Часть 1 (1/1)

Сигарета дотлела до фильтра — Чон Хосок не сделал ни одной затяжки. Он нуждался не в никотине, а в едком дыме, который напоминал о матери. Если вдыхать медленно, почти ощущаешь запах бензина и гари. Смесь вызывала отвращение и удовольствие одновременно; по позвоночнику пробежала колкая дрожь. Болезненная волна докатилась до кончиков пальцев и столкнула вниз комочек пепла. Он упал ему под ноги, на трибуны, и тут же исчез, подхваченный ветром. Хосок посмотрел на небо, однако в мощном свете прожекторов звезды поблекли. Он — не впервые — задался вопросом: смотрит ли на него сверху мать? Хоть бы нет. Уж она бы на нем места живого не оставила, если б увидела, как он тут киснет и мается.Скрип двери вывел его из задумчивости. Хосок подтянул спортивную сумку поближе и обернулся. Оставив дверь раздевалки открытой, тренер Эрнандес сел рядом.— Не заметил на игре твоих родителей, — сказал он.— Они в отъезде, — ответил Хосок.— Все еще или опять?Ни то, ни другое, но об этому лучше промолчать. Хосок знал, как надоело тренеру и учителям всякий раз слышать одну и ту же отмазку, но для него эта ложь была столь же легка, сколь привычна. Удобное объяснение, почему Чонов не видно в городе и почему Хосок чаще всего ночует в школе.Не то чтобы ему негде было жить; дело, скорее, в его нелегальном положении. Пусан постепенно вымирает, а это значит, что на продажу выставлены десятки домов, которые никто никогда не купит. Прошлым летом Хосок тайком облюбовал один такой домик в тихом районе, заселенном в основном пенсионерами. Соседи редко отрывались от своих уютных диванов и ежедневных мыльных опер, но, приходя и уходя, Хосок все равно рисковал попасться. Как только до людей дойдет, что он занял жилье незаконно, сразу начнутся неудобные вопросы, так что проще пробраться в раздевалку и переночевать там. Почему тренер смотрит на это сквозь пальцы и не стучит администрации школы, Хосок не знал и предпочитал не спрашивать.Эрнандес протянул руку. Хосок передал ему сигарету. Тренер затушил ее об бетонную ступеньку, щелчком отбросил смятый окурок и повернулся к Чону.— Думал, сегодня они сделают исключение.— Кто же знал, что эта игра — последняя? — отозвался Хосок, глядя на поле.Поражение в домашнем матче выбило команду Пусана из чемпионата провинции за две игры до финала. Подойти так близко и откатиться так далеко. Р-раз — и сезон окончен. Рабочие уже начали снимать прозрачные щиты из оргстекла и расстилать искусственное травяное покрытие. Когда они закончат, глазам вновь предстанет обычное футбольное поле и ничто не будет напоминать об экси до самой осени. Смотреть на это было больно, однако Хосок не отводил взгляда.Экси —игра-гибрид, помесь: что-то вроде лакросса на поле размером с футбольное — и по жесткости не уступает хоккею. Хосок обожал в этом виде спорта всё, начиная от высокого тема и заканчивая агрессивностью. Экси — единственная часть его детства, от которой он не смог отказаться.— Позвоню им позже, сообщу счет, — добавил он под пристальным взглядом тренера. — Скажу, что ничего интересного они не пропустили.— Пока, может, и не пропустили, — туманно произнес Эрнандес. — Тут к тебе кое-кто пришел.Для того, кто полжизни убегал от собственного прошлого, эти слова прозвучали как фраза из ночного кошмара. Хосок тут же вскочил на ноги и закинул сумку за спину, но звук шагов сзади подсказал, что драпать поздно. Рывком развернувшись, он увидел в дверном проеме высокого крупного мужчину. Торс незнакомца обтягивала майка-алкоголичка, обнаженные плечи и предплечья покрыты этническими татуировками с изображением кудрявых завитков пламени. Одну руку он держал в кармане джинсов, в другой сжимал толстую папку. Поза его была расслабленной, тогда как взгляд карих глаз — пристальным.