1 часть (1/1)

Любой пацан, если он хотя бы чутка вменяемый, любопытен до всякой космической херни. Орбитальные станции там, лунные базы, метеориты на худой конец. Или метеоры? В терминологии Ви не силен, но его острому любопытству необразованность в этой области не помеха.Поэтому пока Javelina на максимальных скоростях отмеряет километры пригородного шоссе, взметая фонтаны мелкого щебня, наемник с предвкушением и нетерпением гадает, что же может быть в этой капсуле, которая, судя по информации на трекере, уже приземлилась. Оружие? Документы? Ценности? Результаты научных изысканий? Техпланы?- Половина замороженного инопланетного мутанта, - Сильверхенд появляется без обычно сопровождающих его помех, беззвучно, потому его издевательский голос заставляет руки Ви дрогнуть на штурвале, тачку чуть ведет, но соло быстро выправляет ее ход. – Нет, погоди… Три кило чистого амфетамина. Нет, не перебивай… Дерьмо с орбитальной станции! Точно - она вообще пустая. Лунные пиджаки развлекаются, заставляя всяких недалеких мелких наемников прочесывать пустоши вдоль и поперек. И не могут нарадоваться на результат, рассматривая твои метания в мощнейший телескоп.- Пиздец, ты хочешь, чтобы мы обнулились? – выдержав пару секунд для порядка суровое выражение на лице, Ви все-таки широко улыбается, бросив быстрый взгляд на рокербоя, – тот озарен светом солнца, красиво ложащимся на его смуглую кожу, отблескивающим в авиаторах, ветер из открытого окна свободно треплет длинные черные пряди. У соло и так прекрасное настроение, но в этот момент оно становится еще лучше.- Не раньше, чем ты мне отсосешь, - выдает одну из своих пошлейших и оглушающе манящих ухмылок Джонни. Откидывается удобно на сидении, скалясь и зажимая сигарету в зубах, прежде чем перехватить ее правой рукой, а ладонь левой тяжестью металла ложится на внутреннюю сторону бедра Ви, и уверенно, по-хозяйски проходится от колена до паха. Щелкают хромированные суставы, когда рокер прихватывает его за член сквозь штаны.Сексуальность Сильверхенда не наигранная, не томная, а природная и животная. Предельно обескураживающе честная, как и его харизма, как и его музыка, как и его нрав, и натура. Для него трахаться - так же естественно, как дышать. Не требует напряга и предварительных расшаркиваний. И эти натуральность и честность беспредельно сносят соло крышу, так, как никогда не бывало с ним ранее за всю его жизнь.Ви моментально задыхается, на миг прикрывая глаза, но тут же испуганно распахивает ресницы, вспоминая, что он вообще-то за рулем, а машина прет на предельных скоростях – потому что до капсулы нужно добраться первыми, а сигнал о сбросе уже отправился адресату.- Джонни, блять… Давай доберемся до точки, узнаем что там, а потом уже будем суицидничать, а? – кибернетическая ладонь рокербоя все еще сжимает его хозяйство, поэтому в севшем голосе Ви несколько просящие ноты.- Это не опасно для жизни, не ссы. Если умеючи, конечно, - утешает, смеясь, Сильверхенд, но член Ви из своей железной хватки все-таки выпускает. Его рука приятной тяжестью остается лежать на бедре наемника. Соло неимоверно прется от этого простого жеста близости.Все еще не остывшая капсула наполовину зарылась в песок. Впритык с ней, вжавшись в раскаленное покрытие лицом, валяется труп одного из солдат Милитеха с простреленной из Малориана головой. Отвратительно воняет паленой кожей и волосами. Ви носком кеды толкает тело, перекатывая от источника жара, старается не смотреть в обезображенное лицо. Наемник предпочел бы успеть до отряда корпы и обойтись без лишних жертв, но получилось как получилось.- Что… - смирив свое любопытство на четверть часа, Ви, все равно обжигаясь, извлекает из внешней защитной оболочки капсулу-тубус, вытряхивает из нее содержимое и смотрит с недоумением. В руках у него небольшой холст, покрытый мазками ярких красок. Он не верит своим глазам, все еще надеясь, что где-то под этим аляповатым месивом прячутся полезные техпланы или чертежи. В голосе обида обманутого в лучших ожиданиях. – Это что за хрень?