Голосование (1/1)

Шу, конечно, рассердился. И все же, не сказав ни слова, он взял меня на руки, выпрыгнул из окна и по-кошачьи мягко приземлился на траву. Кстати, высота оказалась гораздо большей, чем я думал.— Ладно, — недовольно процедил Куренай, — залезай!Посадив меня за спину, Шу бросился бежать. Даже после долгой разлуки это казалось совершенно обычным и естественным. Наверное, от подобного отвыкнуть невозможно, так же как от катания на велосипеде.Дыша спокойно и очень ровно, Куренай бежал по безмолвному темному лесу, мимо проносились размытые силуэты деревьев, и лишь ласкающий лицо ветер выдавал истинную скорость движения. Влажный лесной воздух не жег глаза, как ветер на площади Вольтерры, а, наоборот, успокаивал. Вместо ослепительного солнцепека — ночная мгла; подобно толстому одеялу, под которым я играл в детстве, он защищал и утешал.Вспомнились первые путешествия на плечах Шу: от страха я даже зажмуривался. Надо же, какая глупость! Широко раскрыв глаза, я уперся подбородком в его плечо и прижался щекой к шее. Скорость просто потрясающая, в тысячу раз лучше, чем на мотоцикле!Повернув голову, я прильнул губами к холодному мрамору кожи.— Спасибо, — отозвался Куренай. — Значит, все-таки понял, что не спишь?Я засмеялся.Мой смех прозвучал так легко и беззаботно!— Не совсем! Скорее, наоборот, не хочу просыпаться, только не сегодня!— Я верну твое доверие, — обращаясь, скорее, к себе, пробормотал Куренай, — чего бы мне это ни стоило.— Тебе я доверяю, — заверил я, — а сомневаюсь в себе.— Будь добр, объясни!Шу побежал чуть медленнее — я понял это, потому что стих обдувающий лицо ветерок, и догадался: дом близко. Неподалеку во тьме уже слышался плеск реки.— Ну… — начал я, подбирая нужные слова. — Сомневаюсь в собственных… силах. В том, что достойна тебя, что смогу удержать. Во мне нет ничего привлекательного…Остановившись, Куренай поставил меня на землю, но из объятий не выпустил, а, напротив, крепко прижал к груди.— Твоя власть надо мной вечна и нерушима, — прошептал он, — можешь не сомневаться.Как же мне не сомневаться?— Ты никогда не говоришь… — прошептал он.— Что?— Что тревожит тебя больше всего?— Попробуй угадай! — вздохнул я и, потянувшись, коснулся его носа кончиком указательного пальца.Куренай кивнул.— Получается, я хуже Вольтури, — мрачно произнес он. — Что же, наверное, заслужил.Я закатил глаза:— Максимум, на что способны Вольтури, — это убить меня.Напряженный, как струна, Шу ждал дальнейших объяснений.— А ты можешь бросить, исчезнуть, пропасть.Вольтури, Виктор — они ничто по сравнению с этим.Даже в темноте было видно, что бледное лицо исказилось от боли. Надо же, совсем как под терзающим взглядом Джейн! Господи, зачем я только сказал ему правду!— Не грусти, — коснувшись его прохладной щеки, прошептал я, — не надо!Уголки красивого рта будто нехотя поползли вверх, но глаза натужная улыбка не осветила.— Как же доказать, что я физически не могу тебя оставить? — шепнул он. — Надеюсь, хоть время поможет…Время… А что, идея хорошая!— Посмотрим, — милостиво кивнул я.На лице Шу отражалась все та же мука, и я решил развлечь его болтовней о куда менее важных делах.— Слушай, раз ты решил остаться, может, вернешь подарки? — как можно беззаботнее спросил я.В какой-то мере попытка удалась: он улыбнулся, хотя взгляд по-прежнему был грустным.— Я их и не забирал. Знал, что поступаю неправильно: сам ведь обещал тебе покой без всяких напоминаний. Наверное, глупо и по-детски, но захотелось оставить хоть кусочек себя. Диск, фотографии и билеты в твоей комнате под половицами.— Правда?Шу кивнул, слегка ободренный тем, как я радуюсь таким мелочам.— Мне кажется… — медленно начал я. — Не уверен, но похоже… Похоже, я чувствовал это с самого начала.— Что чувствовал?Хотелось только одного: чтобы из любимых глаз исчезла боль. Когда я заговорил, мои слова прозвучали даже спокойнее, чем я рассчитывал.