Хосок его не узнал, а значит, мужчины был не местным. Пусан не мог похвастаться и девятью сотнями жителей. Тут все обо всех всё знали. Хосоку с его секретами такое докучливое любопытство, ставшее второй натурой обитателей городка, заметно усложняло жизнь, однако он рассчитывал, что местный менталитет послужит еще и защитой: по идее, слухи о чужаке должны были добраться до него раньше, чем сам чужак. Но Пусан его подвел.— Я вас не знаю, — констатировал Хосок.— Он из университета, — пояснил Эрнандес. — Приехал посмотреть, как ты играешь.?— Чушь, — фыркнул Чон. — Никто не набирает игроков в Пусане. Люди вообще не знают, где это.— Есть такая вещь, называется ?карта?, — подал голос незнакомец. — Может, слышал?Тренер бросил на Хосока предостерегающий взгляд и поднялся.— Этот человек приехал сюда, потому что я написал ему о тебе. В его команде проблема с нападающими, вот я и решил, что стоит тебя показать. Тебе говорить не стал, чтобы не обнадеживать раньше времени. — Чего-чего? — Хосок вытаращил глаза.— Когда мы договорились о встрече, я пытался связаться с твоими родителями, но они так и не ответили на мои сообщения. Ты вроде говорил, они постараются приехать на игру?— Они хотели, — буркнул Хосок. — Не получилось.— Я больше не могу ждать. — Незнакомец подошел и встал рядом с Эрнандесом. — Разумеется, глупо набирать игроков под конец сезона, но у нас возникли технические трудности с последним новобранцем. Тренер Эрнандес сказал, ты еще не определился с выбором учебного заведения на следующий год, так что все складывается как нельзя лучше, а? Мне нужен нападающий, тебе — команда. Подписываешь бумаги, и на ближайшие пять лет ты в моем распоряжении.Со второй попытки Хосок выдавил:— Вы же это не всерьез?— Еще как всерьез. К тому же дико тороплюсь. — Незнакомец бросил свою папку на трибуну, где сидел Чон.На обложке черным маркером были жирно выведены имя и фамилия Хосока. Он уже хотел открыть папку, но потом подумал: а смысл? Человека, которого изучил и теперь старается завербовать этот заезжий тренер, вообще не существует. Через пять недель Хосок окончит школу, а через шесть будет далеко отсюда, сменит и место жительства, и имя. Неважно, что ему понравилось быть Чон Хосоком. Он и так здесь слишком задержался.По большому счету, к такому образу жизни Хосоку не привыкать. Последние восемь лет он провел в бегах, нанизывая одну ложь на другую, путая следы. От настоящего имени его отделяло двадцать два фальшивых, и он знал, что случится, если кто-нибудь все же отследит между ними связь. Стать членом университетской команды — значит не просто застрять на одном месте, а оказаться в центре внимания. Тюрьма не задержит отца надолго, и в матче-реванше Хосоку просто не выжить.Арифметика проста, но она не делает выбор легче. Контракт — верный билет в будущее, которое ему не светит и о котором он мечтает до боли. На краткий миг Хосок возненавидел себя за решение играть в сборной Пусана. Нельзя ему было возвращаться на поле. Говорила же мать, что он должен завязать с экси. Предупреждала, чтобы ?болел? издали, а он не послушал. Но что еще ему было делать? После смерти матери Хосок приткнулся в Милпорте, потому что не знал, как жить дальше, вот и все. У него не осталось ничего, кроме экси, и теперь, заново почувствовав вкус игры, он уже не представлял, как от неё отказаться.— Пожалуйста, уходите, — сказал он.— Понимаю, все это немного неожиданно, но имей в виду, ответ мне нужен сегодня. После того как Чонина упекли в психушку, комитет с меня не слезает.Сердце Хосока ухнуло. Он оторвал взгляд от папки и посмотрел на чужка.— ?Лисы?. Университет Тэгу.Мужчина — Хосок уже догадался, что это тренер ?лисов? Ким Тэхён, — заметно удивился его сообразительности.— Значит, ты видел сюжет в новостях, — произнес он.Технические трудности, сказал Ким по телику. Под этим завуалированным выражением подразумевалась попытка самоубийства, которую совершил Кан Чонин, новый игрок команды. Лучшая подружка обнаружила его со вскрытыми венами в ванной и, к счастью, успела доставить в больницу. Последнее, что слышал Хосок, — Чонина поместили под надзор психиатров. ?