Лжец (1/1)

День выдался тихий и довольно безрадостный. Да и на улице, в довершение скучной картины, уже который час стоял промозглый туман. Нет бы дождь прошел, чтобы немного проредить эту серую мглу. Но, к несчастью, небу было лень даже заплакать, поэтому оно просто висело над городом свинцовым грузом.Блез в который раз медленно повернулся к окну, скользнул взглядом по молочной пелене и представил, как все, что есть за пределами этого окна стерли широким взмахом ластика. Его эта мысль не расстроила и не обрадовала, она просто пронеслась в мозгу белым шумом. Фостер вернул голову в изначальное прямое положение, что сопроводилось шорохом волос по простыне. Он лежал звездой на своей огромной кровати и тупо смотрел в потолок, хотя, по правде говоря, уже минут двадцать глядел сквозь него, но ничего не видел. Постель евро-размера словно поглощала его, медленно откусывая по сантиметру от конечностей. Врач уже не чувствовал пальцы и всерьез задался целью абсолютно раствориться в этом бесцветном вечере.Но тут в дверь позвонили.В тщетной попытке заново заставить глаза работать, Фостер моргнул несколько раз, и импульсивно поднялся. Мельком взглянув на часы и получив ответ "19:56", он нетвердым шагом двинулся к двери.Дверной глазок мало что прояснил, поскольку лица пришедшего видно не было. Вообще ничего видно не было, поскольку уже пару дней была разбита подъездная лампочка. Инстинкт самосохранения хозяина не волновал уже давно, поэтому Блез молча открыл дверь. На пороге стоял абсолютно ожидаемый в этом доме человек в абсолютно неожиданное время.- Йан? Ты разве не должен работать?Блондин мягко улыбнулся и тряхнул головой, из-за чего его золотистая кудрявая челка качнулась как маятник. Когда он улыбался, он весьма забавно поджимал верхнюю губу, из-за чего вся улыбка в целом ползла наверх, порождая щечки и глубокие ямочки. Блез знал эти ямочки наизусть, и смог бы с закрытыми глазами отличить их владельца от кого бы то ни было просто на ощупь.- Вообще, должен бы, но сегодняшняя погода совсем не располагает к сидению в офисе, знаешь ли.Детектив Киркманн легким движением обогнул весьма озадаченного врача и вошел в квартиру. Когда Блез более-менее сформулировал вопрос к гостю и, закрыв дверь, повернулся, тот оказался уже в спальне, предварительно аккуратно повесив пальто на вешалку и сняв свои коричневые полуботинки.Все еще не до конца осознавая происходящее, Фостер вошел в комнату, где Йан уже устроился в дальнем мягком кресле, просматривая принесенную с собой газету. Блез оперся об косяк дверного проема, нахмурился и, глядя в потолок, недоверчиво спросил:- То есть, ты хочешь мне сказать, что ты на полном серьезе ушел со своей любимой работы пораньше из-за погоды на улице и полагаешь, что я поверю в эту бурду?Йан оторвал глаза от бумаги. В полумраке комнаты голубая вспышка этих радужек, как от яркого озонового взрыва молнии, заставила Блеза вздрогнуть. Он обожал эти глаза. Они жгли насквозь, но не болезненно, а мягко, как горячий нож режет кусок холодного масла.Йан отложил газету на кипу таких же на столике, раскинул руки на подлокотники и запрокинул голову слегка назад на спинку, так, что его лицо приобрело выражение абсолютного превосходства и снисхождения. Вальяжная поза завершалась раскинутыми ногами, одну из которых он вытянул вперёд, а другую согнул в колене.

- Ммм, да? Я ведь могу уставать в конце концов.Блез, все еще стоя в дверях, хмыкнул и ухмыльнулся:- Большей лжи я в жизни не слышал, а ведь мне, бывало, ссали в уши двадцать четыре часа в сутки.Киркманн повел губами:-Ну, в таком случае, раз я лживый мерзавец, подойди сюда и расскажи мне правду. Я рассмотрю твою версию.Такое предложение показалось Фостеру не столько заманчивым, сколько единственно правильным. Он, улыбаясь, медленно отслоился от косяка, прошел расстояние до кресла и забрался на колени к Йану. Впрочем, даже не на колени, ведь ноги у Йана были длинные, подтянутые, напряженные. Про такие говорят, натянуты, как струна. Блез ощутил бедрами эти жгуты мышц и скользнул чуть ближе. Он положил руку на грудь детективу. Йан был чертовски худым, но не слабым. Его красивое, атлетичное тело можно было бы показывать молодым скульпторам как уникальный образец искусства природы. Фостер наслаждался тем, как вздымается корпус детектива в такт дыханию. Блез перевел взгляд на лицо мужчины.Несмотря на то, что врач сидел на коленях, а Киркманн даже не устроился с прямой спиной, Блез все равно не был с ним вровень. Честно, это расстроило. Ему казалось, что он в принципе никогда не будет наравне с Йаном. Он успешен. Он уважаем. И он движется еще выше. Только к успеху. А Фостер все это потерял и только падал в бездну. Проще говоря, абсолютно позорно и по-идиотски просрал. Он смотрел в лицо Йану доли секунды. Тот все тем же ленивым оценивающим взглядом глядел на него сверху вниз. Киркманн перекатил голову на другую сторону, и его челка упала на лицо. От того, как вызывающе тот стал выглядеть, Блез неосознанно нервно сглотнул. Йан всегда напоминал ему тихого выжидательного хищника, который точно знал, когда жертва наиболее уязвима, чтобы ее поймать. Он всегда шел ва-банк и всегда срывал джекпот. Каждый чертов раз.Уловив секундную слабость врача, детектив атаковал. Он резко выпрямился, мгновенно оказавшись вплотную к Фостеру и положил руку ему на поясницу. Когда Блез рефлекторно повернулся влево, чтобы взглянуть на проворную ладонь Йана, тот наклонился и прошептал прямо в ухо мужчины:- Ну так что, версий нет?Блез шумно вдохнул и закрыл глаза. Опять все выходит из под контроля, ну сколько же можно...Йан тем временем опустился чуть ниже и, ведя кончиком носа по шее, продолжил:- Если вы не можете выдвинуть свою версию, сэр, я вынужден привлечь вас к ответственности за клевету. Это не страшное преступление, но боюсь, что от рук закона вам не уйти.На этих словах он коснулся губами оголенной ключицы врача, и все, что тот мог ответить, был приглушенный, но готовый шепот:- Привлекай, черт бы тебя побрал.***Огромная постель прямо в центре комнаты. Психологи говорят, что так располагают кровать люди, которые не испытывают страха перед темнотой и обществом. Сейчас Блез частично был с этим согласен. Потому что когда ты лежишь, свернувшись калачиком, а тебя со всех сторон окружает мягкая бархатная кожа цвета свежих сливок, и стук чужого сердца отдается у тебя в голове, ничто, абсолютно, мать твою, ничто не может тебя напугать.