— Какой-то частью души, возможно подсознанием, я все это время верил: моя судьба тебе небезразлична. Наверное, поэтому и слышал голоса.На секунду воцарилась мертвая тишина, а потом Куренай без всякого интереса спросил:— Что за голоса?— На самом деле только один, твой. Долго рассказывать… — Наткнувшись на настороженный взгляд, я тут же пожалел о том, что завел этот разговор. Вдруг Шк, как и все остальные, решит, что я сумасшедший? Вдруг они правы?— Я никуда не спешу, — как-то напряженно проговорил Куренай.— История довольно жалкая…Он ждал.— Помнишь, Луи рассказывала про экстремальный спорт?— Да, ты ради удовольствия спрыгнул со скалы, — бесцветной скороговоркой проговорил Шу.— М-м, точно… А чуть раньше на мотоциклах…— На мотоциклах? — переспросил он, и я, хорошо его зная, почувствовал: за внешним спокойствием что-то зреет.— Кажется, про это я твому другу не рассказывал.— По-моему, нет.— Мне чудилось: когда совершаю что-то глупое или опасное… воспоминания о тебе будто оживают, — признался я, чувствуя себя настоящим душевнобольним. — Представлял, как ты злишься, и твой голос звучал словно вблизи… Вообще-то я старался о тебе не думать, но те игры боли не причиняли, наоборот, ты будто пытался защитить меня от страданий. Думаю, голос казался таким… настоящим, потому что в глубине души я ни секунды не сомневался: твоя любовь не угасла.И снова в моих словах звучала убежденность. Или правота… Что-то, таящееся в закоулках души, подсказывало: я не ошибаюсь.— Ты… рисковал жизнью… чтобы услышать?… — придушенным голосом начал Шу.— Ш-ш-ш! — перебил я. — Подожди, меня осенило.Вспомнился вечер в Порт-Анжелесе, когда впервые случились галлюцинации. Тогда у меня было два объяснения: внезапное умопомешательство или необъяснимое исполнение желаний. Третьего варианта я не нашел.А что, если…Что, если человек искренне верит в свою правоту, хотя на самом деле ошибается? Вдруг тупая уверенность не дает разглядеть правду? Что тогда получится? Правда уйдет на дно или постарается пробиться наружу?Вариант третий: Шу меня любит и возникшее между нами чувство не сломает ни разлука, ни время, ни расстояние. Шу Куренай красивый, умный и замечательный, но любовь изменила его не меньше, чем меня, причем безвозвратно. Я буду всегда принадлежать ему, а он навечно останется моим.В этом я пытался себя убедить?— Ой…— Вальт!— Да, да, я понял…— Тебя осенило… — нервным, срывающимся голосом напомнил Шу.— Ты меня любишь! — вслух восхитился я, снова почувствовав силу собственной правоты.В глазах все еще мелькало беспокойство, но на губах заиграла моя любимая кривоватая улыбка.— Конечно, люблю.Раздувшись, словно воздушный шар, сердце вырывалось из груди. Надавив на ребра, оно сжало горло так, что стало трудно говорить.Я нужен ему не меньше, чем он мне, и навсегда! Только нежелание губить душу и лишать сомнительных прелестей человеческой жизни мешало сделать меня бессмертним. По сравнению со страхом быть отвергнутой это препятствие — сущий пустяк.Мое лицо между прохладными, как мрамор, ладонями, Шу целует, целует, целует… м-м-м, даже лес перед глазами закружился. Прильнув к белоснежной щеке, я почувствовал, что дыхание сбилось не у меня одного.— Похоже, ты справился не хуже, чем я.— С чем справился?— С разлукой. По крайней мере, старался. Просыпался, вел себя как ни в чем не бывало, занимался обычными делами. А я… когда не вел активную слежку, чувствовал себя совершенно ненужным. Не мог общаться ни с родственниками, ни с посторонними. Стыдно говорить: больше всего хотелось свернуться в клубок и покориться страданиям, — робко улыбнулся Куренай. — По-моему, это куда нелепее, чем слышать голоса. Тем более я ведь тоже их слышу.Какое счастье, Шу все понял и сочувствует. По крайней мере, смотрит не как на прокаженного, а по-другому… С любовью.— Мне слышался только один голос, — поправил я.Засмеявшись, парень прижал меня к себе, и мы пошли дальше.