Типично для “лисов”?, — бестактно ляпнул ведущий новостей, хотя, надо признать, не преувеличил.?Лисы? из университета Пальметто представляли собой сборище талантливых отбросов и беспризорников: Ким комплектовал свою команду исключительно выходцами из неблагополучных семей. Его намерение сделать из ?Лисьей норы? некое подобие реабилитационного центра в теории выглядело замечательно, однако на деле подопечные Тэхёна представляли собой группку изломанных жизнью одиночек, не способных сплотиться даже на время игры. В Национальной студенческой спортивной ассоциации (НССА) ?Лисы? значились как самая малочисленная команда и безнадежный аутсайдер, на протяжении трех лет плетущийся в хвосте рейтинга. За прошлый год они здорово прибавили — все благодаря упорству капитана и усилению линии защиты, — однако критики по-прежнему не воспринимали их всерьез. Постоянные плохие результаты начали раздражать даже КРЭ — Комитет по регламенту экси.А потом к команде присоединился Ким Сокджин, некогда завоевавший титул чемпиона страны. Для ?Лисов? это стало лучшим, что могло с ними произойти, а для Хосока — причиной, по которой он не мог принять предложение Тэхёна. Хосок не видел Джина уже почти восемь лет и не горел желанием встретиться с ним снова. Не все двери стоит открывать; в случае Хосока от этого зависела его жизнь.— Не стоило вам приезжать, — сказал он.— И все же я здесь, — парировал Ким. — Ручку дать?— Нет, — ответил Хосок. — Я не буду играть за ?Лисов?.— Я ослышался?— Вы взяли Сокджина.— А Сокджин предложил взять тебя, так что…Дальше Хосок слушать не стал — рванул вверх по трибунам к раздевалке. Дребезжание металла под ногами не заглушило удивленного оклика Эрнандеса. Бросились ли тренеры за ним вдогонку? Хосок не оглядывался. К черту окончание школы, к черту Чон Хосока. Он удерет сегодня и будет бежать, покуда слова, сказанные Кимом, полностью не выветрятся из его головы.Он опоздал.На полдороги к выходу из раздевалки до него дошло, что в помещении он не один: путь к двери кто-то преграждал. Блеснула ярко-желтая клюшка — стоявший замахнулся, — а затормозить Хосок уже не успевал. Деревянная рукоять ударила ему под ребра, едва не вдавив легкие в позвоночник. Он не помнил, как упал, и просто обнаружил, что беспомощно ползает по полу на четвереньках, хватая ртом воздух. Если бы у Хосока получилось вздохнуть, его бы тут же стошнило, но тело почему-то не слушалось.Выяснилось, что шум в ушах — это голос разъяренного Кима, только звучал он неразборчиво, словно с большого расстояния.— Черт побери, Мин! Вот поэтому нам и не удается заполучить приличных людей.— Да ладно вам, тренер, — прогудел кто-то над головой у Хосока. — Будь он приличным, нам бы не пригодился, верно?— Он и не пригодится, если ты его переломаешь!— По-вашему, надо было дать ему сдернуть? Налепите на него пластырь, и будет как новенький.В глазах у Хосока потемнело, затем окружающий мир обрел болезненную четкость — в ушибленные легкие наконец хлынул воздух. Он вдохнул так резко, что закашлялся. Казалось, от этого мучительного кашля он сейчас развалится на куски. Обхватив себя обеими руками, Хосок исподлобья бросил свирепый взгляд на нападавшего.Ким уже назвал того по фамилии, однако Хосоку это было без надобности. Слишком часто он смотрел на это лицо в газетных вырезках, чтобы не узнать вживую. Мин Юнги с виду не представлял собой ничего особенного — светловолосый паренек ростом всего-то под метр пятьдесят два, — но Хосок знал, сколь обманчива внешность. Первокурсник Юнги был голкипером и самым смертоносным приобретением ?Лисов?. Большинство из них причиняли вред себе, тогда как Юнги бросался на других. Он провел три года в колонии для несовершеннолетних и едва избежал второго срока. Вдобавок Юнги был единственным, кто отказался от приглашения в команду университета Сеула — действующих чемпионов страны. Сокджин и Намджун даже устроили прием в его честь, но Мин отчего-то предпочел неудачников-Лисов. Свой выбор он не комментировал, но все объясняли это тем, что Тэхён согласился принять в команду и всю его семью: в том же году к ?