Вопрошает наемник риторически, но ответ, само собой, приходит из ожидаемого источника.- Ну как что, - рокербой появляется в помехах справа и заглядывает соло через плечо. Голос его показательно снисходителен, словно у экскурсовода, отчитывающего нерадивого и тупого школьника. – Бранцези, две тысячи двадцать первый год. ?Безымянное номер восемнадцать?. Холст. Масло.Брови Ви в удивлении ползут все выше после каждого произнесенного Джонни слова. Рокер глядит на него с сожалением, как на умственно отсталого. - Пф. Да что с тобой говорить, - отворачиваясь, Сильверхенд разочарованно фыркает и презрительно щурится в небо, будто призывая его в свидетели тому, насколько чудовищно недалекий ему попался наемник. Неизбывное горе.- О-о-о, - Ви настолько недоумевает и злится, что опасается, как бы это малоосмысленное восклицание не стало единственным, что он сможет выдать на возмутительные эскапады рокербоя, но, слава яйцам, мысли после яростной пробуксовки продолжают бег. Нужному уровню сарказма способствует брезгливый и насмешливый изгиб губ Джонни. – Выходит, Джонни Сильверхенд у нас тонкий знаток искусства?- Я – нет, - отрицательно качает головой рокер, черные пряди скользят по плечам, рот его плотно сжимается, губы дрожат, ноздри трепещут. Ви щурится, чувствуя подвох. И тут Сильверхенд все же не выдерживает и хохочет, то и дело поглядывая искоса в лицо Ви, на котором ярость сменяется пониманием, раздражением, а потом все же несмелой улыбкой. – Бывшая одна была художница. Девка, конечно, в край ебанутая, это уж как водится. Но зато секс, я тебе скажу…- А давай лучше не говори, - кривится наемник, скрестив руки на груди. Интересно, раз уж у рокера ?так водится?, то и Ви в край ебанутый? Или у Сильверхенда это правило только на девок распространяется? Как обычно, рокербой бесит. Восхищает. Раздражает. Вызывает непрошенную нежность и параллельное парадоксальное желание уебать чем-нибудь потяжелее. Так и живем, чумбы. От краешка до краешка. – Но… но что эта картина вообще могла делать на Луне?- Известно что, украшала интерьер какого-то богача, - с отвращением сплевывает Джонни. - Сейчас половина Лувра в космосе.- А ты там был? – сложно удержать язвительность, когда рокер так категоричен и строит из себя безапелляционного знатока всех реалий современности. Ви ухмыляется.- Кто, я, нищий рок-музыкант? Ну да, бывал, в сладких снах, - разводя руками, Джонни смеется, но, слыша этот смех и вспоминая упорную язвительность по поводу интереса к капсуле, Ви видит в рокере тот же самый, только тщательно скрываемый мальчишеский интерес к космосу. Сильверхенд имеет право на свои секреты и наемник это право уважает, поэтому не подъебывает и не палится, что заметил этот нюанс, но бережно добавляет его в свою копилку фактов о рокере. Ви нравится узнавать о Джонни что-то новое.Но раздражение от издевательств новоявленного искусствоведа и вдохновленного ебаря художниц еще свежо, поэтому, решительно проходя мимо, Ви специально с силой задевает рокербоя плечом, тот щурится, запрокинув голову, и ловит наемника металлическими пальцами за нижнюю челюсть, словно собирается в своей манере коротко и хищно поцеловать. Ви взглядывает недоуменно, Джонни даже склоняется к его лицу, но вместо поцелуя внезапно разворачивает его голову лицом в ту сторону, где далеко за холмами лежит Найт-Сити, заставляя взглянуть на запад.- Пылевая буря идет. Не успеем прорваться к городу.