22 (1/1)
Веки Памелы задрожали и глаза открылись. Свет солнца прокрался на ее кровать, и под тонким одеялом она могла чувствовать его тепло. Ей предоставился момент блаженства, пока она не вспомнила, где находится. Больница. Памела пробыла там уже 6 месяцев, однако в очнувшемся от комы состоянии только два. С опаской, она подняла руку на свет. Иногда ей нравилось притворяться, что все это лишь плохой сон, и в другие периоды она думала, может быть, появится шанс, что она чудесным образом выздоровеет за ночь. Но нет. Неважно важно сколько дней она просыпалась с надеждой на другой результат - он оставался тем же. Она оставалась зеленой.Комната, в которой девушка лежала, отличалась от остальных больничных палат. Она была облицована пластиком, фактически сырое усилие в отделе карантина. Доктора приходили только по крайней необходимости, и за все время Пэм никто не навещал. Честно говоря, ее было нелегко опознать. Она вломилась где-то за полночь, болезненно бледная и ужасно дезориентированная, почти без одежды, кроме запятнанных желтых расклешенных джинсов ирваного бюстгальтера. Она прокричала приёмной медсестре что-то о "яде" и затем немедля упала в обморок. У них больше не было возможности заговорить с ней еще 4 месяца - до того момента, пока Памела не очнулась и не начала ссылаться на какого-то "профессора", на которого полиция Сиэтла завела расследование в университетских кампусах. По словам главной медсестры Памелы, ее родителей осведомили о ее состоянии и местоположении…но они не прибыли. Зато прислали цветы, весеннюю аранжировку из красных и желтых роз, оранжевых гвоздик и перуанских лилий. Какой безвкусный букет. Айсли всегда были последними в деле изысканности. К цветам прилагалась типовая карточка с печатными словами "Поправляйся скорее!" Рыжеволосая потянулась до букета, лежащего на подоконнике. Ей не хватило растяжки, чтобы коснуться цветов, но когда она выпрямила руку в их направлении, она могла поклясться - бутоны поклонились ей навстречу, двигаясь вместе с ней. - Доброе утро, Миссис Айсли. - поздоровалась медсестра в защитной маске. Памела быстро вернула руку под одеяло. "Вообще-то Доктор Айсли." - Мои извинения. - женщина поставила поднос с едой на колени пациентки.- Нет, спасибо. - Памела оттолкнула ее. Казалось, медсестра подавляла вздох. "Вам нужно поесть, Д. Айсли. Это единственное, что поможет вам чувствовать себя лучше.Пэм засмеялась: - Лучше? - она указала на кружку с зеленым желе. - Оно должно иметь парадоксальный эффект? Женщина в маске не ответила, выбрав вместо этого немного втиснуть поднос в бедра Памелы и сменить тему.- Ваша семья звонила, пока вы спали. - Неужели? - Пэм старалась скрыть надежду в голосе. - Да, - начала женщина, ее добрые глаза выглядывали через маску. - Они оставили сообщение, но, мне кажется лучше, если вы просто им перезвоните. Памела смотрела лицо женщины. Этот жалеющий взгляд… она ненавидела его. Ее челюсть сжалась, как и кулак под одеялами. Она могла чувствовать, как заводится. "Передайте мне сообщение," - она была кратка. Жар солнца медленно прокрался под ее кожу, как электричество в кругообороте, он наматывал витки, умножался, прокладывая свой путь к ее зрению. Памела не смогла бы его контролировать намного дольше. Она знала, что он вырвется, и знала, что не важно что скажет медсестра - это выведет ее из себя, но ей пришлось выслушать в любом случае. Женщина прочистила горло. "они интересовались, могла ли бы ты выделить немного времени на обсуждение договора на выставление счета за твое пребывание здесь. Они сказали, что 6 месяцев это…" - медсестра сделала паузу, бережно оценивая Памелу. - "Они сказали, что 6 месяцев это довольно чрезмерный отдых от учебы, за которую они также платят." Любопытно, что ярость тогда не вылилась из Памелы наружу. Жар в теле рассеялся, и на замену пришла своего рода прохладная безмятежность. Мышцы лица расслабились, и медленно ее губы поплыли вверх в широкой ухмылке. Цветы хихикнули.
