1 часть (1/1)

Неожиданно человек, который обычно терпеть не может чужое, точнее, его присутствие, внезапно позвал на чай. Поэтому Афель с искренней радостью принял это приглашение, будучи в предвкушении от того, что же всё-таки приготовил для него Кейл Хенитус. Но с того момента, как они, встретившись, сели за стол, прошло довольно приличное для Кейла количество времени, а последний, судя по его виду, даже не планирует начинать разговор.Хотя обычно терпеть не может пустой трёп и такое же потраченное время.— Мы с тобой давно не виделись, - произнёс Афель, мягко и без стука ставя чашку на блюдце. Знакомый аромат нежным дымом рос с гладкой поверхности, одаряя теплом. Но куда большее удовольствие ему приносило то, что он сразу узнает этот чай. Более того, сам же его дарил этому графскому мальчишке. А учитывая, что не в стиле Кейла идти на какие-то ухищрения ради чьей-то симпатии, вряд ли он сделал это преднамеренно, значит, и сам его использует.По крайней мере так оправдывает это Афель, впрочем, почти сразу отвлекаясь от этой мысли. Потому что Кейл, который уже должен был перейти к делу и дать ему знать, что же от него было нужно, всё ещё молчит, выглядя при этом странно задумчивым.И Афель понятия не имеет — о чём.К сожалению, ненавязчивую тишину всё же пришлось нарушить.— Может, - начал с надеждой он, вглядываясь в чужое лицо, - хочешь что-нибудь рассказать? Не мне же вечно говорить за нас обоих.Особенно учитывая, как редко Кейл вообще позволяет их встречам происходить.Но в ответ вновь следует молчание, отчего Афелю осталось лишь понимающе прикрыть глаза, предоставляя своему собеседнику нужное ему время.Как странно.В просторном помещении вновь наступает тишина, изредка прерываемая еле слышным тиканьем. Еда, стоящая на столе, медленно остывает, как бы обижаясь на отсутствие внимания. Но как можно к ней притрагиваться, когда она кажется лишь серой декорацией? Даже обжигающий горло сладкий чай начинает приобретать безвкусие.И внезапно—— ..Кто я?— Кх, кхм, ч-что? - прокашлявшись, спрашивает Афель, сразу же прижимая платок к мокрому подбородку.— Кто я? - голос Кейла пронизывает несвойственная ему растерянность, хотя он и отдает присущей ясностью. Вопрос намеренный, - Недавно я встретил кое-кого, кто тоже может читать мысли. Но когда я спросил у него: “Кто Я?“, - он не смог ответить.Афель, примерно понимающий, куда всё идёт, в ответ издает лишь тихий вздох.— Поэтому, - продолжает Кейл уже своим спокойным, привычно равнодушным голосом, - Как человек, который тоже умеет читать мысли, ответь мне вместо него: кто я?И Афель, которому всё это совсем не нравится, всё равно упрямо не сводит с чужого лица глаз. Даже когда встречается с потерянностью, смешанный в красновато-коричневый.*И что он должен на такое ответить?Видеть людей, не привыкших показывать слабость, в столь уязвимом свете — одна из самых неприятных вещей. Даже для кого-то вроде Афеля, который, в целом-то, не особо любит заботиться о близких, что уж говорить о чужих, незнакомых.— А тебе.. нужно определённое имя?В ответ следует молчание. Кейл же, всего миг назад внимательно смотревший на него, опускает взгляд, устало откидываясь назад. Ожидаемого вздоха не следует. Афелю, не привыкшего к подобному, остается лишь вновь притронуться к чашке.Остывший чай на вкус отвратителен.Афель Орсен мог прямо сейчас сделать много всего: от лёгкого смеха и тактичной смены темы до серьёзного разговора по душам. Это было несложно, это было просто, это было что-то, в чём он никогда не чувствовал неудобства. Отвлекать людей от ненужного, сладким очарованием переводя взгляды на себя, было для него обыденностью.Дело лишь в Кейле, потому что он не был одним из тех привычных дворян, которые дарят ему одобрительную улыбку, мягкие жесты или же тёплые слова. Скорее уж наоборот — Афель редко получал от него похвалу, хотя почти всегда относился к нему с особым вниманием. Так, как этого никогда не делал.