- Может, сумеем обойти по дальним рубежам у каньона, - уже направляясь быстрым шагом к машине, соло на ходу скатывает холст в трубочку, затем бросает между сидений. Возможно, удастся скинуть эту невнятную мазню через посредника какому-нибудь ценителю в личную коллекцию, заработав эдди. Если рокер, конечно, не пиздит. С него станется. Первые порывы сухого ветра бросают песок в лицо над крышей тачки, треплют джинсы, пыль оседает на рыжевато-русой короткой щетине, сушит губы. Ви оглядывается, поставив одну ногу на порожек авто: над холмами вырастает серо-желтая клубящаяся стена, уже не видно даже рекламных неоновых столбов, обычно ярко упирающихся в небо над Найт-Сити. Из воздуха исчезает обычно явственный запах нефти, пахнет только мертвой сухостью.- Ждешь, пока тебе полную жопу песка набьет? – Сильверхенд не торопит, он просто интересуется в своей обычной ироничной манере с пассажирского сидения.- Обгоним, - с легким сомнением роняет Ви, запрыгивая на водительское сидение, захлопывает дверцу и наглухо задраивает стекла с обеих сторон, подключая фиксацию дополнительных резиновых прокладок, не пропускающих песок. Кочевники потрудились над Quadra Type-66 на загляденье - настоящий зверь пустошей, приспособленный почти к любым неожиданностям.Срывая Javelina в максимальную скорость с места, наемник уводит тачку в объезд ненастья, стараясь обогнать наваливающуюся стену песка и обойти вкруг вдоль каньона на северо-востоке.Буря настигает их между обрывом и ржавым каркасом обломков монструозно огромного старого грузового ави, накрывает плотным покрывалом. Ви оттормаживает тачку, глушит мотор и задраивает стекла защитными панелями.- Приехали, - роняют Ви и Джонни в один слившийся, странно звучащий среди приглушенного воя стихии голос, переглядываются в полумраке, полном шуршания, скрипа и стона, и замолкают.Снаружи заходится воем ветер, песок скребет по броне авто, тачку ощутимо покачивает. Благо, апгрейженная конструкция пока как будто справляется с тем, чтобы не пропускать песок и пыль в салон.Темно и жарко. Они тянутся друг к другу одновременно, сталкиваются лбами в полумраке и смеются. Левой прохладной кибернетической ладонью рокер накрывает загривок наемника, замирает на пару секунд и смотрит в темноте глаза в глаза, словно гипнотизирует, потом все же опускает веки и тянется губами к губам, обдавая горячим дыханием с привкусом табака. Они целуются медленно и жадно, хотя обычно спешат успеть взять у судьбы свое, вырвать у оставшегося времени все по максимуму. Но сейчас оба не торопятся. С наслаждением Ви запускает пальцы в мягкие волосы Сильверхенда, гладит кожу головы, сжимает пряди, целует глубже, проникая языком, а потом снова почти невыносимо поверхностно – только губы, уголки рта, кожу вокруг, царапаясь о щетину.Чаще всего к этому моменту они уже в горячке расстегивают штаны и очертя голову сдирают одежду – каждый с себя, но сейчас, не сговариваясь, тонко и остро слыша друг друга, деля все ощущения на двоих напрямую, упорно продолжают мучительно целоваться, касаясь только лиц и шей друг друга, словно все, что ниже – временно неоговоренное табу. Ви чувствует, как нарастает медленное тягучее непривычное возбуждение. Пальцы рокербоя оглаживают затылок соло, потом ерошат короткий ежик волос на висках, проходятся за ушами, под самыми мочками, и Ви ярко охуевает, осознавая, что это тоже может быть почти нестерпимо приятным. Уши, блять, кто бы мог подумать? Его продирает дрожь, которую Джонни тут же зеркалит своим характерным единичным содроганием.У обоих губы исцарапаны щетиной, - даже несмотря на то, что поцелуи были медленными и аккуратными, - их уже саднит, когда первый стон все же разрывает странную несвойственную им обоим нежность. Их будто выдергивает из этой удушающей паутины, возвращая к обычному состоянию. Словно очнувшийся рокер, ухмыляясь, отталкивает Ви хромированной ладонью в грудь и расстегивает ремень, а затем и свои кожаные штаны. Наемник наблюдает безотрывно за тем, как Сильверхенд дрочит себе, насмешливо поглядывая на любующегося как завороженный этим зрелищем Ви.