Хмырь (1/2)
В лагере кандидатов в Серые Стражи все шло своим чередом. Долиец Терон Махариэль снова сцепился с опальной орзаммарской принцессой Середой Эдукан на почве разногласий в вопросах морали, нравственности и уместности смертной казни без суда и следствия.
Гномка с пеной у рта доказывала, что цивилизованные люди (гномы, эльфы, кунари, нужное подчеркнуть) решают проблемы словами, а не насилием. И ежели кто-то с этим не согласен, то ?вот прям щас? получит по наглой остроухой морде. Терон же глумливо хохотал и в подробностях рассказывал о своих антишемских похождениях. Когда в его повествовании в очередной раз проскользнула фраза наподобие ?и загнал этому мохнорылому дурген'лену стрелу, вы не поверите, прямо в…?, Середа, испустив боевой вопль одержимой ривейнской провидицы, кинулась душить оппонента. Оставаться в долгу Терон решительно не собирался.
На счастье, уже привыкшие к подобному Табрис и Броска вовремя успели растащить спорщиков в разные стороны. Каллиан, заламывая сородичу руки, со смешком предложила в следующий раз делать ставки, Фарен, с трудом удерживая рвущуюся в бой принцессу, лишь горестно застонал. Любые намеки на воинские состязания его угнетали.
Нерия Сурана с выражением непоколебимого спокойствия на лице перечитывала трактат о наложении рун паралича и заклинаний обездвиживания. Ей порядком надоело, что идейные противники всякий раз в качестве ринга выбирали именно ее спальный мешок и его окрестности, где бы она ни устраивалась на ночлег.
Дункан делал вид, что ничего не замечает. Он уже давно махнул рукой на попытки привить будущим Стражам хотя бы представление о дисциплине. Айдан Кусланд сидел на отшибе, не стремясь присоединяться к общему веселью. Недавняя потеря семьи не располагала к хорошему времяпрепровождению. Лежащий возле хозяина мабари грустно заскулил, и Айдан успокаивающе потрепал его по голове. – И чего сидим в одиночестве? Айдан вздрогнул и поднял взгляд на незаметно подошедшую Солону Амелл. На ее лице сияля лучезарная улыбка.
Все ясно, пришла заводить дружбу.
– Что-то не тянет общаться. Да я и не один, – Айдан похлопал мабари по загривку.
– И как его зовут? – Солона, то ли не заметив намека, то ли попросту его проигнорировав, потянулась погладить пса. – Хмырь Великолепный. Рука Солоны замерла, так и не коснувшись короткой шерсти. Мабари разочаровано заскулил.
– Прости, как? – Хайевер Мэрик Равелин Великолепный. Хмырь – сокращение. И нет, это не я его так назвал. Он племенной, – пояснил Айдан. – Отца, если верить родословной, Хайевер Равелин Янус Кроткий звали, так что моему еще сильно повезло.
Хмырь согласно тявкнул.
Солона пару минут осознавала услышанное. – Боюсь даже представить, как звали других его родственников… У вас благородных все не как у людей, да? – в конце концов, сочувствующе спросила она. – А то! Помню, когда мелкий совсем был, сбежал из замка и забрался в сад при особняке кого-то дворянчика, набрал яблок, а потом ему же их продал. Так мать, когда узнала, мне… – повеселевший было Айдан замолк и снова насупился. Солона вздохнула и присела рядом.
– Сочувствую из-за родных, – сказала она после паузы. – Я-то своих почти не помню, так что не знаю, что именно ты сейчас чувствуешь, но уверена, что ничего хорошего. Жаль, Дункан не взял нас в замок, может смогли бы чем помочь. Но сам-то ты еще живой, чем не повод для радости? Айдан резко повернулся и уставился на Солону с неприязнью. – Слушай, шла бы ты, а? Там, – он махнул рукой в сторону лагеря, – без тебя скучают.