Нет, правда, он вообще не припомнит человека, ради чьего внимания так бы старался, не говоря уже о благосклонности.И нет, для него Кейл никогда не был.. той личностью, что стояла бы в отношениях ступенью выше. Всё, опять же, наоборот — всего лишь сын богатого графа. Ублюдок, нелюбимый высшим светом, окружённый отчуждённостью и, как поговаривают слухи, лишённый наследуемого титула. От таких людей принято держаться подальше, а Афель, который никогда не обладал альтруизмом, тем более не стал бы интересоваться подобным человеком.Да так вышло, что тем, кто постоянно искал встреч, всё равно оказался он.Тем, кто первым решился подойти, был Афель. Тем, кто первым пригласил к себе, — тоже. Первый искал благосклонности, даря дорогие подарки, опять же, он. Тот, кто первый писал, первый встречал, говорил, смотрел, вообще заинтересовался, — всегда это по какой-то причине был он, и никак иначе.Не наоборот.Поэтому, вновь встречаясь с тем, к чему он не привык, — а к Кейлу он действительно не привык, — Афель вновь чувствовал себя чрезвычайно растерянно.Потому что, как и всегда, Кейл не примет от него ни улыбки, ни сочувствия.Всё, что он действительно мог — быть полезным.— Не важно, - внезапно отмахивается Кейл, прилично садясь обратно, - Причина, по которой я—Но он, всё же соизволивший отвлечься от раздумий, не смог произнести нужных слов до конца, а значит, теперь лишён шанса произнести их вообще.Афель, всё это время сидевший на своём месте, встает, аккуратно обходя стол. Касается кончиками заперчатанных пальцев поверхности, укрытой белоснежной скатертью, пока неспешно обдумывает, что же именно ответить. И всё ради того, чтобы плавно встать перед Кейлом на колено.Мысль о том, что сейчас он напоминает рыцаря, готового произнести клятву, звучит по-странному абсурдно. Ещё больше — иронично.— Что за-Мужчина, обладатель пепельных, а никак не каштановых волос*, осторожно касается чужой руки, поднося тыльной стороной к своим губам.“Он обезумел от скуки?”И Афель, который хотел поцеловать чужую руку, с трудом удерживается от желания его укусить.Обезумел? Серьёзно?— Вовсе нет!— Мне казалось, ты обещал не читать мои мысли, - чужое лицо, наконец, возвращает прежнее безразличие, что ловко смешивается с пренебрежением. Впрочем, совсем не обидным.— Не припоминаю подобного. Я обещал лишь подумать, - бросает он таким же равнодушным тоном, всё же поднося чужую руку к губам. Кожа на костяшках слишком холодная. Кейл кривится.“Точно обезумел”.Но, несмотря на все мысли, не находит в себе силы отнять руку. И тем более не решается пнуть мужчину в грудь, чтобы тот отстал, — отдача наверняка больно придётся по его ноге.— Кейл Хенитусе, - произносит в какой-то момент Афель, прекрасно представляя, как Кейл морщит лицо, отводя взгляд, - Это молодой, раздражённый юноша, которого я однажды встретил на балу.*Встреча на собрании наследного принца не была для них первой, а Афель тогда представился лишь потому, что Кейл, скорее всего, уже и не помнил его. Зато он хорошо запомнил недовольного юношу, который выглядел прямо как уличный кот — тоже начинал шипеть, стоило только приблизиться к нему на шаг.От чужого ответа Кейл на миг чувствует себя разочарованным и ещё больше потерянным, хотя и сам того не осознает.Но Афелю этого знать не обязательно.— И.. Кейл Хенитусе — будущее сокровище Королевства Роан. Ярчайшая звезда нашего поколения.Сладкие слова медленно, словно мёд, льются с его уст, пока он припоминает пару сказанных дорогим наследным принцем слов. От столь дерзких, но всё же честных комплиментов, уголки губ медленно приподнимаются, выдавая в нём слабое веселье.Кейл, и без того с трудом терпевший щекочущее от чужого дыхания чувство, хотел было окончательно убрать руку, но ему, опять же, не дают — поднятый на него взгляд привычно пронизывает душу.Только теперь вызывая собой и дрожь, вынуждая невольно схватиться за чужую руку.