Впереди показалось большое светлое пятно. Дом!Куренай провел меня в темную гостиную и включил свет. В комнате ничего не изменилось, все так, как я запомнил: рояль, белые диваны, массивная лестница. Надо же, ни пылинки, ни защитных чехлов.Чтобы позвать родственников, Шу даже голос повышать не понадобилось.— Широ! Мирай! Дайго! Кен! Луи! Фри! — как обычно, проговорил он, уверенный, что его услышат.Оглянувшись, я увидел Широ. Словно все время там стоял!— Добро пожаловать, Вальт! — улыбнулся он. — Что-то случилось? Учитывая, который час, вряд ли это обычный визит вежливости.Я кивнул:— Хотелось бы поговорить сразу со всеми. Дело очень важное. — Словно намагниченные, глаза метнулись к Шк: на его лице — неодобрение и обреченность. Я перехватил взгляд Широ: доктор Широ тоже смотрел на сына.— Да, конечно, — кивнул он. — Давайте перейдем в соседнюю комнату.Куренай-старший повел нас через ярко освещенную гостиную в примыкающую к ней столовую и включил свет. Как и в предыдущей комнате, стены белые, потолки высокие. В центре, под массивной люстрой, большой овальный стол, вокруг него восемь стульев.Широ галантно выдвинул для меня стул.Элегантная столовая — чистой воды бутафория. Ни разу не видел, чтобы Куренаи ею пользовались, они ведь не едят дома.Не успев присесть, я заметил, что мы не одни: за Шу вошла Мирай, а следом — остальные члены семьи.Широ сел справа от меня, Шу — слева, остальные молча занимали свободные места. Луи ухмыльнулся, давая понять, что разгадал мой замысел и обязательно поможет. Кен с Фри выглядели заинтригованными, а Дайго робко улыбался. Моя ответная улыбка получилась такой же неуверенной: нам понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть друг к другу.— Ну,Вальт, мы все внимание, — кивнул Широ.Я нервно сглотнул: под их испытывающими взглядами немного неуютно. Шу под столом пожал мою руку. Я украдкой на него покосился, но он уже смотрел на других, а любимое лицо неожиданно стало жестким.— Итак, — нерешительно начал я, — надеюсь, Луи рассказал вам обо всем, что случилось в Вольтерре?— Обо всем, — кивнул друг.— А по дороге в город? — многозначительно посмотрев на него о, спросил я.— Тоже.— Отлично! Значит, все в курсе и поймут, о чем речь.Куренаи терпеливо ждали, когда я приведу в порядок мысли.— Итак, — во второй раз начал я, — возникла проблема. Луи пообещал Вольтури сделать меня таким, как вы. Думаю, они пришлют кого-нибудь с проверкой, и, боюсь, встреча будет не из приятных. Выходит, отныне это касается вас всех. Простите, что впутал… — Я по очереди оглядел красивые холодные лица, самое прекрасное оставив напоследок. Рот Шу скривила гримаса боли. — Если я вам не нужно, вне зависимости от планов Луи, навязываться не буду.Мирац открыла рот, чтобы возразить, но я предостерегающе поднял палец:— Пожалуйста, дайте мне закончить! Всем вам известно, чего хочу я; известна и позиция Шу.Единственный способ найти оптимальный выход — проголосовать. Решите, что я вам не нужен, тогда… тогда, наверное, я вернусь в Италию один. Не допущу, чтобы Вольтури появились здесь. — Наморщив лоб, я лихорадочно обдумываа этот вариант.Из груди Шу вырвался сдавленный рык, но я и бровью не повел.— С учетом того, что при любом исходе я не стану создавать проблемы для членов вашей семьи, прошу проголосовать ?за? или ?против?, то есть ?да? или ?нет? моему превращению в вампира.Криво улыбнувшись на последнем слове, я кивнул Широ, мол, давайте начнем с вас.— Минутку! — вмешался Шу. Прищурившись, я смерил его свирепым взглядом, а он многозначительно поднял брови и снова сжал мою руку. — Прежде чем перейдем к голосованию, я хочу кое-что добавить.Я тяжело вздохнул.