1. (1/1)

Витольд Кириллович Волков знал, что его консерваторское образование станет костью в горле для клыкастого семейства юристов, но в своём стремлении играть дошёл до конца. Отец мрачно заявил, что род по мужской линии потерпел фиаско. Мама, сестра и бабушка тайком бегали на выступления Вита, но цветов не дарили и перед главой семьи не заступались. Дед, перед которым даже отец пасовал, раскурил трубку и пробурчал, что у всех Волковых идеальный слух, чтобы распознавать ложь, но это не повод пиликать на сцене. Конечно, сожми Вит между ног солидную виолончель, чтобы у дам?— и не только?— ослабели колени… Или сядь он за фортепиано, небрежно откинув ?ласточкин хвост? фрака… Хотя вряд ли даже тогда! Волков выбрал скрипку. Это лёгкое точёное тело, позолочённое загаром, с тонкими струнами — поющее, говорящее, плачущее на языке души. Вит извлекал из неё любое признание не хуже, чем дед и отец выколачивали правду из клиентов, играя на их страстях и страхах. Только Вит действовал, едва касаясь смычком четырёх струн, цепляя сотни тысяч нервов, и трепетность скрипичных вибраций уносили слушателей в самые изысканные откровения.Да, увидеть в роли первой скрипки оркестра почти двухметрового широкоплечего мужика было изумлением первого порядка. А когда Волков начинал играть, то, казалось, доставал звуки с небес, и, сам того не ведая, царил на сцене.А после концерта, убрав драгоценный инструмент в футляр, Вит превращался в молчаливого, немного сутулящегося, длиннорукого верзилу, словно вместе со скрипкой прятал осанку царя и свои крылья. Он топал к машине на стоянку, обнаруживая плюшевых зверей, букеты и записочки с телефонами. Игрушки Вит раздаривал, причём мамам, ибо дети поджимали губы и прятали руки за спиной. Высокий угрюмый дядя с жёлтыми глазами на Деда Мороза мало походил, больше на серого волка из сказок. Цветы Волков привозил домой, где у него было достаточно напольных ваз, чтобы благоухающие признания могли радовать несколько дней.В оркестре Вит был объектом абсолютного обожания. Из-за него ругались кларнет Ежов и альт Синичкин, в открытую ненавидели друг друга скрипачка Зайкина и арфистка Медведева, набирала лишние килограммы от безответной любви пианистка Коровьева, а второй мужчина-скрипач в коллективе, Оленев, чуть не облысел от злости и зависти?— вовремя остановился.Вит словно всего этого земного из своего космоса не замечал. Он приходил в оркестр играть на скрипке, а не мериться смычками или крутить романы. Музыканты идентичного с ним пола за спиной сплетничали не хуже женщин. Мол, низкое либидо, какая жалость, а может, миничлен, поэтому так сдержанно себя ведёт и на стрельбу глазами не ведётся. Последнее предположение отпало, когда в туалете контрабас Зубров скосил любопытный взгляд на якобы ?миничлен?…На своей кафедре скрипки Волков остался ассистентом при профессоре Дроздове, с желанием преподавал студентам, проводил частные уроки. В общем, жизнь Вита текла полноводной рекой, а не тухла стоячим болотцем.Положа руку на пюпитр, стоит признать — подруги у Волкова были. Но это были такие же красивые хищницы, ценящие свободу, как и его сестра. Он просил их не снимать чулки, не курить в постели и не варить кофе. А в остальном давал полную свободу. Одной даже позволил почти довести себя до загса, но потом увидел инстаграм возлюбленной, где та грозилась выбросить скрипку Вита в окно, если мужик не прекратит уделять инструменту столько внимания.В новый дом Волков переселился из-за последней крупной грызни с отцом и дедом. Железное терпение или смирение, с коими скрипач ?