— Но ты, - Кейл отвечает невинным игнорированием, пока чужие губы нежно касаются его ладони, прижимаясь, чувствуя, как холодная рука постепенно наполняется теплом, - ты для меня — жемчуг. Драгоценный и незаменимый.Кейл хмурится, а Орсен этого будто и не замечает, пока начинает улыбаться шире, смотря ему прямо в глаза. Всё не отпуская его руки, всё ещё стоя на колене, как если бы он перед Кейлом был не сыном герцога, не графом, а обычным рыцарем. В его взгляде замечается какая-то странная нежность, от которой Кейлу хочется скривиться; умыться, чтобы избавиться как от грязи; и чесаться, пока чувство не исчезнет вместе с лишней кожей. Но он не может. Он не может даже двинуться, не говоря уже о словах.Но почему-то больше всего ему сейчас не хочется, чтобы об этом знал сам Афель.И последний, будто из почтения - или вежливости? - совсем об этом не догадывается.А может, просто делает вид.— Ты... - продолжает Афель, пряча взгляд и вновь целуя чужую руку, - Ты ярчайший самоцвет. Как звезда, но только моя, понимаешь?...Хотя нет, не понимаешь. Что вообще может понимать человек, который не осознает собственной доброты? Никогда не встречал идиота вроде тебя.— Хватит..— Никогда не встречал настолько глупого и одновременно умного человека. Никогда в жизни не видел кого-то настолько доброго, щедрого и заботливого, кто будто бы до одури любит взваливать на себя чужие проблемы...— Афель—— ...И настолько внимательного, настолько хорошего, что—— Хватит!Кейл резко вырывает свою руку из чужой хватки, которая постепенно перерастала в объятия. Вместо этого испуганно прижимает её к себе, почти пряча, всё ещё не переварив всего, что произошло.Не понимая.Но Афелю, в отличие от него, и не нужно было времени. На чужую выходку он лишь улыбается, искренне и понимающе, как если бы глядел на провинившегося ребёнка.Для Кейла этот взгляд приходится даже тяжелее недавно сказанных слов.Мужчина, сидевший перед ним на колене, внезапно поднимается. Приближается. Ставит колено на стул, прямо на пустое пространство между его ног. Закрывает своим телом выход, лишая всякого пути для побега. И находится теперь так близко, что Кейл может чувствовать исходящее от чужого тела тепло. Оно обволакивает и душит, лишая воздуха. И запах, вкус которого - Кейл клянётся - он может чувствовать прямо на кончике языка. Мягкий, наполненный древесиной и кожей, который - как он любил говорить - напоминает аромат богатства.Говорить об этом он, конечно же, любил только себе.Тело перед ним не кажется особо сильным. Возможно, если он постарается, то у него даже получится его вытолкнуть. Но он не пытается. Что уж говорить, ему даже трудно дышать, наблюдая за очаровательной улыбкой, которая медленно расцветает на губах напротив.Но ещё больше его пугает взгляд.— Когда люди отвечают на заданный вопрос, - чужой голос находится на грани шёпота, звуча опасно близко и настолько же безмятежно, - нельзя их перебивать.И его руку, теперь уже другую, вновь одаривают мягким касанием, почти бережно поднося к губам. Поцелуя Кейл не чувствует, пока наблюдает за ледяными глазами. Ледяные, но всё ещё наполненные чем-то слишком.. живым.Горячим.Обжигающим, как самое настоящее пламя, не оставляющее за собой даже пепла.— Знаешь, - мужчина с пепельными волосами спокойно продолжает свой монолог, как если бы почти не сидел у Кейла на коленях, смотря на него сверху вниз. Хотя, он действительно не смотрел на него сейчас, вместо этого внимательно рассматривая аккуратные белоснежные пальцы, - временами ты действительно худший.. из худших. Не уверен, впрочем, успокоит ли это тебя...Афель почти любовно касается чужого запястья, постепенно поднимаясь выше. Снова целует ладонь. В нескольких местах. После каждого своего предложения.— Также временами ты до безумия жалок... и наивен. Я ведь, вроде, говорил, что ты бываешь чертовский глупым, верно?..Начинает мягкими касаниями губ одаривать уже пальцы, быстро переходя на тыльную сторону руки.— Настолько глупым, что, будучи столь прекрасным лжецом, врёшь сам себе, упиваясь собственными ложными надеждами. И всё ради того... А ради чего? Скажи мне, ради чего?