Глава 24 (1/1)

Фай подолгу смотрел на Мокону, укутанную одеялом из розовых лепестков. Все менялось стремительно, слишком стремительно. И не смотря на то, что маг сделал все, что мог, чувствовал вину. Магии не хватило. Ее никогда не хватает на то, что по-настоящему важно. Он отчетливо помнил иллюзию и свою искреннюю ненависть к силе, проклявшей его с рождения. Но, ни ненависть, ни разочарование не давали подсказок, что еще можно сделать.Шаоран пропадал в замковой библиотеке. Искал ли он ответы или это был способ избегать тяжелых мыслей, не мог сказать даже он сам.Курогане же уходил на тренировочное поле и проводил там все возможное время. Иногда он оставался в замке с принцессой Томоэ, и они пили чай, чаще всего в тишине.Никто не говорил вслух о Моконе. Все знали, что ждут ?того самого момента? для перемещения, как знали и то, что это означало полное исчезновение их верного магического друга.Замок был полон людей. Всюду сновали слуги, на совет часто собирались воины. Их доспехи напоминали одежду Курогане в начале путешествия. Но, несмотря на многолюдность, магу казалось, что он в замке с призраками. Тяжелое и тягостное витало в воздухе. Маг слышал, что этой стране грозила война. И все больше осознавал, насколько тяжело Курогане дался выбор. И на этот выбор его обрек Фай. Японец заплатил высокую цену и ждал, долго и мучительно ждал, уж кто, а Фай знал, насколько это мучительно?— беспомощно ждать. И маг не мог ручаться, что не свихнулся бы, оказавшись на его месте.Мысли все чаще возвращали мага в кислотный Токио. Он не мог ждать принцессу, и неизвестно чем бы все кончилось, не появись она тогда. В то же время Фай впервые столкнулся с последствиями выбора Курогане, и это было в стократ сложнее, чем выбирать и платить по собственным счетам.Фая не оставлял в покое взгляд Курогане и его тихие слова.Это было… жестоко.Да, Фай был жесток. Пусть он и стремился защитить Курогане неведением, но это принесло лишь вред. Насколько было бы все проще, узнай он о Моконе раньше? Как же наивно и недальновидно было надеяться, что худшего варианта удастся избежать. Ведь дело было связано с магией, а отрицать собственную невезучесть в магических делах было просто глупо.И письмо, это чертово письмо. Эта заблаговременность была самой жестокой из всех.Курогане не позволил сжечь письмо. И маг, в который раз подумал, за какие проступки проведение привело в жизнь японца человека, который заставлял того страдать. Курогане заслуживал судьбы много и много проще и светлее. Перед глазами вновь встал образ принцессы Томоэ. Стукнул бамбуковый соцу.Он забрал у Курогане дом, госпожу, руку. Одним лишь своим присутствием. А Курогане по-прежнему говорит лишь о том, что рад, снова видеть мага, живого и невредимого. И такую необъяснимую жертвенность он хотел остудить письмом? Маг усмехнулся, видимо быть глупцом, это карма.Курогане всегда поражал его в своей самоотверженности, и маг, необделенный воображением, никогда не мог представить насколько далеко японец готов был зайти в своем стремлении защитить тех, кто ему дорог. Но он не всесилен. Он просто человек. Измученный бесконечной чередой магических перипетий, желаний, тяжелых решений. Измученный настолько, что готов был сломаться.И даже теперь, чтобы не показывать своей боли и слабости он просто уходил тренироваться. Уходил, потому что всегда боялся реакции Фая на свой выбор. Маг вздрагивал каждый раз, вспоминая испуганный, выжидающий, смиренный вид Курогане, когда тот очнулся в Японии. Даже тогда, он боялся не ранений, будущего или смерти, а того, что Фай, как в Токио, снова его оттолкнет.И маг окончательно разозлился, полный решимости преподать Курогане его собственные горькие уроки.Разрезанное пополам тренировочное чучело развалилось. На первый взгляд все прошло хорошо, но ниндзя был недоволен. Держать равновесие и находить баланс, было сложно. Даже когда механическая рука была тяжелее здоровой, это давалось легче. Удар вышел довольно точным, но слишком медленным. А терять в скорости никак нельзя.—?Отличный удар, Куро-сама! —?маг улыбнулся, чем заставил японца немного смутиться. В тонких руках Фай держал высокий боевой лук, а из-за спины в колчане торчали стрелы.—?Зачем это?—?Решил вспомнить старые умения и заодно составить тебе компанию,?— маг оглядел толпу поверженных чучел, последнее как раз пало перед появлением Фая,?— Да только ты всех перебил.Ниндзя хотел спросить что-то, но сказал вместо этого:—?Лучники тренируются не здесь.—?Как грубо, Куро-фыр-фыр!Фай был слишком веселым, показно. Курогане одним взглядом дал понять, что понял это, и маг утихомирился.