Побег (1/2)
Хочу выразить благодарность Just endlessly, за вдохновение на новую главу.Действие снотворного длилось примерно 6 часов, после этого девушка проснулась. Спать вовсе не хотелось, она была в ожидании встречи с Мэттом. Да, этот молодой музыкант чем-то ее задел. Именно поэтому, она до официального подъема провертелась на кровати и не могла уснуть. Это была не любовь с первого взгляда, нет. Просто он, наверное, смог бы ей помочь с организацией. Да и на вид не плох, правда, худоват малость, но это всегда можно исправить. Собственно, девушка сама, за время пребывания в психушке, заметно похудела, побледнела, истощилась. Когда-то румяное лицо стало бледным, появились мешки под глазами, и она обрела вечно уставший и изморенный лекарствами и процедурами вид. Но в глазах оставался тот азарт, то юношеское рвение вперед, жизненный огонь, хотя он потихоньку угасал. Сейчас ей нужно было спасение, но ждать его, по сути, было не от кого. Знакомых и родных в Лондоне она не имела, оставалось полагать, что новый друг не обманет и действительно придет спасти из этого ада. А это действительно был сущий ад. Те боли, которые ей приходилось терпеть на разных процедурах, были невыносимы. Порой казалось, что это не лечение, а какие-то пытки, при которых врач задавал странные вопросы и забивал голову не менее странной информацией. При неверных ответах она чувствовала ужасную боль, как будто отрывают руки, ноги, все тело тянут и режут одновременно. Приходилось отвечать - как скажут. Думать - как говорят, хоть и Зоя не подчинялась им, приходилось делать вид. Причин своего местонахождения здесь она так и не узнала, собственно ей никто и не собирался говорить. Но сегодняшний день должен, ну просто ОБЯЗАН был стать другим. Сегодня она должна была сделать свой первый шаг к свободе. Если конечно он придет. День уже приближался к концу, но Мэтта все не было. Конечно же, девушка уже разочаровалась в нем. Хотя все еще не опускала руки. А вдруг что-то случилось, и он просто не смог прийти? Всякое может быть. И лишь этим она успокаивала себя. Но и за этим днем в таком же ожидании прошел еще один, и вся последующая неделя. Теперь надежды не оставалось. Пытки становились все изощреннее, препараты, которые кололи, становились более психотропными, и все чаще девушка впадала в беспамятство. Что с ней происходило в данный момент, знали лишь медсестры и врачи, которые ее окружали. Скорее всего, велся какой-то отчет, но это всего лишь догадки, которые никто не в силах подтвердить. Уже никто.
Но жизнь не стояла на месте. День за днем, переживая одни и те же процедуры, они приближали девушку к погибели. Оставалось ей совсем недолго. Это понимали все: и врачи, и медсестры и она сама. Проведя еще два месяца в этой ужасной дыре, девушка смогла многое осознать, понять. Жизнь теперь казалась ей совершенно иной, а все ее попытки изменить мир смешными. Ее выступления перед публикой, отчаянное стремление сделать людей лучше –все это было настолько глупо. Ожидания того, кто якобы изменит ее жизнь, прекратились. Она будто постарела душой. За это время не так часто вставала с кровати, ее либо перевозили, либо делали все что нужно прямо в палате. Ела мало, аппетита почти не было, да и откуда ему взяться? Таблетки, капельницы, уколы – все это заменяло любую еду. Вкусовые ощущения почти пропали, теперь во рту остался вечный привкус медикаментов. Но ее не сломали, она оставалась все той же странной девушкой, просто теперь она изменилась.Взгляды на мир, характер, стала тверже, черствее, ушла наивность и доброта. Еще чуть-чуть и девушка превратилась бы в зверя, как все остальные, только с лучшей школой жизни. Утро. Тут его особо и не ощущаешь. Холодные стены, странный аромат, крики, стук каблуков по грязной плитке. Ничего не меняется. Те же медсестры, та же еда, тот же укол. Для каждого индивидуальный, конечно же, но он не меняется на протяжении многого времени. А ведь уже зима. Наверное, на улице уже выпал снег, и люди бегают в преддверии Рождества. Шум и гам, толпы в магазинах, ор соседей и ссоры на каждом углу. Праздничное настроение. И все равно, среди этой грязи, люди успевают пожелать друг другу счастливого Рождества и из вежливости узнать, как дела дома. Всё. Типичные диалоги обычных людей, которые настолько погружены в суматоху, что и не замечают как выпал снег или как на улице играют музыканты. Картинки смутные. Они видят лишь цены на подарках, от чего глаза округляются, и шок охватывает их кошелек. Занятное зрелище. Но в доме для душевнобольных все иначе. Тут не чувствуется праздник, и если бы не объявление по громкоговорителю, все бы уже давно забыли, что сегодня за день. Здесь свой круговорот событий и явно не до празднования Нового Года.