выпиливал? пути понимания и примирения с предками, сначала хрустнуло так, что стёкла в доме звякнули, а потом сломалось пополам. Без осколков. Чисто и ровно, как отрезало. Ломоть с именем Вит отвалился. Отец вздрогнул от взгляда сына, очевидно, впервые он не увидел там привычного чистого дна, где оседал спрессованный осадок. Мёд затвердел, став янтарной смолой. Дед поднял седую бровь и открыл было рот, изречь вековую мудрость, но внук опередил:—?Меня никогда не расстраивало, что я не такой, как вы. Даже не знаю почему. Я нас не сравнивал, не оценивал. Надеялся, что примете мой путь с пониманием. Не объяснял лишний раз очевидное. Объяснять сейчас, считаю оскорбительным для себя.Волков уходил из стаи молча: вся благодарность уже была выражена золотой школьной медалью, бесчисленными наградами за победы в конкурсах, плавании и теннисе. Предметом гордости Вит побыл сполна?— запылиться не давали. У них с Вилкой даже соревнование было: кто более весомое семейное достояние. Сейчас Волков оставлял Виолетте всё. Она лишь впилась идеальными ногтями в подлокотники кресла, глядя на сборы брата. Потом догнала в коридоре уже на выходе с тремя чемоданами.—?Я квартиру по случаю заимела. Так… блажь одного клиента. Маразматик старый любит гладить моё колено, а платит, будто трахает. Держи ключи! —?Вилка оскалилась и бросила связку брату. Тот ловко поймал.—?Аттракцион неслыханной щедрости?—?Не упрямься. Меня тебе не разочаровать?— слишком хорош! —?Вилка прищурилась. Разыметь из родственников известного талантливого музыканта она не собиралась. Смотрела дальше твердолобого отца и деда-реликта.Положила руки на каменные плечи Вита, подтянулась на цыпочках к губам, запечатав совсем не по-сестрински, а по-собственнически. Для младшей сестры в её глазах янтарь был слишком тысячелетним. Вит приобнял, талия гибко подалась под горячей ладонью.—?Вилка, ты демоница… и стерва…—?Знаю, волчара. Однажды я поднимусь на твою сцену с букетом гладиолусов.—?Скоро мы даём Вагнера. Приходи. И спасибо за жильё. Обзаведусь своим?— верну ключи. Кстати, что за район?—?Спальный, Вит. Тебе подойдёт. Сверху, снизу, сбоку — одни пожилые бабульки. Им твоя скрипка будет бесплатным приложением к ?Давай поженимся?.—?Неплохо.Виту позвонили, сообщили, что такси прибыло. Ногти сестры царапнули по его запястью, удержали.—?Братик, ты гей?—?Не пробовал,?— теперь оскалился Вит. —?А что, похож?—?Можешь себе позволить для полного масштаба протеста! Такие ответственные педанты, как ты, становятся либо гениальными геями, либо гениальными садистами,?— Вилка засмеялась. —?Только скажи мне обязательно, если начнёшь пробовать.—?Ну вот ещё, хватит совать нос в мою постель.?— Вит сгрёб чемоданы.Без длинного пальто, шарфа и шляпы, в зимней куртке брат казался совсем чужим, словно уже оторвался от стаи давным-давно. Вилка потянулась рукой, но по кончикам пальцев ударило током.—?У меня день рождения будет в ?Куанго?. Придёшь? Там без предков. Оденься поахуеннее?— наделаем шума.—?Фу, а ещё потомственный юрист! —?Вит шагнул за дверь на хрустящее свежевыпавшим снегом крыльцо. —?Я не любитель таких заведений. Дебильный психодел, называемый музыкой. Опасные вещества. И типа, танцы…—?Тебе всего тридцать два, сноб!—?А тебе уже двадцать восемь.—?Ну ты и свин!—?Вилка, не звени сейчас впустую, я подумаю.—?Это разговор! —?Она привалилась к косяку, замирая в дверном проёме и провожая глазами до самых ворот частного дома.Виту можно было вот так уйти, Виолетта же была у отца на крепком крючке. Но однажды… сможет и она.