1 часть (1/1)

Крики очередной неизвестной жертвы, чьё имя вот-вот канет в лету, с раздражающим эхом разнеслись по коридорам лаборатории. Визгливые и надрывные, их сразу же заглушил неистовый рёв циркулярной пилы?— частого инструмента местного учёного, достойного скорей звания местного Доктора Смерти. Смерти жестокой, медленной и мучительной, в последний миг одаривающей жертву улыбкой, больше похожей на оскал хищника, что только что растерзал жертву и приготовился к трапезе. Сколько раз эти янтарные глаза, с безумным блеском пронзающие взглядом, проникали в Его кошмары? Как часто он пытался вспомнить те первые звонки при их спонтанном знакомстве, обманчиво сулившем о желанной славе и силе? Тогда наивный и покинутый всеми, поверивший в эти лукавые речи…Сейчас уже ничего нельзя исправить. Он безвозвратно падал во всю эту ересь и гниль, пусть и с попытками исправить хоть что-то. Зачем? Для чего? Ведь нет смысла, шептали голоса в его белобрысой голове, все ненавидят всех и себя, а его, странного выскочку, жаждут уничтожить, ибо задолбал раздражать и портить им быт своими эфирами.Почему же они смотрят это, почему слушают?Усмехнувшись, Напстатон, закурив, слегка закашлялся?— после визита к королеве ещё оставался незримый ком в горле, мешающий нормально вдохнуть. Вытерев слезящиеся глаза, робот, потушив сигарету, зажёг новую. В носу защипало, но от этого становилось немного легче. Конечно, с таким же успехом ему бы стоило просто подышать над костром?— Андайн предложила бы ему посетить её крематорий, да только он бы запросто отказался. Ещё чего, вдыхать запах очередных жмуриков, будто он им и так не дышит каждый день. Не только лаборатория?— казалось, всё Подземелье пахнет смертью. Незримой, вялотекущей, но неизбежной для тех, кто, к примеру, не соблюдал комендантский час и вот-вот мог угодить в руки стражи. Им не было приказано убивать, хоть за несоблюдение их не наказывали?— всё равно их боялись и редко осмеливались строить против них козни.Он бы с радостью кинул им отравленных костей. О да, мучения тех, кто харкал ему в лицо, обзывал на все лады и готов был избить до полусмерти, что может быть прекрасней.Сморщившись, он вспомнил брата. Меттаблук, тот немногий, с кем он рос, не всегда был жестоким к нему. Разве что над его планами на будущее смеялся и уверял, что ничего у НТТ не получится. Сейчас он понимает, почему братец так жестоко унижал и критиковал все мечты?— у Метты просто никого больше не осталось, и после ухода робота он, преданный и покинутый, замкнулся в четырёх стенах, не желая никого видеть. А тогда он, новоявленная звезда, рвал и метал: как он смеет сомневаться в нём?! И почему он так уверен, что ничего нельзя исправить с помощью музыки, изложенной от души в прямом эфире?Теперь он ясно видит ответ. Лучше бы он никогда не догадался…От духоты в помещении по серебристому лицу стекал пот. Утирая щёки ладонью, Напстатон, хрипя и кряхтя, попытался открыть окно. Ручка заела намертво, на что робот, хмыкнув, кинул в стекло что-то металлическое. Через довольно немаленькую дыру, тут же возникшую в оконном проёме, наконец-то проник желанный прохладный воздух. Прикрыв глаза, Напстатон, забыв, что держит в зубах сигарету, медленно вдохнул. Тишина. Редкие моменты, когда он действительно может расслабиться и забыться.Хотя с последним сейчас было туго. Он больше ощущал растерянность и отчаянье.Всю жизнь он слышал в свою сторону проклятия на все лады. Ненависть и равнодушие?— вечные спутницы его досуга. Про любовь и нежность он разве что пару раз читал в выброшенных на свалке журналах. Ванильные отрывки тех или иных отношений. Бывало ли это когда-либо в реальности? Был ли местный народ вообще способен на что-то подобное в прошлом?