Двадцать девятая часть (1/1)
Писал в поезде, но все же старался... >>Первое, что ощутил Ван, когда оказался на улице, — это свежий воздух, который, после затхлости дома, казался лучшим, что Китай когда-либо чувствовал в своей жизни.Яркий свет солнца слепил глаза, и азиату приходилось закрывать его ладонью, чтобы хоть что-то увидеть. Но оно все равно казалось слишком ярким, поэтому Ван начал разговор первым, не смотря на то, что не видел своего собеседника:— Кику? Это ты? – жмурясь, спросил он.— Да, Яо, — ответил Хонда.— Но… как?— Тише... Я все расскажу тебе, только подойди ко мне поближе…Китай послушно сделал шаг навстречу и почувствовал, что его крепко обнимают за плечи.— Кику? Что происходит? – наконец привыкнув к свету, спросил китаец, и внезапно услышал чьи-то шаги позади себя. Ван попытался повернуться, но руки Японии не позволили ему этого. – Кику!— Тише, Яо… — продолжал нашептывать Хонда. – Подожди немного…Все же Китаю удалось вывернуться, и он увидел, что из дома к ним на встречу, пошатываясь и неумело прижимая окровавленную руку к груди, идет Артур.— Англия?! – изумился Ван. – Так ты жив?!Керкленд поморщился от боли и прошипел:— Почти, — после этого он здоровой рукой достал из-за пазухи пистолет.— Так это ты убийца?! – крикнул Яо и вновь дернулся в объятьях Японии. – А ты ему помогаешь?! – добавил он, обращаясь к Хонде.Кику промолчал.Наконец, Артур выставил пистолет перед собой, нацеливая дуло на грудь Китая:— Твоя партия, Яо, — печально усмехнувшись, сказал британец.Но даже поняв, что ему грозит смерть, Ван не колыхнулся, а просто закрыл глаза, чтобы не показать своего страха перед этим чудовищем.
Он этого не достоин.Керкленд нажал на курок. В очередной раз мертвую тишину нарушил искусственный раскат грома, и в ту же секунду, после того как призрак Японии мгновенно растворился в воздухе, Ван рухнул на землю, не издав ни звука. Ведь британец стрелял на поражение, не смотря на собственные раны.
Устало вздохнув, Англия опустил оружие:— Игра окончена.
Через несколько мгновений поле выстрела, Яо понял, что его все еще держат в объятьях, к тому же боль в боку внезапно исчезла. Словно все, что тяготило его тело, просто испарилось.— Ч-что происходит? – тихо спросил он, и в то же мгновение почувствовал, как что-то теплое коснулось его щеки.— Прости меня, Яо… — прошептал Хонда, крепче прижимая Китай к себе. – Мне сказали, что если я не поступлю так, как сказано, то тебя все равно убьют, но… но настолько мучительно и болезненно, что ты будешь умолять о смерти…
В этот момент Ван почувствовал, что обнимавший его Япония сотрясается в тихом плаче.— Кику… — Яо повернулся к брату лицом, не размыкая кольца рук, обхватывающее его талию. Из матовых карих глаз текли слезы, крупными каплями скатываясь по щекам вниз, к уголкам губ и подбородку. Ван провел по раскрасневшейся щеке Японии кончиками пальцев. – Не плачь, Кику… Все хорошо…Хонда всхлипнул и уткнулся носом в ключицу Китая:— Я же… хотел как лучше… — сипло прошептал брюнет. – Ты теперь ненавидишь меня, наверное…— Нет, Кику… Ты правильно поступил… — Ван нежно поглаживал младшего брата по голове.Если бы у призраков было сердце, то сейчас оно бы выпрыгивало из груди, наверное. Вся эта ситуация казалась невероятной и сумасшедшей до абсурда, и Ван больше всего боялся, что сейчас тот, кого он ощущает всей душой, просто исчезнет, а он вновь останется один.— А то… что ты сказал тогда… — прошептал Япония, — …когда я был без сознания… Это правда?Китай не стал отвечать, а просто нежно поцеловал Хонду в уголок губ.— Кхм-кхм! – внезапно раздалось где-то невдалеке. Обернувшись, братья-азиаты увидели надутого Польшу: руки в боки и смущенный Литва за спиной. – Не хотел типа мешать, но там тотальное сборище начинается! А меня слезно просили вас позвать.— Ох… — приложив ладонь ко лбу, вздохнул Торис.— Что?! – возмутился поляк, повиснув на шее литовца. – Не ной, ты еще мою смерть не отработал! Так что неси давай!После этого Лоринайтис покорно взял своего требовательного любимого на руки и понес в дом.Усмехнувшись, Япония повел изумленного Яо следом за ними.---Россия медленно брел по пустым коридорам на второй этаж.?Неужели все это почти закончилось? – думал он. – Три дня… всего три дня… Разрушить мир всего за три дня… Ха. Кто бы мог подумать?… Забавно, не правда ли?…?Наконец он дошел до своего кабинета. В воздухе витала пыль, шторы задернуты, а за столом, чуть нахмурившись, сидел истекающий кровью Артур:— Я мог умереть, — положив здоровую руку на стол, сказал он.— Не думаю, — слабо усмехнулся Брагинский, приближаясь к британцу. – Дважды не умирают.Англия промолчал.Рука России легла на простреленное плечо Керкленда, и тот зашипел от острой боли:— Мне больно.— Знаю.— …Ты садист.— Неправда.— Тогда убери руку, — потребовал англичанин, взглянув в лиловые глаза.Чуть помедлив, Брагинский сдвинул ладонь вниз, к груди:— Прости…
— Из-за Китая мне пришлось пролежать там черт знает сколько, а ты даже не подошел ко мне!Иван вздохнул:— Ты же знаешь, чем я был занят в этот момент.
— Да-да. Все для того, чтобы твой любимый Китай не слишком долго мучился… Но я доволен хотя бы тем, что лично застрелил его, — ухмыльнулся Керкленд.— Тебе не было его жалко? – изогнув бровь, поинтересовался Брагинский.— А им? Им не было меня жалко, когда они сделали это?! – зло выкрикнул Англия. – Когда все они бросили меня?! Ведь это из-за них я стал таким!Россия отвел взгляд:— Я понимаю…К горлу Керкленда подступил ком:— И мне было гораздо больнее, чем всем им… — всхлипнул он.Иван обошел стол и склонился к уху англичанина. Тот обернулся:— Иван?— Ты знаешь… это так странно… — выдохнул Брагинский.— Что именно?.. – переспросил Англия.— Все это… — после этих слов, Россия повернул Керкленда лицом к себе, нежно дотронувшись до его губ.— Ха… Ты прав, Иван, — согласился Артур. — Три месяца назад никогда бы не поверил, что буду целоваться здесь с тобой.— …Убив перед этим кучу народа.— Да нет… — усмехнулся британец. — Это-то я знал. А ты появился в моих планах… несколько позже.— Да? – удивился русский.— Да,— после этого Артур встал из-за стола. – И… только когда ты согласился на мое предложение, я понял, что… возможно, ты единственный, кто согласился бы видеть меня рядом с собой.