Открывается дверь в палату, заходит врач в белоснежном до резей в глазах одеянии. Почти как рыцарь правосудия. Все как будто идеально в нем, только вот лицо выдает. Самодовольная ухмылка, злобный взгляд, который смотрит на всех свысока, как на рабов.Садится на стул рядом с кроватью пациента и что-то записывает в своем блокноте, который всегда держит в левой руке. Аккуратно достает ручку из правого кармана халата. Молча, сидит и пишет. Проверяет показания на аппаратах, снова записывает. Делает все медленно, уныло. Действия доведены до автоматизма, от которого становится тошно. Дальше – хуже. Начинает монотонно задавать одни и те же вопросы, что и в любой другой день.- Как спалось?Далее последовал такой же медленный ответ, с акцентом:-Нормально.-Как себя чувствуешь?-Нормально.-Почему не ела?-Не хочу.-Отношение к политике?-Нейтрально.-Религии?-Тоже.Холодно. От фраз и слов становится еще хуже. Бьет озноб, хочется ударить врача чем-то тяжелым. Но нельзя. Руки связаны, тело заковано. Взгляд устремлен в потолок, который уже затерт до дыр, изучен каждый его миллиметр. Скука. Но он не уходит. Сидит и наблюдает. Сверлит взглядом и пытается дождаться нормальных ответов.
-Можешь нормально отвечать? – впервые задал такой вопрос, кажется злится. Досадно.
Лишь кивок головой, еле-еле. Снова потолок. Угнетающая атмосфера. Он не уходит. Ждет.
-На что именно нужно нормально ответить? – полное равнодушие.
-Чего хочешь?-Книгу. Хочу прочесть книгу. Жадно смотрит на ?рыцаря?, умоляя выполнить ее просьбу, единственную, спустя долгое время. Он молчит. Задумался. Снова что-то пишет. Левша.… Раздражает. Проходит минута, две, три. Пишет. Снова.