Стиснув зубы, Напстатон, стукнув кулаком по оконному проёму, пытался подавить нарастающий крик. Ведь он, в тайне даже от себя, искал эту блядскую любовь, надеялся обрести эту ёбаную привязанность, без страха получить удар в спину. И те письма, пусть и анонимные, давали ему крохи тех чувств, о каких он мечтал. Давали частицам надежды топливо, силам вставать каждое утро и порой даже вовремя ложиться спать. Давали веру в то, что он кому-то нужен таким, какой есть, мотивировали лечить себя и обрабатывать раны.Каждый листок, где хоть раз было написано ?люблю? или ?обнимаю?, хранились за пазухой дутой жилетки робота, защищая от гнёта внешнего мира лучше всякого бронежилета.И сейчас именно они пробили его сердце до самого позвоночника. Ибо знать, что та, кого он, чёрт подери, любил, оказалась твоим заклятым врагом…Но врала ли Она? Может, ей тоже одиноко, как и ему? Только как в такое можно поверить, когда в Её руках сверкал окровавленный трезубец, а с уст, помимо рыка и приказов, срывались проклятия? Королеве не впервые лгать подданным, почему бы ей не лгать и ему? Хорошая же уловка: приручить врага к себе и нанести удар.Почему же она до сих пор тянет? Почему не добьёт?Ведь она уже раскрыла все карты. И терять ей нечего: он слабей, он разрушается на глазах, он?— мошка на пыльных витражах, осталось дождаться, пока он застрянет в липкой грязи, и достать мухобойку…—?Что, Напстатон, в очередной раз просрал день?Резко обернувшись, Напстатон, мгновенно рассвирепев, схватил с подоконника ломик и, с яростью глядя в глаза зашедшей учёной, прошипел сквозь зубы:—?Не твоё дело, рыжуха ёбаная! Не подходи ко мне!—?И не собиралась. —?Скептично приподняла та брови, скрестив руки на груди. —?Только из душа, не хочу пачкать руки о всякую дрянь.—?Чего тебе надо? —?Громче, чем ожидал, выпалил робот.—?Королева просила передать, что ты забыл у неё некоторые запчасти. Она может передать их мне…—?Не надо. —?Перебил её Напстатон. —?Сам заберу. Как время будет.—?Дело хозяйское. Хочешь сдохнуть в коридоре замка?— валяй. Мне меньше с ремонтом возиться.—?Вали уже отсюда, блядь!—?С большим удовольствием. Ибо от твоей рожи киснут бактерии в кишечнике.Развернувшись, Андайн, хмыкнув, направилась к выходу. Лишь когда раздался звук закрывшейся двери, Напстатон, выдохнув, расслабленно ссутулился и, схватившись за голову, прохрипел:—?Ох, сука, чую, накрылась пиздой моя починка на этой неделе. Ай плевать, пусть хоть в залупу затолкают. Надоело.Но не помогал ни сарказм, ни попытка выдавить из себя улыбку. Голос срывался вновь, хотелось бежать, только куда? К кому? Прыгнуть с большой высоты? Достать до потолка? Уснуть и проснуться с чувством, что всё произошедшее ранее?— лишь кошмар? И Принцесса Ти всё такая же милая и добрая, а Королева?— злая недотраханная сука, тиранизирующая свой же народ. Мир, где они разные, а не одно и то же лицо.Нельзя любить своего заклятого врага. Нельзя дружить с ним, они бьют под дых.Почему же так гложет? Почему он не хочет до сих пор отпустить это всё?!В висках застучало. Вспомнился вкус пальцев во рту. Эти чёртовы руки на его теле, дыхание у самого лица, сверлящий насквозь взгляд. Чудовище, схватившее робота, захотело поиграть с его трепещущей от ужаса душой. Чёрт, он ведь реально тогда думал, что Она вот-вот изнасилует его или убьёт, а может и всё сразу?— кто знает, что этой ненормальной придёт в голову.—?Нет. —?Сказал Напстатон вслух. —?