- Хочешь? – голос у рокербоя низкий, бархатистый, почти вкрадчивый. Второй рукой он задирает майку, одуряюще сексуально и небрежно проводя ладонью от лобка к солнечному сплетению, ничуть не рисуясь, просто лаская сам себя, – но получается все равно пиздец как впечатляюще, как и любой его жест.- Да, - подтверждение это не нужно ни одному, ни второму, им обоим известно желание друг друга, но произносить это и слышать... Ритуал, который обоим вышибает все предохранители. Никаких цветистых фраз и изящных словесных оборотов. ?Хочешь??. ?Да?. Это их обычный предел.Соло уже отсасывал Джонни в машине, но именно в Javelina – впервые. Тачка двухместная, гоночная, с многочисленными массивными панелями управления между сидениями. Взаимодействовать друг с другом через них – отдельное мучение. Рокеру приходится выгибаться навстречу, упираясь ладонями в сидение, удерживать вес тела на руках, толкаясь раз за разом в горячий влажный рот Ви. Они уже отлично приноровились друг к другу: Сильверхенд не ждет извращенных изысков, да они ему и ни к чему, у него и так стоит на наемника до невозможности; Ви полностью доверяет рокербою, зная, что тот будет двигаться именно так, как нужно, без особой жести, и потому куда более смел и раскован, чем был поначалу.Кончает Джонни со стоном и неожиданно, когда зубы соло проходятся почти невесомо по его члену. Излившись, рокер, еще наслаждаясь теплом и нежностью рта Ви, замирает лишь на пару секунд, потом падает на сидение задницей, откидывается блаженно и лыбится как совершенно наглухо ебанутый. И тут же, все еще сбивчиво и хрипло дыша, разминает затекшую правую руку, сжимая и разжимая пальцы, сдирает перстни, сразу же исчезающие в сиянии помех, и дрочит уже изнемогающему от желания наемнику, повернувшись к нему и глядя жадно в лицо, ловя каждую волну запредельного удовольствия, искажающую черты. Не выдерживает через пару минут, наклоняется и целует Ви уже в своей обычной манере – хищно, дико, моментально выбивая весь воздух, кусает за губы, отирается своей жесткой щетиной.Поразительно, но соло умудряется до крайности возбуждаться, даже когда сам отсасывает Сильверхенду, а уж теперь, когда рокербой после этого творит ебаные чудеса с его членом своими жесткими, мозолистыми, музыкальными пальцами, он окончательно, как и обычно, впрочем, сходит с ума. Подается навстречу ласкающей, так легко доводящей до безумия руке, толкается навстречу бедрами, стонет, и кончает бурно и достаточно скоро.- Заебись, - выдыхает довольно и, конечно же, немного самодовольно Джонни, наклоняется, по-свойски одним движением вытирая пот со лба о плечо Ви. Футболка остается, само собой, сухой. Энграммное, блять, взаимодействие. Зато джинсы у наемника в собственной совсем не энграммной сперме.Оба все еще тяжело дышат, обессиленно откинувшись на сидениях, иногда лениво переглядываются во мраке, когда замечают, что звук снаружи изменился. По броне и защитным экранам барабанит дождь.- Покурим? – первым подает осязаемо звучащий выебанным голос рокер, художественно гибко приподнимая бедра и защелкивая пряжку ремня.- Задохнемся. А если окно откроем - тачку зальет, - Ви буквально наощупь сосредоточенно оттирает салфетками свои джинсы, гадая, удастся ли привести их в порядок или лучше сразу доставать запасные штаны из багажника. Кажется, пора заводить привычку класть туда про запас не один комплект одежды, как раньше для кровавых эксцессов на заказах, а несколько. Реальная необходимость же.- Подгони к каркасу. Там в развалинах стоянка кочевников. Под крышей, что характерно, - в темноте лицо Сильверхенда почти неразличимо, но соло уже по интонациям прекрасно представляет все его выражения, даже не подрубая на оптике ночное видение: иронично поднятые брови, гнусная ухмылка – ?