3. (1/1)

Воскресенье нахмурилось сварливым стариком. Небо затянуло грязно-серым полотнищем, как будто оно закрылось на ремонт. Волкову в такие промозглые дни тоже становилось серо. Настроение теряло любые живые краски, хотелось просто лежать на диване или стать чёрной кошкой в тёмной комнате, чтобы никто не нашёл. Погода нависала, как приговор: ветер гнул ветки за окном, а в висках растекалась тупая боль. Метеозависимым Вит был с детства.?И в таком состоянии включал аварийку и застывал на обочине. Хотя сейчас Вагнер бы прозвучал особенно мощно и мрачно, Волков скрипки не касался. Инструмент?— не средство сбрасывать напряжение. В эту Вселенную не должны влетать метеориты скрипучей сухой меланхолии. Для антистресса подошло бы старое бабушкино фортепиано. Деликатное ощупывание клавиш… что-нибудь из Шопена, легчайшим венским очарованием по этой серости, пропитывающей душу…Виту хотелось размазаться по высокому потолку, скрипач уже выкрасил его глазами в пятый раз, когда мелко задрожала люстра. Тройня из сороковой квартиры опять играла в футбол. Волков поморщился, потёр виски и прикрыл глаза. Стало даже интересно с его идеальным слухом разложить топот детских ног на отдельные партии. Вот это басы, тяжёлые и неловкие, это дробные ударные… Он чуть дирижировать не начал. Кукушка, ты бы поспала? Но Вит насчитал более трёх партий. Старший брат тоже решил размяться? Матери, похоже, дома не было, иначе бы она этот матч уже давно прервала.Бух… та-та-та-та-та… та…та…та… Щелкунчик… И сейчас вступают скрипки… а-а-а-а… бух… Ни в какие рамки! Вит уже спускал ноги с дивана, как вдруг шурум-бурум стих. Волков выдохнул, потянулся, суставы неприятно хрустнули. Пора брать абонемент в бассейн и на корт. Искупаться захотелось прямо сейчас… нагишом… в какой-нибудь тёплой и пенистой лазурной волне, потом распластаться на поверхности воды морской звездой под обжигающим южным солнцем и печься… печься до оливкового цвета. Вит облизнул губы: горячее возбуждение накрыло внезапно, как если бы он уже был раздет и обласкан морским бризом.И тут Вит услышал музыку. Давали ?Прелюдию и аллегро? Крейслера на скрипке — неумело, раскачиваясь на каждой четверти, с трудом набирая скорость смычком, ныряя, но не сдаваясь. Репертуар старших детских школ. Который Вит виртуозно и безошибочно играл ещё в десять лет. Но эта скрипка была сейчас не в детских руках. Штрихи ставились странно и жёстко. Они не затухали, а словно резко обрывались. Вспугнув недавний томный настрой, по вискам задолбила стая дятлов, во рту пересохло. Самоучка, что ли? Или пытается неумело импровизировать?Взяв сигарету и набросив на плечи тяжёлый свитер, Волков вышел на лестничную клетку. В их доме завёлся ещё один музыкант, не побоявшийся играть в такой серый день. Головная боль неожиданно отступила, будто вычерпала весь временной лимит. Звук опускался, значит, играли сверху. Около коричневой двери справа топтался в нерешительности неплохо одетый плотный мужчина. Капли пота на лбу и носу выдавали силу охватившего его волнения. В руках незнакомец держал огромный букет роз, уже избавленный от упаковки, и фирменный пакет из детского магазина. При виде Волкова мужчина резко потянулся к звонку. Дверь распахнулась, выпуская наружу приятный запах домашней еды.—?Валя?!—?Тома, Томочка, ты послушай… Не могу я больше без вас! —?торопливо заговорил визитёр, протягивая розы женщине. —?Дети, ты… я вернуть всё хочу. Меня на серьёзный объект поставили, я ж у тебя всё-таки инженер-строитель. Том, ты чего? Ты не плачь… Я вот ребятам всего накупил.Тамара в слезах затащила мужа в квартиру, не увидев улыбки Волкова, пожалуй, и его самого не увидев. Трудно было дать определение этой улыбке, наверное, мы редко улыбаемся чужой нечаянной радости.Порадовавшись за маленьких ?