Лисам? присоединились Шуга, близнец Юнги, и их двоюродный брат Пак Чимин. Ну, и недавний переход Джина тоже относили на счет Юнги.Сокджин играл за ?Воронов? Сеула до декабря прошлого года, пока не сломал преобладающую руку, катаясь на лыжах. Травма стоила ему спортивного контракта с университетом. Предполагалось, что он восстановится и вернется в родную команду, но вместо этого Джин вдруг перебрался в Тэгу, где стал помощником Тэхёна. А три недели назад он подписал контракт и с нового сезона официально вошел в состав ?Лисов?.Лузеры вроде ?Лисов? могли предложить Джину только одно: голкипера, некогда презрительно отвергшего его предложение. Всю весну Хосок собирал информацию об Юнги, желая понять, что же такого разглядел в этом человеке Сокджин. Встреча с Мином лицом к лицу оказалась не только неожиданной, но и болезненной.Коснувшись пальцами виска, Юнги с улыбкой отсалютовал Хосоку:— Ничего, в другой раз повезет.— Пошел ты, — отозвался Хосок. — У кого клюшку спер???— Не спер, а одолжил на время. — Юнги перебросил клюшку Хосоку. — Держи.?— Господи, Хосок, ты как? — Подошедший Эрнандес схватил его за локоть и помог ему подняться.?— Воспитание у нашего Юнги слегка хромает, — заметил Тэхён, вставая между парнями.Мин прекрасно расшифровал это безмолвное предупреждение. Он вскинул руки — дескать, я что — я ничего, — и удалился. Проводив его глазами, Ким осмотрел Хлсока.— Что-нибудь сломал?Хосок осторожно прижал ладони к ребрам и вдохнул; мышцы протестующе вспыхнули болью. Он перенес достаточно переломов, чтобы понять: на этот раз легко отделался.— Все нормально. Тренер, мне надо идти. Пустите.— Мы еще не закончили, — возразил Ким.— Тренер Ким… — начал было Эрнандес, но тот его перебил:— Я недолго, хорошо?Эрнандес перевел взгляд с коллеги на подопечного, затем отпустил его.— Подожду снаружи.Хосок прислушался к удаляющимся шагам. Стукнула сбитая дверная подпорка, с противным скрипом захлопнулась задняя дверь. После того как щелкнул замок, Хосок заговорил:— Я уже дал ответ. Я не буду подписывать контракт.— Ты даже не выслушал мое предложение полностью, — сказал Ким. — Раз уж я заплатил за троих, чтобы прилететь сюда и посмотреть на тебя, ты мог бы, по крайней мере, уделить мне пять минут, а?Кровь отхлынула от лица Хосока так внезапно, что закружилась голова. Он отшатнулся от Кима, отчаянно пытаясь обрести равновесие и глотнуть воздуха. Спортивная сумка ударила его в бедро, и он обмотал ремень петлёй вокруг ладони, желая ухватиться хоть за что-нибудь.— Только не говорите, что взяли его с собой.Ким устремил на него суровый взгляд.— Какие-то проблемы?Открыть правду Чон не мог, поэтому сказал:— Я недостоин играть на одном поле с чемпионом страны.— Вот именно, хотя сейчас это неважно, — раздался голос, и у Хосока перехватило дыхание. Он обернулся — помимо собственной воли.Следовало бы догадаться раньше, как только он увидел Юнги. С какой стати вратарю смотреть на потенциального новичка, если тот играет в нападении? Юнги здесь только потому, что Ким Сокджин никогда не ходит в одиночку.Джин устроился на телевизионной тумбе у задней стены. Телевизор он сдвинул на край, чтобы освободить для себя побольше места, и с обеих сторон обложился бумагами. Судя по невозмутимому взгляду, с которым он наблюдал за спектаклем, его не впечатлили слова Хосока.Прошли годы с тех пор, как Хосок с Джином находились в одной комнате; с тех пор как на их глазах отец Хосока раскромсал кричащего человека на сотню кровавых ошметков. Хосок знал лицо этого парня, как свое собственное, а все потому, что неотрывно следил за возрастающей популярностью Сокджина, пускай и издалека. Ким Сокджин изменился во всем. И остался прежним — тоже во всем, начиная с зеленых глаз под темной шевелюрой и заканчивая вытатуированной на левой скуле черной цифрой два, один вид которой вызывал у Хосока приступ тошноты.