, закрывая глаза и резким толчком, впрочем как и все его движения, дёргая старшего на себя –Ещё… Пожалею об этом… - шептал младший лихорадочно, тая в тёплых, окруживших его объятиях и недовольно рыча на удовлетворённое урчание старшего.

-Как ты это делаешь – стонал он, чувствуя, как жжёт сладостным ядом каждый поцелуй Осириса.-Что ?это?? – даже в такой момент царь умудрялся смеяться, легонько потерявшись щекой об тёмную коленку и проводя ладонями по внутренней стороне бёдер младшего. Слишком близко. Слишком тесно. Покрасневший, задыхающийся, Сэт цеплялся пальцами за простыни и сжимал зубы:-Демон! – ругнулся он и почти сразу же застонал.–Всё, конец разговорам – прошептал Осирис куда – то в живот своего любовника – Я больше не способен это терпеть…