И как ты выживал двадцать пять лет, если не в курсе таких мелочей??. Откуда бы Джонни это знать? Со старых времен, думает, осталось или подслушал либо подсмотрел на картах в лагере Альдекальдо? Плевать. Сейчас вообще плевать.Убранные защитные панели открывают взгляду темные просторы заливаемых дождем пустошей. Ви совсем чуть приопускает стекло, давая доступ в салон потрясающе свежему воздуху с запахом океана, принесенным дождем, но не позволяя потокам воды попасть в салон. Пространство наполнено звуком капель, падающих в песок, и шуршанием узких листьев самоотверженной пустынной растительности, буквально всей поверхностью впитывающих влагу. Уже почти опустилась ночь, но очертания растений, холмов и гор на горизонте еще различимы даже при учете мрака, нагоняемого дождевыми тучами.?Может сразу домой?? - чуть не срывается с губ соло, но потом он благодарит провидение за то, что не ляпнул вопрос сходу. Потому что оглядывается на рокербоя, и видит, с каким лицом он впитывает пейзаж снаружи. Джонни в меланхоличном восхищении, он прямо выглядит замедитированным до полусмерти. Возможно, конечно, он просто все еще выебан до той же самой полусмерти и не особо отошел, но смотрит он, положив руку на подлокотник и мерно выстукивая пальцами, снова украшенными перстнями, какую-то мелодию, на далекий горизонт, на горы, на наваливающиеся и ежесекундно меняющиеся клубящиеся тучи, и лицо у него одновременно спокойное, довольное, задумчивое и жадное до открывающегося зрелища. И любящее сердце Ви, конечно же, никогда не позволило бы ему насильно уволочь рокера в духоту и вонь ненавистного города в момент, когда он так… кажется, счастлив?Поэтому Ви молча, вовремя проглотив свой непроизнесенный вопрос, заводит тачку и аккуратно направляет ее между древними, разбросанными тут и там контейнерами к обломкам грузового ави, туда, где зияет в обшивке темный пролом.Пока Ви выдирает из-под арсенала, хранящегося в багажнике, брезент, плед и остальную мелочевку, пока вытаскивает из салона куртку, он успевает промокнуть до нитки. Джинсы и футболка облепляют тело, по лицу и шее течет вода, и он заворачивает в самурайку комплект запасной сухой одежды, туда же прячет Малориан – чтобы не намокли. Он твердо решил, что ночь они проведут тут, среди руин когда-то отмерявшей небо окрестностей Найт-Сити древней махины.Гибкая и сильная фигура рокера четко отрисовывается слева перед капотом на фоне полумрака пустошей – сложив руки на груди, он стоит, отставив в своей изящной манере ногу в сторону, эпично мокрый насквозь – с волос течет, на черной щетине собираются капли и падают ему на грудь, ключицы и плечи. Как он намокает? Память конструкта, проявляющаяся в визуализации образа? Воображение Ви? Сложные вопросы. Джонни смотрит на горизонт, туда, где над самыми горами мелькают, огрызаясь беззвучно и коротко молнии. Вписывается в эту дикую бушующую свободу идеально.Потом они сидят на небрежно расстеленном брезенте спиной к разведенному костру, пламя которого греет наемнику обнаженную, покрытую татуировкой спину, лицом - к пустошам и хлещущему дождю. Топливо они позаимствовали из нычки кочевников, взамен честно расплатившись боезапасом. Сохранившаяся крыша обшивки прикрывает их от потопа, они молча курят, наблюдая за ненастьем, за потоками воды, низвергающимися на холмы, в виднеющийся вдалеке разлом каньона. Со стороны пролома нет ни шоссе, ни поселений, поэтому расстилающуюся темную картину не разрывает ни один всплеск света. Там - холодно, щемяще, красиво и одиноко. Тут - уютно, спокойно и тепло. От этой блаженной молчаливой задумчивой неги на двоих непрошенными возвращаются панические мысли о том, насколько все это хрупко и недолговечно, о том, что ждет их историю пиздец какой трагичный финал. И Ви просто-напросто не знает, как и зачем он будет жить потом, после того, как останется один. Ведь жил же как-то раньше, разве нет? Было