Джин ходил с ней и тогда, давно, просто был еще слишком юн, чтобы набить настоящую татуху. Он и его сводный брат Ким Намджун черным маркером выводили у себя на щеках двойку и единицу, а когда цифры начинали стираться, подрисовывали их заново. Хосок в то время еще не понимал, что Джин и Намджун с самого детства стремились к славе. Таким образом они обещали, что станут звездами.И оказались правы. Оба играли в профессиональной команде под названием ?Вороны?. В прошлом году обоих приняли в национальную сборную. Оба завоевали чемпионский титул, а Хосок… Хосок запутался в клубке лжи и безысходности.Сокджин не мог его узнать, это факт. Слишком много воды утекло, теперь между ними целая пропасть. Кроме того, Хосок маскировался при помощи темной краски для волос и коричневых контактных линз. Но тогда с чего вдруг Ким Сокджин явился на него поглазеть? Ни одна университетская команда не падет так низко, даже ?Лисы?. В личном деле Хосока указано, что играет в экси все год, и весь этот год от тщательно косил под ?чайника?, прошлой осенью даже затарился разнообразными мануалами и повсюду таскал их с собой. Учитывая, что он восемь лет не держал в руках клюшку, поначалу притворяться было несложно. Помогло и то, что в Малой лиге Хосок занимал другую позицию на поле и теперь ему пришлось практически переучиваться по новой. Кривая его обучения завидным образом ползла вверх, однако он по-прежнему прилагал массу усилий, чтобы не выделяться.Неужели он где-то прокололся? Неужели предыдущий опыт, о котором он умалчивал, все-таки вылез наружу? Как вышло, что, несмотря на все свои старания держаться в тени, он привлек внимание Ким Сокджина? Если Джин высмотрел его с такой легкостью, то для людей отца Чон Хосок, должно быть, и вовсе живая мишень.— Что ты тут делаешь? — процедил он сквозь онемевшие губы.— А?ты?чего рванул? — задал вопрос Джин.— Я первый спросил.?— Тренер тебе уже ответил, — с легким раздражением произнес Сокджин. — ?Мы ждем, когда ты подпишешь контракт. Хватит уже тратить наше время.— Нет, — сказал Хосок. — Слушай, тысячи нападающих только и мечтают, что о таком предложении. Может, лучше к ним обратитесь?— Мы просмотрели все анкеты, — вступил в разговор Ким, ?— и выбрали тебя.— Я не буду играть с Джином, — пробурчал Хосок.?— Будешь, — сказал Сокджин.Тэхён равнодушно пожал плечами.— Ты, наверное, не понял, но мы не уйдем отсюда, пока не добьемся твоего согласия. Джин считает, что ты нужен команде, и он прав.— По-хорошему надо было выбросить письмо твоего тренера, не читая, — продолжал Сокджин. — Твоя анкета — полное убожество, и мне салага в команде не нужен. Это идет вразрез нашим планам на новый сезон. По счастью, твоему тренеру хватило ума прислать не статистику, а видеозапись игры, так что мы увидели тебя в деле. На поле ты бьешься не на жизнь, а на смерть.Салага? Если бы Джин его узнал, то понял бы, что сведения в анкете — сплошное вранье. Он ведь знает, что Хосок играл в Малой лиге, и не мог забыть тот жесткий мач, прерванный из-за убийства.— А, вот в чем дело, — тихо произнес Хосок.— Только такой инсайд нам и нужен.От облегчения у него едва не скрутило живот. Значит, Джин его не узнал и все это — просто дурацкое совпадение. Вероятно, таким способом мир показывает ему, что может произойти, если он будет чересчур долго засиживаться на одному месте. В следующий раз за ним придет не Джин. В следующий раз придет отец.— На самом деле нам даже на руку, что ты из такой глуши, — заметил Тэхён. — Ни в команде, ни в твоей школе никто не знает, что мы здесь. Мы не хотим, чтобы этим летом твоя фамилия мелькала в новостях. На ближайшее время у нас своих забот по горло, и мы не собираемся тебя во все это втягивать, пока не устроишься в общежитии. В контракте есть пункт о конфиденциальности — поэтому до начала сезона в августе ты обязан молчать о том, что вошел в состав ?Лисов?.