1 часть (1/1)

Тирус Волькер будет убит.Мысль, в общем-то, будничная, без злобы и сожаления.Ролло зевает, смотрит, как стена окрашивается в розовый свет закатного солнца, а Бирк, усевшись в траву, обрывает лапки у красного жука, жуёт заживо и облизывается,?— тёплый ветер гуляет в примятой траве, путается, и где-то в стороне лежит алебарда. Из Бирка хреновый охранник, а его слух острее, чем у совы, и поэтому Ролло не спешит: может, Бирк и лентяй, жующий жуков прямо на посту, но зато даже сквозь сон слышит, как за главными воротами чихает землеройка, и голос у него?— звучный, визгливый, громче любого охотничьего рога.Поэтому спешка здесь ни к чему. С заходом солнца у Бирка кончается смена, и сегодня ночью дежурит Монок Бригг. У Бригга нет совиного слуха?— а это значит, что дело пойдёт легче.***—?Эй, деревня! Хорош железом звенеть! Дай поработать, а?—?Так уж и не работается, что ль?Ролло давит на мехи, разгоняя огонь пожарче, и, опустившись на все четыре, осторожно заглядывает в каморку тюремщика.Волькер удовлетворённо прислушивается к тишине, чешет нос: кривой и плохо дышащий, разбитый по молодости, и из-за носа голос у Волькера гнусавый,?— дёргает плечами, откусывает от яблока и, ссутулившись, дописывает что-то в книге учёта заключённых, обмакивая перо чуть ли не по самые пальцы; Волькер?— здоровый, рослый, и если не гнётся, то затылком подпирает сырой потолок тюрьмы или бьётся о дверные косяки, поэтому он слегка сутулится, даже когда ходит по двору, одно плечо у него перекошено, а позвоночник?— кривой, и сам Волькер выглядит так, словно всеми своими локтями, затылком и спиной врос в Тающие башни, непропорциональные и угловатые.Волькер грызёт яблоко дальше, вместе с семечками, и смотрит на оплывшую свечу.Конечно, можно было бы убить Волькера на берегу, когда тот выйдет на поиски, но там рядом?— портовой гарнизон, да и Ролло не хочет больше тянуть. Уж лучше сейчас?— и сразу, махом, обрубив все узлы, чем снова маяться и ждать, ждать, ждать. А тело?— сбросить в закрытый пересохший колодец, благо у Ролло заранее отлит ключ, как знал, что пригодится. Никто никогда не ищет под своим носом, уж тем более?— среди двора: колодец глубок?— со дна не видать света, никакие запахи там не держатся, а могильщики закончат остальное.Ролло свистит, возвращается к наковальне и, натянув рукавицу до локтя, вытаскивает щипцами из печи сломанный топор алебарды: работа, столько работы. Ещё б платили столько же.***Тирус Волькер не будет первым,?— но Ролло надеется, что Тирус Волькер станет последним.Тогда, в тёплую весеннюю ночь, в Тающих башнях был убит стражник?— Рез Стаут, молодой полупьяный крыс, который грыз жука перед тем, как на его горло по-дружески мягко легли когти, а потом, когда Стаут задохнулся, Ролло на всякий случай выбил ему передние зубы?— не из злости, а так, для сходства. Не дождались крепкие пеньковые бусы своего дорогого гостя. Не дождались?— а, значит, не судьба.Через неделю?— кузнец Бертольд, уже с сединой и стёртыми зубами. Бертольд, которого могло и не быть,?— и не было бы, если б Ролло не вернулся, не подкараулил его, до хруста треснув бадьёй по голове, и не содрал ременный пояс со всеми ключами; кузнец?— добряк, принёс воды умыться, пока Ролло лежал на земле, пополам скорчившись от пинка в живот, и отхаркивал кровавую слюну: ах, глупо было плевать в коменданта, но как же хотелось увидеть разозлённую рожу! —?и Ролло до сих пор снятся его чистые, опухшие от вечного недосыпа глаза. И, признаться, сон, где кузнец Бертольд придерживает ту самую бадью и вытирает ему рот краем рубахи, всё же легче прочих,?