—?Что ты задумал? —?в голосе ниндзя вновь скользнули усталые, надломленные нотки, полоснув мага по сердцу. Он положил лук и приблизился, тонкие пальцы скользнули по щеке. Курогане замер, словно каменное изваяние, готовясь принять какой-то невидимый удар. Фай как можно нежнее, словно боясь разбить, обнял его. Курогане не шелохнулся.—?Позволь себе побыть слабым,?— мягко произнес Фай и услышал, как зашлось сердце ниндзя. —?Позволь мне защитить тебя.Курогане вздрогнул, стиснул мага, спрятал лицо в пшеничных мягких волосах. Он разом выдохнул и почувствовал, что уже очень давно, не мог сделать этот выдох. Маг улыбнулся.***Фай не привязывался к новым мирам. Или по-крайней мере хотел думать, что не привязывается и убеждал себя в этом. Но сейчас, глядя на стайки бумажных фонариков, развешанных вдоль длинной пешеходной улицы, сердце мага болезненно сжималось. И все же это было хорошим знаком, впервые за все время, Курогане захотел показать магу Японию.Ниндзя уверенно шел вперед, а Фай, идущий на шаг позади, неотрывно смотрел на спину японца, облаченную в черную ткань кимоно. Листья красного клена спадали легкой линией от правого плеча, рисовали узор и спускались к левому рукаву. Заправленный в пояс кусок черной материи сильно трепыхался от быстрой ходьбы и ветра. Фая смущали и злили заинтересованные, быстрые взгляды прохожих, скользивших по месту, где должна была быть рука. Сам Курогане их не замечал. Его раздражала толпа, вполне обычная и ожидаемая на время проведения фестиваля. Но Курогане готов был потерпеть. Им всем нужна была передышка. Шаоран нашел ее в огромной библиотеке замка. Для мага же не было лучшего места, чем яркий, красочный японский фестиваль.Они отошли далеко от замка и естественно, перестали понимать речь друг друга. Японец еще раз оглянулся на Фая, тот с интересом разглядывал все вокруг. Курогане нашел глазами палатку со сладостями и остановился.—?Хочешь есть? —?обернулся он к магу. Фай вопросительно уставился на него. Курогане ткнул пальцем на палатку, и маг, проследив направление, скривился, решив, что это суши. Японца это позабавило. Он улыбнулся и улыбка вышла до того мягкой, что смутила его самого. Он резко отвернулся и быстрым шагом направился за сладостями. Фай оторопел на секунду. Ему нравилась эта сторона Курогане. Мягкая и слабая. Впрочем, ему нравилось в нем все, даже то, что порой раздражало. Это страшило и непреодолимо влекло одновременно. Фай почувствовал желание обнять его прямо здесь, посреди оживленной улицы, пройтись пальцами по узору листьев на спине, стянуть тугой пояс. Маг тряхнул головой, прогоняя видение. И последовал за Курогане.Сладкий насыщенный запах обнадежил Фая и когда он услышал короткое незнакомое слово, то у торговца в руках оказались две деревянные палочки с тремя шариками на каждой. Фай взял их и благодарно кивнул.—?Это данго,?— сказал Курогане, забирая одну у мага. Тот непонимающе улыбнулся.—?Данго,?— японец указал на угощение в руке Фая.—?Данго,?— повторил маг, как показалось ниндзя, с акцентом. На этот раз он понял.Японец шел вперед, уверенно пролагая Фаю невидимую тропу в толпе. И маг шел, завороженно, уже перестав замечать любые взгляды посторонних, сосредоточившись на фигуре впереди.Свернув, на небольшую площадку у озера Курогане негромко пробурчал:—?Даже здесь проходу нет. —?И шагнул по некрутому склону, поближе к воде. Фай двинулся за ним, пока японец не остановился, пристально смотря на воду. —?Подождем.Маг не понял слов, но догадался, чего хочет японец и, наконец, обратил внимание на окружающих. Особым разнообразием поведение людей не отличалось. Все смотрели в сторону озера, о чем-то переговариваясь, и Фай отмечал, что родная речь Курогане хоть и звучала на его слух довольно резко, все же была приятной.Раздался громкий залп и Фай дернулся, но увидев в небе над водой яркий красный всполох, наконец, все понял. Мерцание, сопровождающиеся громкими взрывами, вызвало в толпе ответную реакцию аплодисментов и радостных вскриков.Второй раз в жизни Фай наблюдал фейерверк, яркие огни, отдаленно напоминавшие магические, стремительно вспыхнув, таяли, а отражение в воде усиливало эффект.Этот далекий разговор на площади в торговом городе, казалось, был слишком давно. И все же Курогане запомнил. Несмотря на то, что попал в иллюзию и на все, что было потом. Взгляд ниндзя был полон грусти.—?Ты выбрал меня, и я сделаю все, чтобы ты не слышал в своем сердце тоски. —?Маг улыбнулся на непонимающий взгляд Курогане. Тонкие пальцы коснулись смуглой мозолистой ладони. Курогане в ответ крепко сжал ладонь мага.