Квартира в добротной шестиэтажке с высокими потолками и евроремонтом была обставлена, но не обжита. Всё было в лаконичном стиле хай-тек, который Вилка обожала, Волков одобрительно кивнул и начал раскладывать вещи. Была сестра тут с полгода назад. Она или её подруга с любовником. На поверхности осела белёсая неживая пыль. Нос щекотали запахи кожаного дивана и дорогого ламината. Вит проветрил квартиру, наверное, впервые после ремонта, чтобы улетучились искусственные запахи. Скоро тут приживётся аромат цветов. Кухня Виту тоже понравилась. Он включил новёхонький холодильник, кофемашину, проверил плиту и винтажный чайник. Всё просигналило о желании служить новому хозяину. Обтерев все поверхности тряпкой, Вит испробовал музыкальный центр, поставив диск с Вагнером на допустимо приличную для квартиры громкость. Перед репетициями он всегда слушал записи любимых оркестров, чтобы музыка растворилась в крови. Ударов в стену и по батареям не последовало, чем Волков удовлетворился. Почистил пальто, констатировал идеальное состояние скрипки и смычка, привычно выругавшись на канифоль. Тронув подбородок, пошёл скоблить ненавистную щетину, словно даже полмиллиметра волос могли оцарапать золотистую кожу его инструмента. Волосы уничтожались много где, ибо были раздражающе чёрными и жёсткими. Гель для душа оказался дамским, с маслами и сладким ароматом. Но пришлось смириться до закупки всего необходимого. Сандал скоро смешается с запахом кожи. Волков небожителем не был: потел, как и все остальные в оркестре. Мысленно он уже вёл список нужностей.Репетицию отменили по причине мигрени дирижёра Львова. Куда уж уважительнее… Поэтому сегодня по плану были три урока в консерватории, освоение местности и контрольные закупки в местных магазинах. Добираться из нового района было ближе и удобнее, Вит ехал почти по прямой, и дорога, не прекращая, радовала.Первого урока у Волкова не было, поэтому разговор в пустом коридоре третьего этажа он услышал сразу. Визгливый голос Акулевича он узнал по первым трём нотам, оппонент отвечал хрипловато и вежливо. Акулевич прессовал своего ученика со злобным старанием одноимённого обитателя морей. Парень был невысокий, для студента престижного учебного заведения простовато одетый, но его небрендовый кэжуал благодаря классическим цветам выглядел уместно и очень аккуратно. Очевидно, это бесило напомаженного высококультурного препода в первых строчках. Акулевич распалялся, отчего голос его истончался сильнее, молодой человек уже порывался сжать руки в кулаки. Рукава давно немодной толстовки были закатаны до локтя, и Волков хорошо рассмотрел эти руки, слишком натруженные для нерадивого музыканта или беззаботного парня. Так просто вены не выделяются под кожей. Человек учился и работал.—?Позвольте мне присутствовать на занятиях! —?повторил ученик, с трудом сдерживая себя. —?Я скоро решу свои проблемы.—?Ох, вот не надо драмы, Козлов! Многодетной семьёй сейчас никого не удивить. Я сам имею троих братьев и сестёр, и это не помешало мне вырасти без досадных приключений. Я их просто обходил стороной и… ой, что ж вы так подкрадываетесь, коллега?!Волков тенью застыл на подступах к говорящим. Акулевич втянул голову в плечи, а парень даже не оглянулся. Вит уставился на аккуратный белобрысый затылок.—?Мне просто интересно, за что вы так третируете ученика? За какую непростительную, немыслимую провинность? Здравствуйте, коллега.—?Приветствую,?— проворчал Акулевич, но возгорелся с новым жаром. —?Утверждает, что у него хулиганы разбили скрипку. Каково?! Это же безответственность! Где надо было шляться, чтобы нарваться на такое?—?Да в любой подворотне. Особенно, если бывшие друзья крайне разочарованы в его увлечении такой музыкой.?— Волков сделал три шага вперёд и развернулся. —?