POV ДжинКи (1/1)

Холодное. Серое. Мрачное. Именно такое оно – сегодняшнее утро. Тяжелые черные тучи протянулись тяжелым занавесом по всему небу, будто ограждая город от всего мира. Колючий ветер безжалостно трепал ветки деревьев, срывая с них пожелтевшие листья и кружа их в своеобразном танце, то подхватывая, то плавно опуская те на мокрый асфальт, о который с привычным капанием - шлепаньем разбивались слезы неба. Это осень.

Я ненавижу это время года, но вместе с тем, это единственное время, когда природа полностью раскрывает свои эмоции, свой внутренний, особенный мир, невольно заставляя меня восхищаться осенью. Отчасти, погода соответствует состоянию моей души – такое же тусклое, отстраненное и мрачное. И, по логике, у меня нет причин для такого состояния – успешная карьера, собственный дом, машина… Но почему-то, где-то там, глубоко внутри меня, живет пустота – ненавистная мне пустота, давящая изнутри и превращающаяся в слезы, дорожки которых текут по моим щекам, перемешиваясь с холодными каплями дождя, из-за которых вся моя одежда насквозь пропиталась небесными слезами. Но я не ощущаю холода. Я не ощущаю ледяного ветра, который так старательно пытается добраться до моей души и заморозить, запечатать ритмично бьющееся сердце. Пока бьющееся…

И я бы с радостью ему это позволил. Я не хочу жить. Я устал, пускай я и живу чуть больше 20-и лет, но я действительно устал от жизни. У меня не было детства. Почти с рождения мы с… даже язык не повернется назвать людей, с кем я жил – родителями… мы постоянно были в разъездах, а я, разумеется, «путешествовал» с ними. Мы не задерживались ни в одном городе больше года, поэтому у меня не было друзей. За 16 лет у меня сменилось 5 отчимов, потому как отец сбежал сразу, узнав, что мать беременна; и это не считая «ночных кавалеров», которые приходили к матери, иногда, по нескольку человек за ночь. Последний отчим много пил, впрочем, мать не уступала ему. Находиться с ними дома зачастую было просто невыносимо, потому с 12-и лет я просто убегал из дому. Скитался по улицам, а зимой забирался в какие-нибудь подвалы и там ночевал. И больше всего времени я старался уделить школе. Это было место, где я мог спокойно сосредоточиться на работе, выложиться на полную. Это помогало отвлечься от назойливых мыслей, и заглушить гулом стоящие в голове ночные стоны из родительской «спальни», больше напоминавшей бордель. В школе я мог сидеть целыми днями, разве что, не ночевал только.

Из-за моей просто фантастической, как говорили учителя, успеваемости, в 15 лет я сдал все экзамены и без проблем поступил в музыкальный колледж. Удивительно, что при таких условиях жизни, я всей душой был предан музыке. После этого я съехал, наконец, от своей матери, чему она была только рада – ее вообще никогда почти не интересовало мое существование. Зарабатывала она на жизнь, естественно, проституцией. Причем неплохо зарабатывала.

Спустя год, я выиграл конкурс юных талантов, и на полученные деньги купил небольшую квартирку на окраине города. К тому времени я выкуривал по 3-4 пачки сигарет в день, и куча денег уходила лишь на них. Как только я переехал, ко мне домой часто стали наведываться девушки, с которыми я учился на одном курсе, хотя правильнее было называть их шлюхами. Они откровенно кадрили меня. В колледже это мельтешение мини-юбок вокруг меня порядком бесило, но от моего нежелания видеть все это ничего не менялось. Особенно я ненавидел Каролину. Эта наглая девчонка постоянно выставляла меня полным придурком, из-за того, что я выгнал однажды ее из своего дома, тем самым обломав план моего совращения. Я терпел. Я терпел целый год все ее выходки, но один случай стал решающим.Ее жутко бесило мое равнодушие, и они с парой каких-то девок решили просто убрать меня со своего пути, то бишь добиться моего отчисления. Пока я был в зале для тренировок, они подложили мне свинью в виде пакетиков с героином, после чего, естественно, подозвали преподавателей, мол, видели, как я торгую белым порошком. Во время моего допроса, она стояла у стены и ехидно ухмылялась. В этот же день была проведена небольшая экспертиза, и мне просто чудом поверили, что это вовсе не мое.