же когда-то такое? Он пытается себе представить, но вся его душа противится этому. Тяжело вообразить себя располовиненным, рассеченным надвое. Сложно представить, что Джонни может не быть - с его жизненной силой, с его филигранным остроумием, с его неебически интересными рассказами, дикими заебами, жестокой искренностью, верностью принципам, самоотверженностью, смелостью. Невозможно это, блять! Внутри все переворачивается, протестует и заходится во внезапном приступе ослепительной ярости. Хрупкое счастье оглушительно бьется вдребезги, хочется кричать, что-то делать вот прямо сейчас. Решать вопросы, выдирать кроваво и настойчиво из кого-нибудь нужные результаты и ответы. Ведь что-то можно сделать? Не может быть иначе!- Прекрати эту хуйню сейчас же, - металлический палец сильно и больно упирается соло в лоб. – Перестань, блять, Ви. Мы договаривались. Микоши. Разделение. Ты живешь дальше, я ухожу. Все просто, логично и правильно.Голос у рокера злой, готовый вот-вот сорваться на обычный смертельный яд, да вот только наемник, уже отлично его изучивший, все равно с неприятным ознобом слышит за ним еле различимую горечь и тоску. Но в карих раскосых завораживающих глазах неугасимо горят огонь, энергия, бешенство и решимость.- Может, хватит меня уже заранее повторно хоронить, пока я тут пытаюсь просмаковать свою энграммную жизнь?! На износ, конечно, но вполне себе еще искрю всеми своими шикарными бунтарскими нолями и единицами! - Сильверхенд яростно со всей силой толкает Ви в плечо, роняя назад, на спину, нависает сверху.- Да я все… Проехали, не сходи с ума. Живее всех живых, - примиряюще поднимает ладони соло, сдаваясь, стыдясь допущенного даже в мыслях момента слабости. Пытается улыбнуться.- Поздняк метаться, - скалится криво рокербой, грубо и жадно оглаживая грудь и плечи Ви. Склоняется резко, припадает всем телом, впечатывая в шею наемника свой характерный укус-поцелуй. Сразу становится больно и жарко. Поразительно, но все грустные и обреченные мысли моментально из головы вышибает.Как и обычно, кстати. Стоит кому-либо из них задуматься о будущем, начиная ощущать эту убийственную пустоту и выматывающую тревогу, как они решительно и без вариантов сплетаются в отчаянный клубок желания, в попытке убедиться, что они оба еще тут, вместе, полноценные и неделимые. Единое целое из двух, блять, составляющих. Пока еще. Потому что других вариантов у них нет.Обвивая ногами бедра Джонни, обхватывая руками плечи, Ви тащит его на себя, вжимая как можно сильнее, ощущая обычный продирающий по венам острый восторг, пьянящее и будоражащее чувство правильности и полноты. Идеальной целостности. Впитывает буквально порами родные запахи, упорно навсегда забивает в подкорку ощущение гладкости и упругости кожи, перекатывающихся под ней мышц, звук дыхания, восхитительную тяжесть тела, прохладу металла. Биение сердца, ток крови по венам.- Да, блять… - выдыхает с непередаваемым наслаждением соло, зарываясь пальцами в волосы рокера, оглаживая шею, обводя линию челюсти под ушами, сжимает с силой ноги, заставляя Сильверхенда прочувствовать свое возбуждение от и до. Ви заебан и выебан за последние дни вдоль и поперек, на износ, но ему все равно мало. И он боится того, что теперь так будет всегда, до конца его дней.- Ага, пиздец, - задыхаясь, соглашается рокербой, гибко и ловко, но не без усилий выворачиваясь из достаточно мощного захвата. Отталкивает наемника, удерживает левой хромированной рукой, упираясь в грудь, целует куда-то в область солнечного сплетения, кусает за бок под линией ребер, облизывает, дразня, сосок, проходится ладонью по внутренней стороне бедра, захватывая и член. – Расстегивай штаны.