— Речь пойдет об опасности, о которой рассказал Вальт, — продолжал Куренай. — Не думаю, что нам стоит слишком волноваться. — Лицо Шу несколько оживилось. Положив свободную руку на сверкающий полированный стол, он подался вперед. — Видите ли, есть еще одна причина, почему в круглом зале я отказался пожать руку Амо. Кое о чем Вольтури даже не подозревают, и я не хотел открывать им глаза. — Он надменно ухмыльнулся.— И что же это? — с сомнением спросил Луи. Не знаю, у кого на лице было больше скептицизма: у него или у меня.— Вольтури слишком самонадеянны, конечно, не без оснований. Когда хотят кого-то найти, проблем обычно не возникает. Помнишь Деметрия? — повернувшись ко мне, спросил Шу.Я лишь содрогнулся.— У него талант разыскивать людей, за это его и держат. Пока мы там были, я все время пытался проникнуть в их мысли и собрать как можно больше информации. В частности, я увидел, как проявляются способности Деметрия. Он ищейка, в тысячу раз искуснее Джеймса. Можно сказать, его талант в какой-то степени сродни тому, чем занимаемся мы с Амо. Он улавливает особый… аромат, что ли, или своеобразный уклад мышления своей жертвы и идет на этот мощный сигнал, которому никакие расстояния не помеха. Однако после небольшого эксперимента синьора Вольтури… — Шу пожал плечами.— Ты думаешь, он не сможет меня найти, — подвел итог я.— Не думаю, а уверен, — самодовольно уточнил Куренай. — Деметрий полагается только на свое шестое чувство. С тобой оно не сработает, и Вольтури фактически ослепнут.— И как это нас спасет?— Неужели неясно? Луи заранее предупредит об их появлении, и я тебя спрячу. Вольтури окажутся бессильны! — бурно радовался Шу. — Будут искать иголку в стоге сена!Они с Кеном многозначительно переглянулись, и на губах обоих заиграла кривая ухмылка. Что за ерунду он говорит?!— Но они найдут тебя! — напомнил я.— Думаешь, я не смогу о себе позаботиться?Кен рассмеялся и протянул через стол широкую ладонь.— Отличный план, дружище! — восторженно пробасил он, и парни ударили по рукам.— Ну уж нет! — прошипел Дайго.— Ни за что! — согласился я.— Здорово! — одобрительно протянул Фри.— Идиоты! — буркнул Луи.Выпрямившись в кресле, я набрал в грудь по больше воздуха.— Ладно, Шу дал вам пищу для размышлений, — сурово заметил я. — Давайте проголосуем.Глаза метнулись к Шу — пусть лучше выскажется первым!— Хотите, чтобы я стал членом вашей семьи?Любимые глаза будто в кремень превратились.— Только не таким способом. Ты не потеряешь душу.Стараясь сохранить внешнюю невозмутимость, я кивнул: нужно продолжать.— Луи?— Я за.— Фри?— Тоже за, — с мрачной серьезностью проговорил он.Я слегка удивился: на его голос я совершенно не рассчитывал.— Дайго?Красавиц замешкался, кусая полную, нежную, как лепесток розы, губу.— Против.Я сделал непроницаемое лицо и уже повернулся к остальным, когда парень воздел к потолку обе руки, будто прося выслушать.— Позволь объяснить! Дело не в том, что я не воспринимаю тебя как друга, просто… Просто такую жизнь я бы и для себя не выбрал. Жаль, в мое время голосований не проводили…Медленно кивнув, я повернулся к Кену.— Я за, черт подери! — ухмыльнулся он. — А задать трепку этому Деметрию повод всегда найдется…С трудом напустив серьезный вид, я взглянул на Мирай.— Вальт, конечно же, да! Для меня ты давно как сын.— Спасибо, Мирай! — пробормотал я и повернулся к Широ.Неожиданно засосало под ложечкой: вот чье мнение надо было в первую очередь спрашивать! Этот голос — самый важный, сам по себе большинство означает!Но доктор Куренай смотрел вовсе не на меня.— Шк! — позвал он.— Нет! — прорычал парень.— Это самый разумный выход, — настаивал Широ. — Ты решил, что не можешь без него жить, значит, у меня выбора не остается.Оттолкнув мою руку, Шу с глухим рычанием вылетел из столовой.— Думаю, ответ тебе уже известен, — вздохнул доктор Куренай.— Спасибо! — пролепетал я, завороженно глядя вслед любимому. В ответ из соседней комнаты послышался страшный треск.Я вздрогнул, и слова понеслись бешеным потоком:— О большем я и мечтать не смел! Спасибо огромное, спасибо за то, что признали своего! Уверяю, все наши чувства взаимны… — От переживаний даже голос задрожал.