Вечер. Теплый весенний вечер, плавно переходящий в ночь. Я стою у ворот клуба, накинув капюшон, и дожидаюсь, пока из небольших синих дверей выйдет пьяная девушка в черной кожаной мини, на высоких шпильках, в розовой кофточке, вырез который выставляет ее грудь напоказ почти полностью. Я зол. Я очень зол на нее. И я хочу отомстить. Вот и она. И как эта девка еще может находиться в вертикальном положении? Быстро подхожу и хватаю ее за руку, после чего, не взирая на ее возмущенные возгласы, тащу за угол и прижимаю к стене. Она удивлена. Шокирована. Я вижу в ее затуманенных от алкоголя глазах искорки страха. Пытается что-то сказать, но я не слушаю. Я усмехаюсь и, прошипев на ухо «пришло время сладкой расплаты», заталкиваю ее за дверь, к которой она была прижата, и быстро закрываю щеколду изнутри. Мы в подсобном помещении. Я точно знаю, что сюда никто не зайдет. Это небольшая, не отапливаемая коморка. Здесь нет освещения. Но маленькое окошко позволяло лунному свету проникать сюда.

Я перевел взгляд на Каролину – она прижалась к противоположной стене и испуганно смотрит на меня, словно невинная девчушка, которую загнал в угол какой-то маньяк. Возможно, меня всю оставшуюся жизнь терзала бы совесть за то, что я собирался сделать, но я знал, знал настоящую сущность этой девушки. Мое сердце вновь кольнуло воспоминание о матери – о такой же шлюхе, которая плевать хотела на всех и вся, кроме денег, секса алкоголя и клубов. Я вмиг оказываюсь около нее. Я не вижу себя, но точно знаю, что в моих глазах сейчас только злость. Ярость. Ненависть. И желание отомстить. Отомстить за все. Ничего не говоря, я грубо вжимаю ее в холодную бетонную стену, просунув колено между ног, не давая ей сползти. Схватив за длинные черные волосы, я поднимаю ее лицо и впиваюсь требовательным поцелуем в пухлые губы. Она пытается что-то сказать, но ей приходится ответить на поцелуй. То ли под воздействием алкоголя, то ли просто стала проявляться ее истинная сущность, но Каролина обвила мою шею руками и томно выдохнула мне в губы. Это взбесило меня еще больше. Я сорвал с нее эту розовую тряпку, и откинул куда-то в сторону. Через несколько секунд послышался треск ткани, и вот дорогущая юбка уже лежит на полу бесполезным куском ткани, вместе с нижним бельем, в дополнение. Сжимаю ее грудь и оставляю красный засос на ее шее. Стоны, стоны, стоны…

В ту ночь я хоть немного, но освободился от всей моей ненависти, что копилась столь долгое время. Закончив с "расплатой", я быстро оделся и вышел, сел в машину и вскоре оказался дома. Мне было плевать, что с ней будет. И пусть сегодня она и не поняла ничего, но утром очухается. Возможно, что-нибудь и всплывет в ее медленно трезвеющем мозгу. В любом случае, мне это не интересно. Потому что со скоро я уезжаю в Сеул... Я начинаю новую жизнь. Жизнь SHINee.Вскоре дождь перестал лить, а потом и вовсе прекратился. Из-за туч стали проглядывать едва заметные лучики солнца. Я последний раз затянулся горьковатым дымом и, выбросив бычок, направился к дому.

"Завтра. Уже завтра..."