На этот раз они не зависают в нежности, трахаются как обычно – дико, до крайности жадно и ненасытно. Джонни не тратит много времени на растяжку, торопится, ставит Ви перед собой на колени, прогибает до боли в пояснице, - соло утыкается лбом в собственные предплечья, - ухватывает за бедро до синяков металлической рукой, с довольным рычанием толкается внутрь. Поначалу идет туго, соло дергается, вскрикивает, но рокер сразу оттормаживается, дает привыкнуть к себе. Сдерживается титаническими усилиями, надрачивая наемнику, заставляя расслабиться, пока тот не начинает уже ерзать и стонать под ним, явно напрашиваясь сам на большее.- Порядок? – ухмыляется Джонни, оглаживая поясницу Ви, и тут же наконец-то начинает двигаться.- Джонни… - ничем более внятным ответить у Ви уже не получается, он только впивается зубами в собственное предплечье и задыхается от накрывающего волной удовольствия.- Порядок, - хрипло и удовлетворенно отвечает сам себе рокер, отпуская тормоза, забирая свой обычный темп – ритмичный, жаркий, голодный. Соло теряется между раздирающих его ощущений, не зная от чего он кончит в итоге: от члена Сильверхенда в нем или же от его руки уже на своем члене. Наслаждение почти невыносимое, до сбоев системы, до темноты в глазах, до изнемогающего крика, до потери дыхания и пульса. До полного единения и слияния. Идеальный, блять, шторм.На этот раз обходится без отключки, хотя оптика явственно идет помехами. Они кончают почти одновременно, и Ви который раз в полуобморочном состоянии гадает, свидетельство ли это их связи через биочип, запредельное мастерство и опыт рокербоя в ебле или же они просто так поразительно неописуемо подходят друг другу.Джонни утомленно, но все равно каким-то сверхъестественным образом изящно валится на бок, утягивая за собой соло, обхватывает за шею правой рукой, крепко прижимает к себе всем телом. Рядом с рокером жарко, он вечно горячий, словно бешеная энергия, постоянно кипящая в нем, прорывается таким образом и вовне. Даже валяться обнаженным ночью в развалинах в пустошах, при льющем снаружи дожде, рядом с ним не холодно. Ви протягивает руку назад, оглаживает бок и бедро Сильверхенда, тот удовлетворенно хмыкает – угу, дескать, принято, - и закуривает. Извернувшись и отстранившись немного, Ви просто смотрит на рокербоя – не украдкой, не искоса, как раньше, а прямо и свободно: на его татуировки, на линии его тела, на черты лица, впитывая своей памятью, всем существом, как будто этот образ не высечен у него в сердце с каждой, блять, мелочью – от родинки на груди слева до носогубных складок, от слегка припухших высоких скул до четко проступающих под кожей вен. Джонни отвечает настолько же прямым взглядом, молча курит, прищурившись и медленно беззастенчиво рассматривая соло в ответ.Ви пялится до рези в глазах, глядит, пока не чувствует, что веки начинают смыкаться. Наемник, на самом деле, выбран почти до донышка – кучей заказов, изматывающей охуенной частой еблей, сбоями в работе биочипа, нервяками и переживаниями. Он пожрать, блять, вовремя не успевает. Он осунулся, и под глазами залегли глубокие тени. Он выглядит больным и совершенно противоестественно довольным. Он выглядит сумасшедшим. Пожалуй, он никогда не был так счастлив настоящим. И так кошмарно напуган будущим. Ви никогда бы не променял эту часть своей жизни на более спокойный период, но без рокера.- Не спи, - соло почти уже вырубается, когда его будит чувствительный толчок в плечо. Видимо, окончательно в дремоту Ви не отчалил, раз его любимый надоедливый рокербой все еще тут. Ему-то спать не требуется.- М-м-м? – наемника хватает только на это невнятное мычание, после чего он сонно сворачивается удобнее, натягивая плед выше на плечи в попытке спастись от раздражителя.- Не спи, блять, Ви! - на этот раз Сильверхенд безжалостно от всей души кусает его за ухо, прихватывает за самую чувствительную его часть, видимо, чтобы разбудить наверняка.