-Да, пожалуй, мы выполним твою просьбу. Встает, ставит стул на место, выходит. Через час снова приходит, на этот раз уже с книгой. Как трогательно. Пациент пытается разглядеть надпись на ней. Не удается. Протягивает книгу. Взять не получается, руки связаны. Ерзает на кровати, пытается освободиться. Кладет на стол книгу. Развязывает. Берет и протягивает старую обтрепанную сборку бумаги. Некоторые страницы порваны. Не страшно. Хватает ее и смотрит с шоком в глазах. Надпись: Дж. Оруэлл ?1984?. Что за? Открывает и начинает читать. Взахлеб. Листает страницу одну за другой. Останавливается. Нюхает их. Закрывает глаза от удовольствия. Вдох…Выдох. Снова читает.Врач сидит и записывает. Но он уже не смущает. Его как будто нет. Другой мир, Старший Брат, правительство, партия. Картинки то и дело меняются в голове. Он уходит, приходит другая медсестра. Сидит где-то час с каменным лицом и уходит. Входит еще одна. Сидит час, два. Испаряется. Увозят на процедуры. Снова читает. Вечер уже стоял на пороге, он был готов поглотить день с головой и сделать его прошлым. Солнце ушло светить другим, его больше не видно. Зато есть луна. Она лучше, светлее, меньше, ближе, роднее. Счастливые те, кто с ней на ?ты?, кто ее видит. Их мало, они единицы. Книга почти дочитана, скоро ее заберут. Вот-вот дадут отбой, придется заснуть, даже если не хочется. Надо дочитать. Последние три страницы. Две. Заходит медсестра, забирает книгу. Слезы, крики, плачь. Входит еще одна, два санитара. Держат. Пытаются уложить на кровать, привязывают. Забирают книгу, делают укол. Уходят. Глаза закрываются. Нет! Потеря сознания….Неужели снова одно и то же? Глаза закрыты, делает вид, что спит. Вслушивается. В комнате несколько человек. Один – с низким голосом, сразу понятно, что это самый главный в больнице. Шеф, как его тут называют. Большая честь, что он посетил палату кого-то из пациентов. Второй, человек с ужасно знакомым голосом. Резкий, непоседливый. Встанет со стула, походит, Шеф его посадит. Опять встанет. Они разговаривают. О чем-то непонятном. Слова сливаются в один поток, и ничего нельзя разобрать. Слишком невнятно. Один из собеседников уходит. Шеф, наверное. Второй сидит, чувствуется тяжелое дыхание, нервничает. Если прислушаться, то можно услышать, как быстро бьется его сердце. Опять встает, ходит туда-сюда. Щелкает пальцами, напевает какую-то мелодию. Но не уходит. Минута прошла, еще несколько. Как же медленно идет время, тошно. Ему нужно уйти, он тут лишний. Смотрит на спящую пациентку. Тянется рукой, хочет разбудить, но резко возвращает ее обратно. Боится. Опять сидит. Закрыл глаза. Спокойно дышит. Снова что-то напевает сам себе под нос. Еще раз тянется рукой и, едва коснувшись лба девушки, убирает, боясь, что поранит, если подержит дольше. Ее глаза медленно открываются, она смотрит на него с неким недоумением. Пытается сделать вид, что спала. Но это не так. Ждала. Думала. А он слегка улыбнулся, но, не увидев ответной реакции, вернул привычное выражение лица. Ставит локоть на колено. Медленно опускает голову на руку и смотрит на девушку. Молчит. Она тоже. Неловкая пауза. Минута, две, три, пять. Слишком она затянулась. Он снова улыбается и виновато опускает глаза в пол. Девушка продолжает лежать. Наконец-то молчание оборвалось.
-Ну и кто ты такой?
Поднимает взгляд, смотрит на нее ошарашено. Растерялся. Ее тон грубый, слова четкие, хоть и говорит с акцентом, но уже лучше. Намного лучше. Он это заметил. Слегка улыбнулся и кивнул.
-Мэтт Беллами, а ты кто такая?Говорит спокойно, но едва сдерживает смех. Внимательно наблюдает за ее реакцией, жадно ловит каждое движение ее глаз. Изучает. Она в изумлении, ее же оружие обратили против нее самой. Растеряна и зла. Губы поджаты. Глазами бегает по всему помещению, а затем останавливает свой взгляд на нем.
-А это уже не честно, чёрт тебя дери. Какого хера ты сюда пришел?
Он смеется так звонко, что она едва сдерживает улыбку. Не успокаивается.-Ты охренел? Перестань смеяться.
От этого он еще больше заливается смехом. Качается на стуле туда-сюда. Упал. Смех прекратился. Начался другой. Теперь смеется она. Задорно и злорадно. Он поднимается. Трет ушибленное место и тоже начинает смеяться. Немного успокоившись, садится на стул и пронзительно смотрит на нее в ожидании.-Чего уставился? Вали давай отсюда, предатель! - отворачивается и закрывает глаза.