Буквально через секунду Мирай уже стояла рядом и обнимала меня:— Вальт, милый!Сжав ее в объятиях, я заметил, как Дайго изучает полировку стола, и понял: мои слова могут быть истолкованы двояко.— Ну, Луи, — оторвавшись от Мирай, позвал я, — когда мной займешься?Друг поднял круглые от страха глаза.— Нет, нет… Нет! — заревел Шу, врываясь обратно в столовую. Я и рта раскрыть не успел, а он с перекошенным от гнева лицом склонился надо мной. — Ты что творишь? Совсем с ума сошел? — Заткнув уши, я сжался в комок.— М-м-м, Вальт, — неуверенно проговорил Луи, — боюсь, я переоценил свои силы… Нужно подготовиться.— Ты обещал! — напомнил я, свирепо глядя на него из-под руки Шу.— Да, но… Серьезно, Вальт, я понятия не имею, как сделать, чтобы ты осталмяг жив…Так, нужно срочно приободрить друга!— Ты сможешь, я тебе доверяю!Шу глухо зарычал, а перепуганний Луи быстро-быстро закачал головой.— Широ? — Я с надеждой взглянул на доктора Куреная.Одной рукой Шу повернул мое лицо к себе, другую в безмолвном жесте протянул к отцу.Похоже, пантомима не произвела на Широ особого впечатления.— Да, я могу это устроить, — ответил на мой вопрос доктор. Жаль только, лица его не разглядеть! — Не беспокойся, контроль над собой я не потеряю…— Звучит обнадеживающе! — промычал я. Надеюсь, разберет: когда тебя держат за челюсть, на внятную речь рассчитывать не приходится.— Запасись терпением, — едко посоветовал Шу. — Случится это явно не сейчас.— Не вижу ни единой причины для промедления! — неразборчиво пролепетал я.— А я вижу, и сразу несколько.— Да, конечно, — кисло согласился я, — а теперь отпусти!Убрав ладонь, парень скрестил руки на груди:— Часа через два за тобой придет Кенто. Не исключено, что полицию приведет! Эти трое…Я нахмурился, и Шу осекся.Вот что самое трудное: Кенто, Чихару, а теперь и Минато. Всем троим сделаю больно, а потом потеряю… Найти бы какой-нибудь способ, чтобы страдал только я, да только ничего не выйдет!При этом, оставаясь смертним, я делаю им только хуже: одним присутствием подвергаю постоянному риску Кенто, а еще большему — Минато, притягивая заклятых врагов на землю, которую ему суждено охранять. А Чихару… Даже не могу поехать к маме из страха принести за собой шлейф смертельной опасности!Я магнит для всяческих невзгод. Со страшной истиной пришлось смириться, я понял: нужно заботиться о себе и защищать близких, даже если это порой означает разлуку. Нужно быть сильним!— Чтобы не привлекать лишнее внимание, — Шу по-прежнему говорил сквозь зубы, глядя теперь на Широ, — предлагаю отложить этот разговор, по крайней мере, до того дня, как Вальт закончит школу и уедет от Кенто.— Знаешь, милый, это вполне разумно!Я представил, что будет с отцом, если, проснувшись сегодня утром — после всех ужасов прошлой недели: смерти Гарри, нашего с Луи побега, — он обнаружит мою постель пустой. Папа такого не заслуживает. К тому же ждать осталось немного, выпускной совсем близко.— Хорошо, подумаю, — нехотя согласился я.Шк тотчас успокоился, недовольно-тревожной гримасы как не бывало.— Наверное, мне стоит отвезти тебя домой, — проговорил он вроде бы равнодушно, а на самом деле желая поскорее оторвать меня от Широ и Луи. — Вдруг Кенто пораньше проснется?Я посмотрел на доктора Куреная:— Значит, после выпускного?— Даю слово!Тяжело вздохнув, я растянул губы в улыбке и снова повернулась к Шу:— Ладно, поехали.Опасаясь, что Широ пообещает что-то еще, парень поволок меня из столовой. Из дома мы вышли через дверь черного хода: Шу не хотелось показывать, что сломал в гостиной.В Форкс мы ехали молча, хотя душа у меня так и пела. Леденящий страх я тоже чувствовал, однако о плохом старался не думать. Переживать из-за будущих страданий, хоть духовных, хоть физических, совершенно бесполезно. Вот я и решил не переживать, ну, без крайней необходимости.