- Ну твою мать, Джонни!.. – укус неприятный, не из разряда сексуальных игрищ, а такой себе порядочный, максимально серьезный, беспощадный укусище, поэтому Ви выпутывается из пледа и смотрит на рокера не столько зло, сколько осоловело и утомленно. Вяло огрызается с наглое небритое лицо факом, ожидаемо и привычно получает в ответ воодушевленных два. – Серьезно, хули ты такой неугомонный? Если ты помнишь, я пока еще живой, у меня есть всякие идиотские потребности, которыми ты не отягощен.- Знаю я твои потребности, - скалится Джонни, изгибая губы в пошлой улыбке, но потом ухватывает соло пальцами за нижнюю челюсть и разворачивает лицом к пролому. – Заткнись и посмотри.Огонь костра уже почти погас, поэтому мрак окутывает плотным безупречным полотном. И на этом полотне снаружи рассыпаны самые настоящие звезды, сияющие, подмигивающие, далекие и колкие – охуеть какое редкое зрелище для окрестностей Найт-Сити, вечно укрытых плотным зеленовато-желтым смогом, который сейчас, видимо, на время разогнала пролетевшая непогода. Да, эта картина, бесспорно, стоит того, чтобы упустить еще полчаса здорового сна. Серьезно, без шуток.Они сидят рядом, соприкасаясь голыми плечами, бедро к бедру, смотрят на звезды и молчат. Ветер шумит листьями пустынной растительности, перекатывает мусор, воет заунывно в каньоне. Где-то вдалеке, почти на грани слышимости, растекается тягуче печальный, глухой, утробный рев рекламных ави, наверняка, как обычно, шарящих по земле своими лучами в сумраке. Джонни и Ви их не видно, они находятся в восхитительной черной пустоте, разрезаемой только острым светом звезд, разделенной четко на двоих.- Дай контроль на минуту, - рокер толкает наемника локтем в бок, не отрывая взгляда своих потрясающе необычных ацтекских глаз от бархатного неба с драгоценной россыпью сияющих точек.- Зачем тебе? – все еще находясь под очарованием редкого зрелища, сонный Ви задает ленивый вопрос больше для проформы.- Щас покажу, - подмигивает ему задорно в полумраке Сильверхенд.Контроль передается легко. С каждым разом все легче. Соло отстраняет с дороги, с привычным содроганием мягко отталкивает в сторону, не лишая ощущений и мыслей.Собственные его руки тянутся к куртке, вытаскивают из-под нее рулон – Ви вспоминает о дурацкой - восемнадцатой что ли, воображения для нормального названия не хватило? - картине, которую, видимо, вместе с самурайкой прихватил нечаянно из тачки.Наемник не успевает ничего сообразить или сделать, когда рокербой вытаскивает из кармана куртки черный маркер, зубами сдергивает колпачок, небрежно выплевывает его вбок на песок и размашисто, от всей широты щедрой души, ебашит поперек драгоценного по его же словам холста, прямо по изображению, надпись: ?Happy fucking Birthday V! Punk’s not dead!? И, сука, любовно херачит в нижнем углу значок анархии вместо подписи.Ви на миг обмирает, но даже не дергается перехватить управление. Поздно. Все. Пиздец. После первой же линии маркера холст нихуя больше не стоит для коллекционеров. Теперь это, блять, объект трэшового панк-арта. После этого циничного надругательства он ценен только для самого соло. Бесценен, если быть точным. Поразительно, но в этой безумной гонке Ви напрочь потерял счет числам. Миновала полночь, настал новый день.Возвращая контроль, Джонни появляется снова рядом, бок о бок, ухмыляется широко и довольно, заглядывает через плечо, беззастенчиво любуясь на дело своих вандальских рук. Ви вяло и сонно хочет выматериться, но вместо этого от всей души искренне смеется, качая коротко бритой головой, утыкаясь лбом в собственные колени. Ладонь рокера хлопает его по плечу. И там и остается приятной тяжестью до того момента, как наемник, все так же сидя, не задремывает вымотанно с легкой улыбкой на губах. Самая дорогостоящая, изобретательная и варварская поздравительная открытка в истории все еще крепко зажата в пальцах одиноко спящего в тени гигантских обломков Ви.