поросят?, Вит почти мгновенно весь обратился в слух. Отвлёкся он ненадолго, но даже за это время не упустил череду неточностей в исполнении.—?Переходящая из ноты в ноту вибрация могла бы быть поактивнее, техника-таки слабовата. Ты поздно взял скрипку в руки… —?проговорил Вит глуховато. —?Вслушивайся в смены смычка! Вот сейчас… падение и снятие пальцев со струн! Плохо! Повторяй! —?Волков провалился в ощущения, словно на собственном уроке с упрямым новичком. Музыка оборвалась, и кусок был переигран нервно, но правильно.Его ?слышали?? Невероятно, но факт.—?Непрерывное развитие! Следи за дыханием и четвёртым пальцем! Интервалы больше! Плохо! Ещё! Работай ещё! —?Вит поднимался по ступеням на верхний этаж, ловя ритм и ошибки. —?Пятнадцатый такт! Плохо! Больше эмоций! —?Он замер, словно розгой хлестнули. —?Деташе! Кульминация! Выше… выше… рано делать спад! Рано! Плохо! Ещё раз!Как хищник по следу, Волков добрался до сороковой квартиры. Этого не могло быть. Играли там? Он не решался позвонить, ведь по ту сторону остывал от прелюдии, как после секса, неизвестный ему начинающий скрипач, дерзкий и… Вит постучал. Тишина, потом топот и шебуршание под дверью.—?Мы до глазка не дотягиваемся! Кто там?—?Ваша мама пришла, молока принесла,?— басом произнёс Вит, узнавая Генкин голос.—?Уходи селый войк, ты не нася мама! —?строго ответил какой-то малыш.—?Не ваша, но у меня есть дело к вашему… старшему брату.—?К Вовке, что ли? —?деловито спросил Гошка.—?Нам двери нельзя никому открывать!—?И не открывайте, просто позовите вашего Вовку. —?Что-то окрылённое стеснённо трепыхалось в груди, пробивало грудину, просило свободы.Маленькие ноги с грохотом унеслись. Через минуту за дверью тихо кашлянули.—?Я могу с вами поговорить? —?спросил Вит.—?Ну, попробуйте…Щёлкнул замок, и на Волкова уставились голубые глаза.—?Что с правой рукой, покажи! —?почти приказал Волков, отдирая дверь на себя, хватая парня за перебинтованное запястье, не давая сопротивляться даже голосом.—?Я поранился на работе! Вы чего?! —?Козлов хотел отступить в квартиру, но Вит уже входил за ним. —?Вас же не приглашали!—?Приглашали! Твоя техника ужасна! —?Волков нахмурился. —?Во сколько лет ты начал заниматься на скрипке?—?В двенадцать,?— глаза упёрлись в глаза, верхняя губа приподнялась. —?Только не говорите мне, что это поздно!—?Конечно, поздно! Ты сам знаешь. Просто скажи, зачем это тебе? —?Вит всё ещё держал руку. Бинт был уже чем-то замусолен, и хотелось его сменить.—?Да отпустите! Я обед готовлю… —?Вовка вырвался.—?А играл вместо соли и перца? —?Волков снял коридорные тапки и пошёл на кухню. От него с визгом рванули в комнату четырёхлетний мальчик и девочка лет шести.—?Селый войк! Селый войк! Пьячьтесь! —?закричал малыш, Вовка бросился за ним.На кухню парень принёс братца на руках. Ребёнок смотрел настороженно.—?Вот, Вань! Это наш сосед,?дядя Вит, мама его знает. Он нам вчера пирожки принёс. Тебе пирожки понравились? Видишь? Нет у него ни ушей, ни хвоста.—?Уши завяли, и хвост отвалился от твоей игры, Козлов! —?пробурчал Вит, заглядывая в кастрюлю. —?А ещё за какое тяжкое преступление ты казнил пельмени?—?Бли-и-ин! —?Вовка спустил с рук Ваню и метнулся к плите. —?Вот чёрт! Придётся макароны варить. —?Он посмотрел устало, как мать, и потянулся в шкаф за кастрюлей. Вит с высоты своего роста опередил, снял сам. Голубые глаза выморозились.—?Я разучу Крейслера на отлично. Вот рука заживёт и…—?Я спросил, зачем это тебе? —?Волков запер его дерзкий взгляд в янтаре.—?Мне это нравится. Очень! Я этого хочу для себя! —?чеканя слова, ответил Вовка.—?Хороший ритм,?— янтарь снова плавился в мёд. —?И цель. Не вари макароны, я сейчас!Через полчаса пятеро в гостиной стучали ложками под ?Фиксиков?, прося добавки солянки. Вит и Вовка сидели на кухне над своими тарелками.