Когда добрались до дома, Шк, не теряя ни секунды, буквально взлетел по стене в открытое окно моей спальни, осторожно разомкнул объятия и положил меня на кровать.Догадаться, о чем он думает, не составляло ни малейшего труда, только выражение лица удивило: вместо яростного оно почему-то было сосредоточенным. С растущим недоверием я наблюдал, как Шу меряет мою спальню шагами.— Какие бы козни ты ни строил, предупреждаю: ничего не выйдет! — заявил я.— Тш-ш, я думаю!— М-м-м, — простонал я, откинулся на подушки и накрылся с головой одеялом.Полная тишина, а потом р-раз — и я увидел лицо Шк. Подняв одеяло, он оглядел меня с ног до головы, прилег рядом и осторожно убрал с моей щеки непослушную прядь.— Пожалуйста, не прячь лицо! Я и так слишком долго его не видел… Скажи мне кое-что, ладно?— Что? — с неохотой отозвался я.— Если бы ты мог получить абсолютно все, чего бы ты пожелал?Что-то в его вопросе меня насторожило.— Тебя!— Нет, — нетерпеливо покачал головой Куренай, — из того, что еще не имеешь.Не понимая, к чему он клонит, я тщательно обдумал ответ и выбрал желание, которое было совершенно искренним, но, скорее всего, несбыточным.— Мне бы хотелось… чтобы это сделал не Широ… Чтобы ты сам мной занялся.Полная недобрых опасений, я ждал, как он отнесется к моим словам. Все, сейчас вспылит, как в родительском доме!.. К моему удивлению, лицо Шу не изменилось; он не рассердился, лишь задумчиво смотрел на меня.— А что бы ты за это отдал?Не веря собственным ушам, я глупо таращился на него и, не взвесив все как следует, выпалил:— Что угодно!Шу улыбнулся:— Например, пять лет?Мои глаза потемнели: в душе боролись ужас и разочарование.— Сам сказал: что угодно!— Да, но за это время ты придумаешь отговорку. Мне нужно ковать железо, пока горячо! К тому же смертной быть опасно, по крайней мере для меня! В общем, что угодно, кроме этого!— Три года? — нахмурился Куренай.— Нет!— И это называется ?заветное желание??Боже, оно ведь и правда заветное! Лучше изобразить невозмутимость: не дай бог, Шу догадается, как сильно я мечтаю, чтобы меня изменил именно он. Хоть время для маневров выиграю!— Давай шесть месяцев!— Нет, мало! — закатил глаза Шу.— Тогда максимум год.— Нужно хотя бы два!— Ни за что! Девятнадцатилетие справить согласен, а двадцатилетие — нет! Раз ты навсегда останешься подростком, почему мне нельзя?Куренай на секунду задумался.— Ладно, забудь. Хочешь, чтобы я тебя изменил, — выполни всего одно условие.— Условие? — От страха голос стал совсем бесцветным. — Какое еще условие?В красных глазах мелькнула настороженность, и Шу медленно проговорил:— Сначала выйди за меня замуж. Затаив дыхание, я ждал, ждал…— Ладно, признавайся, в чем тут подвох?— Вальт, ты меня оскорбляешь! — вздохнул парень. — Я делаю тебе предложение, а оно принимается за шутку…— Шу, пожалуйста, давай серьезно!— Да я сам серьезность! — В краснем взгляде вовсе не было насмешки.— Слушай, — ежесекундно рискуя впасть в истерику, проговорил я, — мне только восемнадцать.— А мне почти сто десять — самое время остепениться!Я отвернулся к темному окну, пытаясь совладать с паникой, прежде чем она станет слишком очевидна.— Знаешь, брак вовсе не предел моих мечтаний. Для Чихару с Кенто он стал началом конца.— ?Брак — начало конца?… Какое любопытное наблюдение!— Ты понимаешь, о чем я!Шу тяжело вздохнул:— Только не говори, что боишься связывать себя обязательствами!— Ну, не совсем так, — заюлил я. — Скорее, боюсь Чихару: у нее довольно жесткая позиция, замужество до тридцати она не одобряет.— Потому что ей удобнее, если ты примкнешь к коронованным венцом безбрачия, чем к замужним! — мрачно рассмеялся Куренай.— Это что, очередная шутка?— Вальт, если сравнить по важности обязательства брачного союза и жертвования душой ради вампирского бессмертия… — Шу покачал головой. — Раз не хватает смелости выйти за меня…— Ладно, а если я согласний? Если прямо сейчас попрошу отвезти в Лас-Вегас? Неужели через три дня я превращусь в вампира?