II (1/1)

А ведь пару дней назад Фостер и подумать не мог, что жизнь способна повернуться ещё большей задницей, чем та, которую он уже имел счастье созерцать. Действительно, было довольно удивительно, что вокруг коротышки все сложилось настолько плохо.Во-первых, "коротышка" не было преувеличением. Фостеру чертовски не повезло с ростом, о чем ему не забывали постоянно напоминать косые и насмешливые взгляды любого, начиная от коллег и заканчивая пекарем в лавке. Блез привык отчаянно доказывать себе и всему миру, что с ним необходимо считаться, даже несмотря на то, что он не находится на уровне глаз подавляющего большинства. Но мало одного этого природного изъяна, так еще и сама жизнь не особо баловала рыжего, начиная с самого детства.Война с матерью за право быть тем, кем он себя чувствовал, собой, мужчиной, отняла годы, километры нервов, океаны пролитых слез, горы порваных платьев и срезанных волос, и окончательно разбила их взаимоотношения. Уже долгие тридцать лет она отказывалась идти с ним на любой контакт, чего нельзя было сказать об отце, поддерживавшем его в главном решении всей жизни от первых шагов до удачного завершения битвы за смену пола.Несмотря на утрату фигуры матери рядом, Блезу казалось, что жизнь налаживается. Словно в согласие с этим убеждением, судьба послала ему Бэтти.Уверенность, что никогда раньше он не любил кого-либо так сильно, двигала Фостера к ней шаг за шагом и заставляла добиваться ее сердца. То, что в конце концов, она согласилась выйти за него, рыжий считал своим личным достижением и абсолютным успехом.После свадьбы все пошло еще лучше, по сценариям красивых фильмов: сын, молодая семья, крепкие отношения, устойчивые карьеры и рост на работе.Блезу казалось, что он неуязвим. Неприкасаем, что его теперь уж точно невозможно сломить. И эти чувства стали началом конца, как он будет думать, оглядываясь на прошедшее сквозь года.Именно гордость, эго и чувство собственной важности заставили его, действительно блестящего увлеченного врача, податься в круги общения элиты клиники, докторов, имевших наибольшее влияние в сфере в целом. Фостер не думал о том, что взлетевшим высоко, обычно, больнее падать. Неудивительно, что последив за быстро карабкающимся по карьерной лестнице гастроэнтерологом с резким характером и острым языком, "братья по цеху" не придумали ничего иного, чем устранить конкурента. Руководить этим процессом вызвался Митчелл Пирс, местный хирург с великолепным послужным списком и не менее великолепными связями. Он на дух не переносил дерзкого рыжего и составилпростой план по очернению репутации, который сработал как часы.Пара фотографий, фальшивых свидетелей нелицеприятного контакта Фостера с врачом конкурирующей больницы в пух и прах разрушили тщательно выстроенный престиж Блеза на работе. Он знал, что в клевете виновен Пирс, да тот и сам не скрывал этого от него, но доказать обман было невозможно. Скандал вылез на новостные каналы, раскатав остатки имиджа врача, и тот решился на попытку обращения в суд.Долгая и изматывающая тяжба не приносила никаких положительных результатов, но теперь судьба готова была ударить Фостера как никогда раньше.Во время его восхищения собой, в течение блистательной карьеры, а после и в пылу деловой драмы, он не замечал, что его жена стала совсем другим человеком, отдалялась все больше. Он не мог винить ее, поскольку понял, что она мечется в ловушке его любви, а общество друзей приносит ей большее расслабление и счастье. Он жалел только о том, что слишком поздно увидел, что его любовь накрывает ее, не позволяя вздохнуть.Бэт стала инициатором развода. Она понимала, что делает это, возможно, причиняя ему боль, но Блез стойко выдержал ее предложение и принял его. У него просто не осталось эмоциональных ресурсов, чтобы бороться. Он даже не согласился оставить сына, хотя она выдвигала такую идею - не хотел, чтобы ребенок рос без внимания отца, пытающегося собрать хоть какое-то подобие жизни заново.Так в считанные месяцы он потерял все, что имел. Без любимой семьи, без уважения в больнице, опозоренный на всю страну, Фостер скатился в депрессию, на лечение которой махнул рукой, отдаваясь воле страдающего разума.Одним из особо неприятных гвоздей в психологический гроб был новый врач-психиатр, Вольфганг Шварц. Молодой и порывистый, блондин немец позволил себе лишь однажды раскритиковать манеру общения Фостера, еще больше подорвав его шаткий авторитет. Естественно, Блез попытался поставить выскочку на место, что, к слову, ему удалось, но только репутацию это не спасло. Последние коллеги отвернулись от него, оставив в своеобразном бойкоте. Скрашивал позорное изгнание только многолетний друг и хороший доктор, Альберт Беккер,отказавшийся оставлять рыжего и не веривший или не уважавший ни единый слух.Еле находя желание жить по утрам, Блез тащился в больницу, надеясь, что он будет избавлен от позора хотя бы на один день. Но снова и снова его добивали презрительные насмешки, взгляды в спину и обсуждения его персоны, даже не скрытые шепотом.И вот, буквально три дня назад, произошла эта идиотская ситуация, положившая начало очередному витку в издевательствах над врачом, только на этот раз и с подключением полиции. Красота да и только.