У неё кишка тонка убивать меня. Она не Андайн, она ставит другие эксперименты. Сука, лучше бы меня надвое разорвало. Надо отвлечься, срочно, иначе я не вынесу.Вот только на что?Тело само собой понесло в студию. Одно из немногих мест, где робот позволял себе расслабиться и отвлечься от постоянного выживания. Тёмное, с искусственными окнами?— подсветка в рамах, источающая неоновый синий свет, местами переставала работать, отчего огоньки зловеще мигали в порой не самые подходящие моменты?— и, на удивление, чистым помещением. НТТ не позволял себе мусорить на рабочем месте. Плюс реквизит в случае поломки или погрома было попросту негде покупать, так что порядок?— тема принципиальная и, к сожалению, экономная. Пальцы рук сами собой сомкнулись на ручке двери. Щёлкнул замок?— влетев в помещение, Напстатон, вдохнув местный воздух, шумно выдохнул через нос и, хрустнув шеей, прошептал:—?Пора заткнуть Моцарта за пазуху. Я переплюну его стишки про гавно. Интересно, откуда только Андайн в курсе, какие стихи он писал…Поправив воротник своей дутой куртки, он сел за свой рабочий стол. На автомате включая нужные кнопки синтезатора, он наслаждался их мерцанием. О да, он снова в своей стихии.—?Чёрт, как знал, что эта клавиша опять завалится. И ведь починить никак… Ладно, неважно, я всё равно редко ей пользуюсь.Хотелось чего-то дерзкого, жёсткого на слух. Никакой нежности, только удушающий рок, что подобно сигаретному смогу заполнял ноздри и, отдаваясь пощипыванием, заставлял закашляться. Губы сами собой что-то шептали, в попытке найти нужный ритм.Darf ich leben ohne Grenzen? Nein, das darfst du nichtLieben trotz der Konsequenzen? Nein, das darfst du nicht…Откуда он знает эти слова? Без понятия. Один из людских языков, острых на слух, сейчас рвался из Напстатона, уже покачивающего в такт своей мелодии.Darf ich sein so wie ich bin? Nein, das darfst du nichtDarf ich suchen nach dem Sinn? Nein, das darfst du nicht…Пальцы сами собой регулировали настройки гитарных. Да, больше басов, больше электроники, сегодня он лиричный рокер, опьянённый музыкой как оно есть.Напстатон, запев уже в полный голос, продолжал:Eiszeit und wir sind verloren im Meer,Eiszeit und das Atmen f?llt so schwer,Oh, Eiszeit mit dir werd ich untergehenEiszeit und nie wieder auferstehen…Датчики на динамике замигали. Вздрогнув от сопровождающего их писка, НТТ, обернувшись, усмехнулся.—?Ох, я и забыл, что включился прямой эфир. Ну что ж, те немногие, кто меня слушает, возможно, вам понравилась немецкая речь. Один из старых языков представителей надземного мира, то есть людей. Но песни на нём пишутся и по сей день. К сожалению, автора данного произведения я не знаю, лишь её суть. Простую, как и наше бытие. Где нам запрещено даже мечтать, не то, что думать. Запрет на запрете, равнодушие и холод… Вам ведь всё равно, что я тут творю, вы ждёте, когда я сдохну или задубею от холода в своей конуре, верно?Рассмеявшись, Напстатон, отключившись от эфира, с кряхтением потянулся. Видимо, ему и правда стало немного легче, раз он не напился и не полез к зрителям с оскорблениями. От них он, во всяком случае, не успел получить хотя бы звонок. Кто знает, быть может, немецкий рок им понравился?—?Не думаю, что ты здесь замёрнешь. У тебя больше душно, не находишь?НТТ даже упал со стула от неожиданности. В дверях, подперев косяк, стояла самая неожиданная гостья. Усмехаясь, женщина, закрывая дверь за собой, подошла к тут же поспешившему встать диджею. Растерянный, он пытался закрыться от неё стулом, уже готовый к нападению, как она, протянув тому руку, сказала:—?Расслабься. Сегодня у меня нет желания убивать.—?