Куренай улыбнулся, блеснув в темноте белоснежными зубами.— Конечно! — отшутился он. — Пойду за машиной…— Черт побери! — пробормотал я. — Даю тебе восемнадцать месяцев…— Ну уж нет, хочу, чтобы ты выполнила мое условие!— Ладно, тогда сразу после выпускного пойду к Широ…— Если тебе так больше нравится, — пожал плечами Шу с ангельски невинной улыбкой.— Ты просто невыносим! — простонал я. — Настоящий монстр…— Поэтому ты не хочешь за меня замуж?Я снова застонал.Куренай потянулся ко мне, и почерневшие, бархатные, как ночь, глаза растопили, сожгли, разбили вдребезги мою решимость.— Вальт, пожалуйста! — выдохнул он.На секунду я даже забыл, что нужно дышать, а придя в себя, покачал головой, чтобы привести в порядок спутавшиеся мысли.— Может, успей я раздобыть кольца, показался бы убедительнее?— Нет, никаких колец! — забыв об осторожности закричал я.— Ну вот, добился своего!— Ой…— Кенто встает, так что мне лучше уйти, — смиренно проговорил Шу.Сердце чуть не остановилось, а он целую минуту изучал выражение моего лица.— По-твоему, если я спрячусь в шкафу, будет очень по-детски?— Нет! — отчаянно замотал головой я. — Пожалуйста, останься!Куренай улыбнулся и исчез.Дожидаясь появления Кенто, я так и кипел от негодования. Шу прекрасно понимает, что делает, и можно не сомневаться: его уязвленное самолюбие всего лишь часть хитроумного плана. Безусловно, в качестве запасного варианта оставался Широ, однако теперь, узнав, что Шу не прочь изменить меня сам, я буквально загорелся этой идеей. Надо же, какой обманщик!Дверь приоткрылась.— Доброе утро!— Э-э, привет, Вальт! — буркнул папа, не ожидавший, что его заметят. — Ты уже проснулся?— Ага, жду, когда ты встанешь, чтобы пойти в душ, — поднимаясь с постели, заявил я.— Подожди! — Кенто щелкнул выключателем. От яркого света я едва не ослепла и, часто-часто моргая, старался не смотреть на шкаф. — Нужно поговорить…Не сдержавшись, я раздосадованно поморщился: надо же, забыл, что Луи еще не сочинил официальную версию.— Вальт, ты создал себе нешуточные проблемы!— Понимаю.— Да за эти три дня я чуть с ума не сошел! Возвращаюсь с похорон Гарри, а тебя нет. От Минато немного добьешься: Вальт сбежал с Луи Широсаги, ему грозит опасность… Контактного номера не оставил, не позвонил… Я не знал, где ты, когда вернешься, вернешься ли вообще. Хоть представляешь, как… как… — Папа осекся, с шумом глотнул воздух и лишь потом заговорил снова: — Назови хоть одну причину, мешающую сию секунду отправить тебя в Джексонвилл!Я зловеще прищурился: значит, на угрозы перешел? Что же, в эту игру можно играть вдвоем! Резко сев, я натянул одеяло до самого подбородка.— Пожалуйста, мне не хочется ехать.— Одну секунду, юный господин…— Послушай, папа, я признаю, что виноват. Можешь сколько угодно держать меня под домашним арестом. Еще я согласен взять на себя всю уборку, стирку и мытье посуды. Ты имеешь полное право вышвырнуть меня из дома, но это совсем не значит, что я вернусь во Флориду!Кенто побагровел и отступил на несколько шагов.— Может, объяснишь, где ты был? О, черт!— Ну, просто ситуация сложилась критическая… Судя по недоуменно поднятым бровям, папа не в восторге от моей находчивости.Я поглубже вдохнул и с шумом выдохнул.— Даже не знаю! По большому счету вышло недоразумение: он сказал, что он сказал, — настоящий испорченный телефон.Папа недоверчиво ждал продолжения.— Видишь ли, Луи сказал Дайго, что я прыгнул со скалы… — Я лихорадочно сочинял правдоподобное объяснение, дабы природное неумение врать гладко и убедительно не выдало с головой.Однако развить тему помешало выражение лица Кенто, напомнившее, что про скалы он знать ничего не знает.Упс, небольшой прокол… впрочем, мне, наверное, и так конец.