Хосок снова всмотрелся в лицо Сокджина: может, все-таки узнал?— Это плохая идея, — сказал он.— Твое мнение принято к сведению, — сухо сообщил Ким. — Еще вопросы или подпишем уже наконец бумаги?Лучший выход — исчезнуть. Даже если Джин его не узнал, затея все равно хреновая. ?Лисам? и так уделяют в новостях много внимания, а с переходом Сокджина станут уделять еще больше. Хосоку попадать в фокус ни к чему. Надо разорвать контракт Кима на мелкие кусочки и валить.Сбежать — значит выжить, но ведь Хосок и без того занят исключительно выживанием. Его жизнь — это постоянная смена имен и мест, постоянное бегство без оглядки. Как только где-то осел — собираешь вещи и подрываешься. А прошлом году, когда умерла мать, он остался в полном одиночестве и с тех пор просто бесцельно плыл по течению, не зная, куда его вынесет.Не знал он и того, сможет ли во второй раз отказаться от экси. Игра — единственное, благодаря чему он ощущал себя живым. Контракт с Кимом даст возможность играть и притворяться нормальным еще какое-то время. Ким сказал, это на пять лет, но Хосоку необязательно оставаться на весь срок. Он может смыться, как только пожелает, так ведь?Хосок снова посмотрел на Джина. Тот его не узнал, но, возможно, где-то в подсознании вспомнил мальчишку, с которым был знаком много лет назад. Его прошлое заперто на замок в памяти Сокджина. Это доказательство существования Хосока, как и экси. Джин — подтверждение реальности Хосока и, пожалуй, самый верный ориентир: если Хосок будет находиться рядом с ним, если они будут играть в одной команде, он не пропустит момент, когда Джин начнет что-то подозревать. Как только пойдут лишние вопросы или косые взгляды, Хосок исчезнет.— Ну так что? — поторопил Ким.Инстинкт самосохранения ожесточенно боролся с желанием, и эта борьба повергала Хосока в бессильную панику.— Мне надо поговорить с мамой, — сказал он просто потому, что не нашел другого ответа.?— Зачем? — не понял Ким. — Ты ведь совершеннолетний, так? В личном деле указано, что тебе девятнадцать.На самом деле восемнадцать, но раз в фальшивой анкете написано девятнадцать, пусть так и будет.— Все равно надо посоветоваться.— Она за тебя порадуется.— Наверное, — тихо согласился Хосок, хотя это тоже было неправдой. Узнай мать, что он хотя бы задумался над этим предложением, она пришла бы в ярость. Может, и к лучшему, что она ничего не узнает, только разве к ?лучшему? должно отзываться в груди нестерпимой болью, как от удара ножом? — Я поговорю с ней сегодня вечером.— До дома подбросить?— Не надо, я сам.Ким обернулся к Джину.— Ждите меня в машине.Джин собрался бумаги и соскользнул со своего насеста. Юнги, стоявший за дверью, покинул раздевалку вместе с ним. После того как они удалились, Ким посмотрел на Хосока со всей серьезностью.— Хочешь, мы побеседуем с твоими родителями? — предложил он.— Не надо, я сам, — снова сказал Хосок.Следующий вопрос прозвучал с убийственной прямолинейностью.?— Родители тебя бьют?Хосок уставился на него в полнейшем недоумении. Это прозвучало настолько бестактно и во всех отношениях грубо, что не стоило и пытаться ответить. Ким, очевидно, это понял и сразу продолжил:— Давай-ка все проясним. Я спрашиваю об этом не просто так. Тренер Эрнандес подозревает, что несколько раз в неделю ты ночуешь здесь. Он думает, у тебя дома не все ладно, поскольку ты не уходишь вместе со всеми и не позволяешь никому встретиться с родителями. Поэтому он и написал про тебя — решил, что ты мне подойдешь. Понимаешь, да? Тебе известно, каких ребят я отбираю в команду. Не знаю, прав ли Эрнандес в своих догадках, но что-то мне подсказывает, что он недалек от истины. В любом случае, раздевалку на лето закроют. Если у тебя проблемы с родителями, мы можем устроить твой переезд в Тэгу пораньше.— В смысле? — не понял Хосок.