Скрипка не подлежит ремонту, молодой человек?—?Нет! —?резко ответил ученик и повторил мягче и с тоской: —?Увы, нет. Я смогу купить новый инструмент позже. Я заработаю! Просто не хотел бы пропускать занятия!—?А играть будете глазами и ушами виртуально? —?едко усмехнулся Акулевич. —?Не смешите меня, Козлов! Откажитесь от вашей затеи, вам тут не мес…—?Какой бр-р-ред, коллега! —?так натурально Волков ещё не рычал, Акулевич не бледнел, а Козлов наконец-то вскинул глаза на Вита. Дерзкие, невыгоревшие от неудач, голубые, яркие… с красноватыми от недосыпа белками.—?Пожалуйста, вернитесь к вашему занятию, коллега,?— глухо попросил Вит,?— а молодой человек прогуляется со мной до кабинета.Акулевич затрясся.—?Витольд Кириллович, поверьте, я знаю о чём говорю. Ваше участие по меньшей мере кажется странным…— Отчего ж странным-то, Альберт Маркович? —?Волков размотал ярды тёплого шарфа. —?Если у Козлова будет скрипка, он сможет занять своё место в аудитории?—?Д-дыа,?— промямлил Акулевич, сникая. —?Но… я бы ещё раз настоятельно предостерёг вас, коллега…—?Полагаете, я чего-то могу испугаться? —?Волков качнул футляром и расстегнул пальто — пахнуло чёртовой сладостью сандала с опасной нотой усиливающегося мускуса. Акулевич стёк в свои лаковые узкие ботинки и нырнул к своим ученикам, пиликающим уже явно рассеяно и невпопад. Его визг и гнев тут же накрыл всех остальных.Козлов почти бегом последовал за широко шагающим преподом. Недаром о нём ходили легенды! Но парень подарки от судьбы получал поштучно и крайне редко, поэтому был крайне насторожен.—?Многодетная семья — это насколько много? —?спросил Волков через плечо, не пытаясь шутить, а скорее расслабить разговором.—?Семеро по лавкам. Младшему всего четыре. Так вышло.—?Родители любят детей?—?Отец?— козёл! —?прозвучало, как прицельный выстрел.—?Мда-а, невесело! —?Волков отомкнул дверь и пропустил парня вперёд, тот прошёл через облако запаха взрослого человека. —?А как же ты репетируешь, когда малыши спят?—?Нахожу время. Кроме того, есть же детский сад. И вообще, Волк Кириллович… Ой, извините… —?краска хлынула на шею и скулы пятнами, парень забавно, но нещадно прикусил губу.—?Извиняю. Я уже слышал, как меня называют…—?Зачем вы меня пригласили? Мне нотаций хватило.—?Хорошо, нотаций не будет! —?Волков повесил пальто на плечики и недовольно осмотрел капли растаявшего снега на ботинках.Козлов посочувствовал этим каплям. Что если бы Витольд сейчас присел? Просто и резко, чтобы смахнуть досадную неидеальность, и его голова оказалась бы на уровне пояса студента. Ладони Козлова сразу вспотели. Нет, такой не выпустит ситуацию настолько…—?А что будет? —?парень нервничал.—?Предложение, вернее, помощь, Козлов.Волков снял со шкафа старенький чуть запылившийся футляр, бережно обтёр и открыл. Это была его первая старая скрипка, подарок профессора кафедры.—?Вы серьёзно? —?Козлов сглотнул и стал растерянно хлопать ресницами.—?Более чем. Какие тут шутки? Вы же хотите играть на скрипке?—?Очень! —?порывисто выдохнулось у парня, он снова покраснел, и уголки губ дрогнули.—?Тогда она ваша, Козлов. И берегите её, пожалуйста. Это почтенная леди и очень любит доброе обращение.—?Я что-то должен?.. —?парень взял футляр из рук Вита.—?Идти на занятия, конечно. И бегом! Я проверю ваше ?хочу? на экзаменах. Надеюсь, что не разочаруете. Вы должны мне хорошую музыку.—?Я постараюсь! И да… протрите уже ботинки, если вас это раздражает! —?Он рванул, как стрела, бесшумно скользя подошвами по начищенному паркету.—?Уж, постарайся! —?Волков улыбнулся и не спеша привёл обувь в порядок. —?Семеро Козловых. Нарочно не придумаешь!