/ Харли поднесла руку в кулаке к двери. Сколько стуков? Два? Тяжелых и целенаправленных…или три? В быстрой непрерывности, один за другим? Харли не знала этикет стука для этой ситуации в отдельности, поэтому послушала свою интуицию, негромко стукнув костяшками пальцев по высокой деревянной двери нерешительных три раза. Ответа не последовало, из многоквартирного дома не доносилось ни звука. Это было глупо. Харли знала, это было глупо…ЛАДНО…Харлин знала это, Харли слишком нервничала, чтобы озвучить свое мнение, что было кстати. Все шло так, как надо, по правде. И потом Харли услышала их: тяжелые шаги спускались по лестничному пролету как раз в фойе. Я не хочу. Пожалуйста, Харл. Я не хочу видеть его. Но было слишком поздно. Дверь отворилась, открывая виду довольно крепкого телосложения мужчину в красно-черном спортивном костюме. Сердце Харлин упало в пятки и рот намертво склеился.- Чем могу помочь? - спросил мужчина с заметным русским акцентом, который Харли всегда считала забавным. Харли струсила и зажалась внутри, но Харлин была решительна взять на себя ответственность. "Да, здравствуйте. Я Доктор Квинзель." Мужчина поднял брови.- Харлин Квинзель. - прояснила Харлин.Его выражение сменилось на замешательство: "Харли?" Харлин сдержала внезапный порыв сделать присесть в реверансе: "Привет, тренер." - Почему ты здесь? - сказал тот прямо. Давай, Харл! Ну же, давай. Харлин твердо стояла на земле. 'Нет! Я не собираюсь проходить через это и буду двигаться дальше.' - У меня есть парочка вопросов, если не возражаете. Можно войти? Мужчина проворчал и открыл дверь шире, позволяя ей войти. Харли издала звук храпа от предсказуемости: как только они присели за кухонный стол, ей подали стакан чистой водки. Она наблюдала, как тот круговыми движениями побалтывал жидкость в своем стакане.Этот спортивный костюм… Боже, она бы узнала его везде. Правда, 10 лет назад он сидел не так плотно, но ткань…микрофибра, так называется. Она вспомнила ощущение его соприкосновения с кожей во время длинных перелетов и сонных переездов на автобусах. Все в команде имели такие, и Харли всегда чувствовала себя как рыба, наряженная с блестящей подводкой для глаз и плотным пучком. И цвета клуба - красный и черный. Она также вспомнила, как желала выступить за команду Метрополиса, из цвета были голубой и красный…красивый порошковый голубой, как ее глаза. Но тренер Аристов взял ее к себе и его клуб находился в Готэме, так что их цвета соответственно были черный, как город, и красный, как текущая по улицам кровь. Та палитра приросла к Харли, и даже сегодня на ней были мрачные джинсы и свитер в красно-черный ромбик. - Говоришь, ты доктор теперь? - Да, - Харли сделала глоток водки, в попытке не скривиться. - Я психиатр. - А, - он высушил свой в один заход. - Тот, что пудрит мозги.Харлин смотрела прямо в глаза: - Ну, я бы хотела верить, что помогаю людям больше, чем запутываю, но кто знает. Может быть, пудрильщик - точное описание. Аристов позволил паре секунд тишины заполнить пространство, прежде чем спросил: "Какие у тебя вопросы?" Харлин не сразу ответила. Она пришла подготовленной с кипой вопросов, которые могла бы задать миллион раз по-разному, но она не была уверена, найдется ли у него правильный ответ, или ответ вовсе. "Почему я? Почему я была единственной, которая…ну…почему я?" Аристов нахмурился. "Ты была очень симпатичной девушкой." - И всё? - Ты хотела этого, - он разворачивал свой ответ. - Ты хотела медаль, хотела быть в команде… Тытак этого хотела. Поэтому я задался вопросом, как сильно. Что бы ты сделала ради этого. Я б сделала всё, Харл! 'И ты сдержала слово! Ты сделала ВСЁ, шлюха. ' Аристов посмеивался теперь. "Ты была талантливой, Харли. Очень хорошей гимнасткой. Очень…гибкой, - он подмигнул. - Но я б в жизни не догадался, что ты, из всех девочек под моим руководством, станешь доктором. Ты была просто такой….блондинкой." В самый разгар момента, Харлин провалилась учесть насколько метод повлияет на зачистку. Молоток - удобное орудие, и хорош на расход, не плохой выбор. Намного лучше разбитого стекла, которые у нее было вторым на подбор. Нет, проблема была в том, что головка молотка оставила примечательный след на черепе. Маленький замысловатый крест-на-крест отпечаток, который, Харлин знала, соотнести с молотком будет очень легко. Если что она и выучила на парах по криминологии - то, что тела и орудия убийства возбуждают дело. Что ж, это и ДНК, однако Харлин точно бы не оставила за собой ничего из перечисленного. Таким образом, ей нужно было забрать и молоток, и тело… АРРРРР… Мы могли бы подмесить его лицо покруче, скрыть раны. Так бы нам не пришлось таскать этот мешок повсюду.'"Мне". Харли, мы один человек. Не называй нас "мы".' Ну ладно, я не думаю, что ты бы продержалась долго в тюрьме, сладкая цыпочка. Твои… 'Ты почти сказала, что мои "щечки слишком сладкие"?' Ага, но остановилась, т.к. знала, что ты будешь подшучивать надо мной.
Харлин закатила глаза. И все же, почему так печешься об оружии? Как будто мы принесли его из дома или купили в каком-то магазе. Он принадлежал ему, в первую очередь. - Ааргх, - Харлин неохотно простонала. - Ты права. Видишь? Я не такая тупая после всего. Теперь, иди приберись и уматываем подальше отсюда!