Так я тебе и поверил. Твоё настроение как свежая краска на холсте?— стоит только нагреться, как цвет сразу меняется.Выдохнув, Ториель, не отводя взгляда от нахмурившегося Напстатона. Да, он часто приходил к ней в дом без спроса, но то было куда привычней, чем текущая ситуация. И ведь он не мог выгнать её, не та силовая категория. И что теперь делать?—?Ты что, подслушала меня? —?Ляпнул тот первое, что в голову пришло.—?Как давно ты слушаешь хард-рок? —?Ответила Ториель вопросом на вопрос, удивлённо приподняв брови. —?И откуда тебе известен немецкий? Разве не английский самый распространённый?—?Когда как. —?Пожал плечами Напстатон. —?Однажды мир и вовсе по латыни с ума сходил. Правда, её разговорный вид я не нашёл, только медицинский.—?В рецепте спиртовой разогревающей повязки на спину?Прыснув, женщина, не сдержав смешка, прикрыла рот рукой. Напстатон, лишь закатив глаза, спросил:—?Чего пришла-то? Опять трахнуть хочешь? Или убить? Прошу, давай последнее, я никакой.—?Я была у Андайн, заодно зашла к тебе погостить. Посмотреть, как тут всё устроено.—?Ага, конечно.—?Я серьёзно. Мне давно хотелось здесь осмотреться… Ах да, о чём же песня?Напстатон, уже и вовсе раздражённый, отвёл взгляд в сторону. Непривычно видеть Её на Его территории. Того и гляди сожжёт тут всё в приступе гнева или желании причинить больше боли. Но Её взгляд…заинтересованный, пусть и усталый, но далеко не мутный, каким обычно бывал при лжи. Может, она и правда…не так ужасна, как он думал?—??Позволь мне жить без границ! Нет, нельзя. Любить, не думая о последствиях! Нет. Можно быть собой? Нет. Искать смысл? Нет.??— Вспоминал на ходу робот. —?А в припеве ничего особенного. Тип ледниковый период, мы потерялись в океане, тяжело дышать, ты убьёшь меня и хрен я воскресну. Мрак, короч.—?Не обо мне ли ты пел?Нависнув над уже сжавшимся Напстатоном, Ториель, погладив того по щеке, положила руку ему на плечо. Опустившись на колени, на один уровень с роботом, королева пыталась что-то сказать, но всё, что слышал парень?— тишина и едва слышный вздох, слетевший с потрескавшихся губ женщины. Бросало в пот, студия словно уменьшалась над ними, угрожая раздавить, вдавить их друг в друга. В попытке утереть солёные капли со лба Напстатон поднял руку, как Ториель, в один миг, преодолев расстояние между их лицами, грубым поцелуем впилась в губы замычавшего робота, чьи глаза сразу же округлились от испуга и неожиданности. Но королева и не дёрнулась на попытку бедняги освободиться?— лишь крепче держа того за голову, женщина по-хозяйски шарила у того языком во рту с тихим рыком, жмуря глаза от странного удовольствия с происходящего. Казалось, НТТ вот-вот перестанет биться в хищной хватке королевы, или достанет со стола нож и резанёт тем по лицу нахалке в попытке выиграть время для побега…Остановившись, Ториель, отстранившись от жадно задышавшего Напстатона, поднялась на ноги и, не оборачиваясь, покинула студию. Он успел заметить пылающее лицо женщины, и отчасти радовался, что не видел своего, перекошенного от шока.—?Какого, блять, лешего только что было?! Эта сука засосала меня! А я… Я даже не целовался прежде, и она… Просто припёрлась и украла мой первый поцелуй!В ярости колотя себя по голове, Напстатон, катаясь по полу, с мата переходил на писк и визги ужаса. В висках гудело, хотелось провалиться под землю. Или найти Ториель и как следует проучить за содеянное. Дрянь, да кем она себя возомнила?—?Тоже мне хозяйка положения… Ну я ей… Ну она мне…Всё ещё в шоке, Напстатон сам не заметил, как потянулся к запасам пива у шкафа. Кажется, намечался куда более весёлый вечер.