— уж получше того сна, где по берегу тащится опухший от воды мертвец, тупо пялится глазницами, или того, где Огг хрипит и тянет гниющие пальцы, облезая сгорающей заживо плотью, или того, где малыш Бран?— канонир, бабник, самый мелкий и самый жадный из всех виденных Ролло хорьков, увязавшийся за командой из шахт Солёра,?— вымученно улыбается, задавленный мачтой, а из его брюха вываливаются кишки.Улыбается?— и смеётся даже, истекает в слезах.?Капитан, капитан, а что с нашей девочкой? Горит, да? Я ж слышу, капитан. Трюм-то…?А сегодня?— третий. Тюремщик, пьяница, игрок, мародёр, самый ревностный и одновременно самый неверный служака. Замечательный бандит, настоящий оборотень в шлеме и кирасе, Ролло с удовольствием такого в команду бы зацапал. Да вот только для этого надо быть не кузнецом в крепости, а Отто Пороховой Бочкой, которого Ролло уже много лет как похоронил, утопивши в водах Ваэлии вместе с любимой ?Ведьмой?,?— и поэтому Тирус Волькер умрёт.***Над сигнальной башней бьёт колокол.Наступает вечер, поздний и тёплый, и Бирк, зевнув, чешет шею и топчется на месте,?— дожидается, пока из казармы выйдет на смену Монок Бригг, а ночью, видимо, пройдёт дождь: воздух пахнет морем, оседает солью на дёснах и языке,?— и к утру всё станет мокрым и свежим. Лето.Ролло добивает лезвие, любуется на работу и, отложив молот, берёт из-под наковальни нож, подобранный в кухне.Хороший, оставить бы себе?— да нельзя, на краже поймают. Чей он, Ролло не знает, и гораздо важнее, что это не его личный нож. Голову топором или молотом разбить?— нельзя, догадаются: Волькера не любят, но никто не помешает ткнуть в кузнеца, когда тело поднимут из колодца. Душить тоже идея дурная,?— Ролло давно не тридцать, да и уж больно тюремщик здоровый, на голову выше, чем Ролло, и на рандлета два-три тяжелее. И не отравишь, желудок у него железный.Значит, подойдёт нож. Хорошая штука, надёжная.Ролло отпихивает мехи подальше от печи, накрывает мешком наковальню, прячет нож под кожаный передник и, выждав, когда Бригг окликнет Бирка, а тот обернётся, легко спрыгивает на тюремные ступеньки, а с них?— под каменную кладку: за прикрытой дверью каморки очень удобно прятаться.—?Вольно, рекрут Бирк!—?Ой, хватит, а? Кричишь, как будто командир!—?Ладно тебе, не ворчи! Посмотри, ночь какая славная.—?А то!—?Завтра ж кроволуние. Верно?***Ролло с хрустом вгоняет нож в спину Волькера, прямо под кирасу меж ремней, злясь, что тюремщик не хочет падать: и какого беса он такой здоровый? —?а Волькер кхэкает, сипит, сплёвывая вступившую в рот кровь из пробитого лёгкого, бьёт наотмашь и, вонзив когти в шиворот, прижимает к стене.—?Скрыга. —?Взаимно, Тирус,?— хрипит Ролло, вцепляясь в его хватку, грызёт, царапается?— лезет вверх, к яремной вене; от Волькера пахнет свечным воском и яблоками, и ещё?— свежей кровью, и Волькер, бандит и солдат, ничуть не собирается отдавать свою жизнь задарма. Там, на Костяном берегу в тени вороньего гнезда, зарыт сундук мертвеца, сокровище, которому никогда лучше не видеть света,?— и Ролло все когти, все жилы, все свои деревянные зубы положит на то, чтоб охочий до лёгкой наживы Тирус Волькер никогда до него не докопался.Озеро. Периклав. Мертвецы. Пятнадцать свежих душ. Хихикающий Керольд, обсасывающий кость собственной ноги. Бран, сгребающий пальцами кишки.Звон наковальни.Виселица.Бертольд, протягивающий бадью с водой.…Берег. Тихая гавань. Таверна.Крепость. Ида, хозяйка таверны,?— ворчливая Ида с воистину прелестным нравом, которая не наливает пиратам, а на её фартуке раскинула крылья ваэлийская ласточка.Разбитая от мачты до киля, беззубая, обескровленная ?Озёрная ведьма?. ***Ролло выдыхает лишь тогда, когда в пятый раз вонзает лезвие в спину затихшего, совсем переставшего дрыгаться Волькера.