— Юнги с братьями на каникулах остаются в городе. Они живут у Джису, нашего командного медика. Лишнего места у нее нет, но в июне открывается общежитие, а до тех пор можешь перекантоваться у меня. Квартирка, конечно, тесная, зато есть диван — на нем всяко мягче, чем на голой земле. Скажем, что ты на испытательном сроке. Половина поверит, половина — нет, но это и неважно. В ?Лисы? кого зря не берут, и всем понятно, что, будь ты посредственностью, мы бы с тобой не связывались. Подробности твоей жизни меня не касаются, а сам я не стану приставать к тебе расспросами и, уж поверь, не стану трепаться.Обрести голос Хосоку удалось лишь со второй попытки:— Зачем это вам?Ким с минуту молчал.— Думаешь, я сколотил эту команду ради пиара? Нет. Просто я готов дать человеку второй шанс. Второй, третий, четвертый, да хоть двадцатый — главное, на один больше, чем тебе дадут все остальные.Хосок не раз слышал, что Ким считают чокнутым идеалистом, однако, слушая его, сложно было не поверить в его искренность. В душе Хосока недоверие смешивалось с презрением. В голове не укладывалось, зачем Ким снова и снова добровольно обрекает себя на разочарование. На его месте Хосок давным-давно бы отказался от ?Лисов?.Выждав короткую паузу, Ким спросил:— Так с родителями все-таки проблемы?Хосок понимал, что рискует, но соблазн пересилил. Кивнув, он испытал болезненный укол, однако еще острее его кольнула усталость, проступившая во взгляде Кима. Это не было жалостью, которую Хосок порой улавливал в глазах Эрнандеса; Ким словно бы понимал, что значит быть Хосоком, какой ценой он каждый день заставляет себя вставать и двигаться дальше. Вряд ли Ким хотя бы отдаленно представлял себе его жизнь, но от других Хосок не получал даже такой малости. Ему пришлось отвернуться.— Твой тренер сказал, выпускной у вас назначен на одиннадцатое мая, — наконец прервал молчание Ким. — В пятницу, двенадцатого, я пришлю кого-нибудь встретить тебя в аэропорту.Хосок едва не брякнул, что ни на что не соглашался, но слова застряли у него в горле: он вдруг осознал, что все решено.— Оставь бумаги у себя. — Ким снова протянул ему папку, и на этот раз Хосок ее взял. — В понедельник тренер Эрнандес вышлет мне подписанные копии факсом. Добро пожаловать в команду.Тут полагалось бы сказать ?спасибо?, однако Хосок не смог выдавить из себя себя ни звука и продолжал сверлить взглядом пол. Ким не стал дожидаться ответа и пошел искать Эрнандеса.Задняя дверь с лязгом захлопнулась. Нервы у Хосока сдали. Он метнулся к туалету и едва успел влететь в кабинку, прежде чем его вывернуло наизнанку, хотя желудок был пуст.Мать бы просто взбесилась, если бы узнала, что он наделал. Память о том, как он драла его за волосы, была еще свежа. Столько лет они скрывались, переезжая с места на место, и вот теперь, благодаря Хосоку, все их труды пойдут насмарку. Он знал: мать ему этого не простила, — и потому грудь стягивало обручем еще сильнее.— Прости меня, — шептал он, давясь и кашляя, — прости, прости.Спотыкаясь, Хосок добрел до раковины. Прополоскав рот, поднял глаза на свое отражение в зеркале. Черные волосы, карие глаза — обычная, заурядная внешность; в толпе не заметят, не запомнят. Именно этого он и добивался, но сработает ли маскировка против репортерских фотокамер? Слегка поморщившись, он склонился ближе к зеркалу и оттянул несколько прядей. Убедился, что светлые корни пока не отросли, облегченно выдохнул и подался назад.— Университет… — пробормотал он себе под нос. Звучит как мечта, а на как пепел.Хосок дернул молнию на спортивной сумке и сунул в нее контракт. В раздевалке его ждали оба тренера. Не проронив ни слова, он направился к выходу.Когда он шел мимо парковки, из задней двери внедорожника Эрнандеса высунулся Мин Юнги; его губы растянулись в издевательской улыбочке.— Слишком крут для таких, как мы? Даже в одну тачку с нами не сядешь??Хосок скользнул по нему взглядом и ускорил шаг, а дойдя до конца парковки, перешел на бег. Стадион, Лисы и их заманчивые обещания остались позади, однако неподписанный контракт в сумке давил тяжким грузом, пригибал к земле.