—?Хлеб вкусный,?— Волков аккуратно ломал свой кусок.—?Мать сама печёт. Они много хлеба лопают и булочек.—?А ты чего не ешь?Вовка вскинулся.—?Зачем вы всё это делаете? Скрипка… солянка… Вы нас совсем не знаете!—?Ты сказал, вас у мамы семеро?—?Семеро, сестра на соревнования уехала. Она в десятом классе. —?Вовка низко наклонил голову и замолчал.—?Ты поранился на работе? —?Вит доел и понёс тарелку в мойку.—?Нет. Я скрипку отвоевал. Эти уроды опять её хотели…—?Пообедай, наконец, и я тебе поставлю локоть и пальцы.—?Может… вы просто уйдёте?! Где вы и где я?!?После такой лажи, мне на вас даже смотреть стыдно! —?почти простонал Вовка в солянку.Вит медленно вытер руки. Второй раз его не надо было просить, столько прозвучало отчаяния, что Волков понял?— нужно время. На всё нужно время. Дети уже несли вылизанные до блеска тарелки.—?Солянку убери в холодильник, когда остынет. Кастрюлю потом занесёшь. —?Вит ответил на дружное детское ?спасибо? и погладил Ваньку по голове.—?Сыграйте, как… это должно быть,?— глухо попросил Вовка и поднял влажные глаза. Вит ему кивнул.В квартире совсем потемнело, вот-вот должна была начаться метель. Вит встал напротив окна, привычно и удобно, с первого раза устроил подбородок в деревянном ложе, не испытывая ни малейшего напряжения. Изящные, отличающиеся тонким вкусом произведения Крейслера нужно было играть именно так. Вит улыбнулся. И начал, не пытаясь доказать, что несомненно лучше, а преподнося, как подарок этому серому дню и дерзкому усталому пацану с верхнего этажа.Вовку трясло. Он губами грел запотевшее стекло на кухне, вслушиваясь в музыку Вита. Его не ломала собственная неопытность, а выбивало из колеи дикое жаркое желание.Сунул кастрюлю в холодильник на вдохе-выдохе, влетел в растоптанные кроссовки и, крикнув тройне, чтобы вели себя по-мужски, побежал. Туда, где смело падал и свободно взлетал неистовый смычок. Туда, где за плотно сжатыми тёмными губами зрел глухой стон, а по горлу гулял крупный острый кадык. Где чёрное пулевое зрачка раной расширялось в янтаре глаз. Туда, где специально не закрыли дверь и ждали. Туда, где сильные длинные руки бережно отложили скрипку и жадно схватили живое, каменное от возбуждения, тело.Сердце билось где-то в горле, Вовка всхлипывал, ломился в рот Вита, пытаясь выпить до дна, тянулся вверх, позволяя приподнять себя, подхватить под задницу… потащить на диван со скрипящей кожей, навалиться сверху, глуша поцелуем и тут же заводя с новой силой. Оба взмокли, раздетые до нервов, не особо понимающие, что делать, действовали губами и руками. Кожа сопротивлялась ласкам пальцев, опудренных канифолью.Они скатились с дивана на мягкий ковёр.—?Мажор ты, Серый Волк!Вовка скалился и лизался, постанывал и выдыхал в рот Вита, Волков убирал тяжёлые от пота пряди волос назад, рассматривал распалённое лёгкое тело под собой, любовался редкими крупными веснушками и яркими голубыми глазами, окрасившими весь серый день. Нескольких движений большой ладони по члену Вовки хватило, чтобы он кончил, прикусив губу. Парень сжал ствол Вита, подумав, улыбнулся и накрыл ртом головку. Не успел Вовка полирнуть большую вену языком, как в его горло упруго ударило семя, а волосы на голове немилосердно сгребли и сжали в кулак. Вит издал поразительно прекрасный звук. Даже не стон, а звон… У Вовки от запаха и вкуса немного закружилась голова, но он собрал всё до капли и вскинул голову.—?Ванна там! Жёлтое полотенце на змеевике,?— хрипло выдохнул Вит, отпуская приход, передёргиваясь длинным телом и обтирая лицо ладонью.Улыбка растягивала губы. Он, раскинув руки и ноги, лежал на ковре, как недавно мечтал, морской звездой. Свободной и тёплой в недавно сером дне, под музыку, набирающей терции метели за окном. Ждал свою первую скрипку.