как будто так можно сделать вид, что ничего не было (2/2)
-Ну если хочешь рассказать что-то…Дик качает головой и улыбается, опустив глаза. Он только сейчаспонимает, как сильно ему хочется забыть обо всем этом хоть на один вечер. Хоть на пару часов.
-Окей. Я не знаю, я не хотел тебе мешать, просто должен был встреться с друзьями, но они куда-то делись. Не идти же домой. И пить одному странно.
-Ты не волнуешься за них?-За кого? А за этих? Да нет, так постоянно бывает. Каждый раз волноваться - можно с ума сойти, - он смешно растягивает последнее слово и Дик улыбается чуть-чуть искреннее.-Тебе тут нравится? Ты в Париже по работе?-Нет. Нас в такие командировки уж точно не шлют.-А кем работаешь?-Я коп, - со стуком бокала по дереву столешницы это вышло даже почти эффектно.
-Серьезно? Настоящий коп? Ничего себе, - серые глаза раскрываются шире, улыбка открывает зубы.
-Ну я мог бы выдумать что угодно, но тебе попался самый скучный коп во всем Готеме.
-Это же где-то в Америке, да? Я так и думал. Вас сразу слышно.
Их первое пиво кончается достаточно быстро, ведь так легко говорить с тем, кто не знает, где находится Готем. Он говорят про ничего не значащие вещи, про то, как Матьё делал логотип какой-то американской компании, про то, как во Франции отмечают мальчишники, и правда ли в Америке всем на шестнадцатилетие дарят машину. За вторым бокалом они жалуются на авиаперелеты и напевают любимые песни. За третьим Дик начинает подолгу молчать и, в конце концов, рассказывает,что тут лечится его парень.-Но если тебе неприятно, то прости, я не… я не собирался об этом.-С чего мне должно быть неприятно?
-Не знаю, ну… - Дик не находится что сказать, хотя в голове у него достаточно причин. Кто вообще тянул его за язык.
-С ним что-то серьезное? – он спрашивает, как будто не хочет знать.-Вообще-то да, но... Ему просто нужна реабилитация. Ничего, что нельзя поправить, - у Дика в животе чувство, как будто отпустили пружину. После четвертого бокала за вечер, это достаточно опасное чувство.
-Я выйду подышать, ладно?Матьё кивает и берет в руки телефон. Дик очень старается пройти между столами ровно. Снаружи он глубоко дышит, ерошит волосы и закрывает глаза. Когда ему на плечо ложится рука, он дергается.
-Ты как?-Порядок, просто уже не стоит пить, как будто тебе двадцать.-Да ладно тебе, -Матьё закуривает и опускает руку на спину Дика.-Идем. Я знаю, куда нам нужно.
-В смысле?-В смысле пошли. Давай, не тормози, - он выпускает дым и хитро улыбается, - кажется, ты давно не танцевал.
Дик запрокидывает голову и шумно выдыхает, улыбаясь куда-то наверх.-Ну я уже месяц как без костылей…-Ничего не знаю, пошли.Догоняя его, Дик остро чувствует себя живым. И когда решает не смотреть на карту в телефоне. И когда, складываясь пополам от смеха, читает вывеску и переспрашивает у Матьё:Бада-снова смех – Бада - как?-Бада-БУМ! – бьет по воображаемой ударной установке тот, и описывает круг в воздухе, - Залетай.Уже внутри они пьют еще что-то шипучее, снова говорят и снова пьют, и Дик танцует, как когда-то очень давно. Это даже немножко похоже на трапецию, только вокруг много жарких, неуклюжих, красивых людей. Растянувшиеся в улыбке губы немного немеют, и он прикусывает нижнюю. Матьё напротив тоже улыбается. Дик закрывает глаза и продолжает танцевать, пока его не обдает жаром. Чужое горячее влажное тело очень близко. Глаза распахиваются позже, чем губы. В животе все сжимается, когда язык Матьё проходится внутри, а рука оказывается в волосах. Он тоже слегка прикусывает нижнюю губу Дика, и тянет на себя.
-Нет! – на вдохе говорит Дик и отшатывается, а потом на секунду подносит к лицу ладони. Люди вокруг бросают пару любопытных взглядов, но никто не останавливается. Матьё снова подходит ближе.-Ричард…-Н-н-ет, извини, я пойду, у меня…у меня есть… - Матьё не дает ему закончить и берет за плечи.-Нет, не надо, не уходи, прости, пожалуйста. Прости, ну зачем портить вечер из-за того, что я мудак? Останься. Давай выпьем еще по коктейлю и забудем про это, а? Идет?