— Похоже, ты не совсем в курсе… — выдавил я. — Ничего особенного, мы с Минато просто плавали, баловались, а Дайго сообщил о прыжке Шу, и он расстроился… Дело в том, что по егл рассказу получалось: я хотел свести счеты с жизнью или что-то подобное… Шу перестал отвечать на телефонные звонки, вот Луи и повезл меня… хм, в Лос-Анжелес, чтобы объяснить все лично, — пожал плечами я, отчаянно надеясь, что папа думает не только о моей случайной оговорке и хоть краем уха слышал блестящий рассказ.Лицо Кенто заледенело.— Вальт, ты пыталась покончить с собой?— Нет, конечно, нет! Мы с Минато всего лишь со скал ныряли… Парни из Ла-Пуш постоянно этим занимаются! Чистой воды глупость!Кентт покраснел: за долю секунды гнев превратил лед в бушующее пламя.— А при чем тут Шу Куренай? — рявкнул он. — Он ни разу…— Очередное недоразумение! — перебил я. К папиным щекам снова прилила кровь.— Значит, он вернулся?— Точно не знаю. По-моему, они все вернулись.Кенто покачал головой, и я увидел, как на его виске забилась жилка.— Вальт, я не желаю, чтобы ты с ним общался! Этому парню нельзя доверять! Для тебя Куренаи — сущее проклятье. Больше не позволю ему так к тебе относиться!— Ладно, — согласно кивнул я.Кенто нервно перекатывался с носка на пятку.— О-ох! — шумно выдохнул он в замешательстве. — Я боялся, ты начнешь упрямиться.— Начну, — заглянув ему в лицо, пообещал я, — потому что в виду имел: ?Ладно, перееду в другое место?.Папины глаза едва не вылезли из орбит, лицо побагровело, и я испугался, что ему плохо. В конце концов, он ведь старше Гарри…— Пап, я не хочу уезжать! — От вызова в моем голосе не осталось и следа. — Я тебя люблю и понимаю: ты беспокоишься, но, пожалуйста, в этом вопросе позволь мне самой принимать решение. А еще, если хочешь, чтобы я остался, будь помягче с Шу. Так хочешь, чтобы я здесь жил, или нет?— Вальт, это несправедливо, ты прекрасно знаешь, что хочу!— Тогда попробуй наладить отношения с Шу, потому что он всегда будет со мной! — Уверенность, наполнившая меня после недавних открытий, до сих пор не ослабла.— Только не в моем доме! — загремел Кенто.— Послушай, — тяжело вздохнул я, — хватит ультиматумов на сегодняшнюю ночь, точнее, на сегодняшнее утро. Просто обдумай все как следует, ладно? Но учти: нас с Шу стоит воспринимать как единое целое.— Вальт…— Постарайся спокойно все взвесить, а сейчас, пожалуйста, выйди. Мне срочно нужно под душ.Пурпур с папиного лица так и не схлынул, но он все-таки вышел, громко хлопнув дверью. Через секунду на лестнице послышался разгневанный топот.Не успел я откинуть одеяло, как в кресле-качалке уже сидел Шу с таким видом, будто присутствовал на протяжении всего разговора.— Прости, что так получилось, — шепнул я.— Если честно, в свой адрес я заслуживаю гораздо менее лестных слов… Пожалуйста, не ссорься из-за меня с Кенто!— Не волнуйся, — пробормотал я, собирая умывальные принадлежности и чистую одежду, — буду ссориться с ним ровно столько, сколько нужно. Или намекаешь, что мне некуда идти? — Изображая тревогу, я сделал большие глаза.— Переедешь в логово вампиров?— Думаю, в моем положении это самое безопасное место. Кроме того, — ухмыльнулся я, — если Кенто меня прогонит, выпускного ждать незачем, верно?Куренай нахмурился.— Не терпится стать вечно проклятой! — пробормотал он.— Ты же сам в это не веришь.— Неужели?! — раздраженно воскликнул он.— Да!Буравя меня свирепым взглядом, Шу начал возражать, но я перебил:— Если бы ты и правда верил, что потерял душу, то, встретив меня в Вольтерре, тут же догадался бы, что к чему. А ты не сообразил и сказал: ?Ну надо же, Широ не ошибся!? — с торжеством напомнил я. — Значит, надежда еще есть.Чуть ли не впервые со дня нашего знакомства Куренай не нашелся с ответом.— Так что давай надеяться вместе, — предложил я. — Хотя рядом с тобой мне даже небеса не нужны.Медленно поднявшись, Шу зажал мое лицо ледяными ладонями и посмотрел в глаза:— Значит, я всегда буду рядом.— О большем не прошу.Встав на цыпочки, я прильнул к его губам.