-Зоя, не злись, появились дела, очень важные. Пришел, как только появился в стране и в городе, - поднимается со стула и наклоняется над ней. Рукой пытается повернуть ее голову на себя. Не получается. Сильная. Упирается, но потом сдается. Смотрит в его глаза. Переводит взгляд выше.
-Боже, что ты сделал со своей головой? Это, - пауза, на лице шок, - это невероятно круто!!!Хочет потрогать руками, но связана. Он видит это, развязывает. Она тут же накидывается на него, рукой теребит ярко-красные волосы, смеется.
-Ну, хватит, все волосы вырвешь сейчас, - тоже смеется, слегка обнимает, потом руками держит ее за хрупкие, худые плечи и отодвигает от себя. Смотрит на лицо, руки. В глазах застыл вопрос. Боится озвучить. Молчит. Она пытливо смотрит на него. Не понимает, что не так. Медленно погружается в его голубые глаза, снова.
-Что с тобой сделали? Ты как неживая. Бледная вся, ты ешь?
-Нет, папочка, прости, аппетита совсем нет, - с досадой кивает головой и смеется.
А он молчит, лишь обеспокоено смотрит на нее. Все также держит ее руками. Она пытается вырваться, но не получается. Недовольно надувает губки и переводит взгляд вниз, затем украдкой смотрит на него. Снова корчит из себя обиженную.-Ну, хватит, не ем я ничего, что с того? На себя в зеркало посмотри…
-Я не такой бледный, и вообще, - отпускает ее, достает из пакета огромную связку бананов, - чтобы все съела…. Вместе со мной, конечно же.Он жадно на них смотрит, долго не думая, отрывает один и начинает есть. Шкурку кладет на пустую тумбочку. Отрывает еще один и снова ест. Забыл обо всем на свете. В руке держит всю связку, не делится. А она лишь с интересом наблюдает.-Мартышка ты, жадная, делиться будешь?Отрывается от процесса и смотрит на нее. Рот набит, говорить не может. Переводит взгляд на связку в руке, затем на девушку. Отрывает один банан и протягивает, медленно, неуверенно. Она хватает и тоже начинает поглощать, с огромным аппетитом. В больнице таким не кормят. Через пару минут на тумбочке лежит гора шкурок, а в палате находятся два тихо хихикающих, жующих создания. Она поднимает руки и двумя указательными пальцами надавливает на его щеки. Он чуть не выплюнул все содержимое из-за рта. Девушка смеется, а после дожевывает остатки и внимательно смотрит на него. Тот смущается, хмурит брови.-Хватит на меня так смотреть, - опускает глаза, - я люблю бананы, ничего с этим не поделаешь.
Пожимает плечами и скидывает гору шкурок в пакет. Достает из кармана плеер и наушники, протягивает ей.-Снова ты за старое. Я не хочу слушать.
-Ты забыла о нашем договоре? Нехотя протягивает руку. Берет плеер. Втыкает наушники в уши и включает. Слушает. Странное, темное начало. Непонятное. Настораживает. Фортепиано. Флейта. Успокаивает. Она колыхается в такт музыке. Чувствует каждое прикосновение мастера к клавишам. Улыбается уголками губ. Закрыла глаза. Ничего подобного никогда не слышала. Эмоции переполняют. Тут было все. Беспокойство, спокойствие, гармония, злость. Вытаскивает наушники. Смотрит. Глаза подобрели. Улыбается. Но немного встревожена, обеспокоена чем-то.-Это.… У меня нет слов… Я просто в шоке…
-Понравилось? – довольная улыбка.-Да, - кивает головой.-Это Сергей Рахманинов, один из моих любимых композиторов.-Русский? – подозрительно на него смотрит.-Да.Пауза. Ее глаза погрустнели. Опустила голову. Он аккуратно обнимает. Она плачет. Трогательно. Гладит ее по волосам и что-то напевает. Слегка покачивает.