У Дика стучит в ушах, ему кажется, что он слышит все слои музыки отдельно, а бит вообще у него под ребрами. Он громко выдыхает и зажмуривает глаза, как будто так можно сделать вид, что ничего не было. Что это показалось.Что ему не понравилось.
-Ничего…Ничего страшного, - Дик мотает головой и немного выставляет обе руки вперед, - идем, идем закажем что-нибудь. Все нормально.
Они теснятся в очереди к бару молча, пару раз переглянувшись. Пьют у стойки тоже почти молча, обменявшись только комплиментами сауэру. Дик берет еще стакан воды, и они возвращаются к краю площадки. Через пару минут они уже смеются, перекрикиваясь сквозь музыку. Через десять – Матьё идет еще за одним. Через двадцать – губы Дика снова открываются, а пальцы сжимают чужую рубашку. Поцелуй выходит мокрым и долгим, и Дику нужно отдышаться, но Матьё уже куда-то тащит его за руку. Дик краем глаза замечает спины людей у стены. Следующее, что он чувствует – как затылок и лопатки ударяются о тонкую гудящую перегородку. Щелкает замок кабинки, Матьё уже внизу, расстегивает его брюки.
-Не…ннне надо –слова Дика теряются в резком вздохе, когда Матьё обхватывает его пенис губами. Дик отворачивается, плитка перед ним отвратительного темно-зеленого цвета. У него не получается сдержать стон. Боже, как хорошо.В горле очень-очень сухо. Его бедра немного подаются вперед каждый раз, как светлая макушка внизу опускается. Дику ужасно стыдно.
-Это не правильно, - чуть слышно мямлит он, - не надо, хватит, - но Матьё не останавливается и запускает холодные руки под футболку Дика. Этот холод как будто вырывает его из вязкого и липкого жара кабинки. Свет бьет Дику в глаза.Он отшатывается в сторону, наталкиваясь на унитаз, дрожащими руками пытается застегнуться. Матьё ругается, но он не понимает.Когда Дик почти вываливается из двери, он еще чувствует чужую руку на своей лодыжке, но не оборачивается и несется к выходу, тяжело дыша. Он натыкается на людей, проливает что-то, но двигается к двери. Нельзя останавливаться.Нельзя. Оказавшись на улице, Дик и не останавливается. Он идет вперед, быстрее, куда угодно, лишь бы вперед. В голове нет ни одной мысли, только хочется спрятаться от всего. Эрекция все еще до конца не спала. Черт. В паху тянет и слабо пульсирует. Дик тяжело дышит. Он сворачивает в узкую темную улицу, прислоняется к стене какого-то дома и дотрагивается до себя, снова расстегивая брюки.Ему стыдно так, что печет глаза. Он водит сухой рукой быстро и жестко, становится больно, но Дик не может остановиться. Он жмурится и представляет светлую макушку внизу. Плюет на руку, рот снова сразу заполняется слюной. Начинает немного тошнить. Дик облизывает губы, и почти сразу низко и громко выдыхает. Все его тело дрожит. Он хватается рукой за стену. Потом пару раз бьет по ней кулаком. Еще несколько длинных секунд, и Дик распрямляется. Вытирает руку прямо о джинсы. Он дрожит. Ему очень холодно. Внутри ужасно липко, во рту горько. Дик еще раз громко вдыхает ночной воздух, и идет к ближайшему мосту. На улице какие-то люди скользят по нему взглядом. Ему очень хочется в душ, и заснуть дня на три. А еще лучше, чтобы на подушке рядом лежал его Джейсон. Когда он все еще мокрый падает на кровать, все кружится, даже если закрыть глаза, в горле комок. Дик уверен, что его тошнит от самого себя. Он чувствует себя самым мерзким человеком в мире. Он не понимает, как. Когда Джейсон в таком состоянии. Там. Один. Дику хочется ударить себя по лицу. По-настоящему. Как… Дик распахивает глаза, не давая себе закончить эту мысль. Нет. Он засыпает, прокручивая в голове два вопроса: как сказать Джейсону и как этого не сделать.