Тыльная сторона чужой руки кажется слишком бледной, настолько, что хочется оставить след. А он во время разговора даже не смотрит на Кейла, будто и не вспоминает о нём, будто ощущение чужой кожи под рукой — единственное, что вообще может его занимать.А Кейл теряется. Не отвечает.Не может даже понять, как именно должен отвечать.А главное — что?И именно тогда Афель, наконец, смотрит на него, готовясь, как обычно, произносить в чужую кожу свои самые честные мысли. И произносит, с насмешкой — к себе, с презрением — ложным, с жалостью — к ним обоим:— И, честно, всё это сводит меня с ума.Прямо сейчас Афель не читает его мысли. Ему это и не нужно. Стоит лишь взглянуть на лицо Кейла, чтобы понять, насколько же противоречивые чувства всё это вызывает в нём. Всё это, начиная со сладко-ядовитых, острых фраз, до горькой ухмылки и сведённых бровей.— Настолько, что я, кажется, влюблён. Безумие, не правда ли?Афель выглядит странно.Обиженно.Слишком непривычно.Настолько, что Кейл сомневается в собственных глазах, на мгновение позволяя проскользнуть мысли, что всё это какой-то неприятный неправильный сон.Хотя в последнее время ему совсем не хватало времени для сна.Внезапно до ушей доносится чужая усмешка.— Хей.. - шепчет Афель, как если бы пытался успокоить дрожащего щенка, - Как думаешь, к чему всё это..?Кейл уверен, что слышит чужой голос, но не понимает сути. Да и вообще, прямо сейчас Афелю он кажется почти статуей, позволяя послушно и спокойно себя касаться.— Хей.. Кейл...Мужчина, чьё имя только что назвали, наконец, одаряет его взглядом, полным искреннего изумления.— Кейл, чего ты боишься?Его руку отпускают, вместо этого уже касаясь тех же пальцев, ладоней, и выше, к запястьям, затем предплечья, оставляя горячие следы, медленно смакуя каждый контакт, наслаждаясь каждым моментом, пока не доходят до плеч. Руки, на мгновение замедляясь, начинают мягко поглаживать напряжённые плечи, почти массируя.— Чего ты боишься, Кейл?Афель, совсем загнавший собеседника не то в угол, не то в спинку стула, осторожно опускается, шепча прямо в ухо. Чувствуя, как тело под его руками содрогнулось.— Предательства?Одна из рук опускается ниже, кончиком, дразнящим полукасанием, пока не прижимается к чужой груди. Афель готов поклясться, что даже сквозь одежду смог уловить биение чужого сердца.— Обмана?Другая же ласково проводит по чужим волосам, которые чуть подросли за всё то время, что они не виделись. Красные локоны ярко выделяются на фоне белых перчаток, а пальцы глубже зарываются в волосы, ласково расчёсывая.— Кейл, - шепчет он в который раз чужое имя. Хотя человек, к которому обращались, будто ничего не слышал, - ты по праву заслуживаешь это имя.Кейл не верит.И Афель продолжает дальше:— Потому что сейчас это твоё тело, Кейл. Твоя жизнь. Эта жизнь принадлежит тебе больше, чем кому-либо ещё. Ты Кейл, понимаешь меня? - произнося всё это, Афель прижимается к нему лбом, вновь чувствуя, какая же у этого человека холодная кожа.А Кейл не смотрит. На него, Афеля, совсем не смотрит..— Кейл. Кейл. Кейл Хенитусе, которого я встретил на банкете Его Высочества наследного принца. Ты Кейл, который заставил меня улыбнуться, наблюдая от растерянности принца Альберу. Помнишь, Кейл? А потом я чуть не засмеялся вслух, стоя прямо рядом с дворянами, когда он сказал, что вы похожи. Это то, что я никогда не забуду....Вместо этого Кейл смотрит в пустоту, туда, где Афель не видит. А последний и не пытается увидеть — смотрит-то он только на него.— Я помню, как захотел заполучить Кейла Хенитусе — самого яркого человека на том банкете, прячущегося у стены. Скрывавшегося, как неогранёный алмаз среди всякой шелухи. Я хотел заполучить тебя, Кейл. Обмануть, сделать своим, наблюдать, как за собственной любимой игрушкой. Но ты не игрушка, Кейл, ты сокровище. Моё сокровище. Добрейший человек с самой мягкой улыбкой, в которого я безумно, до зуда и скрежета, влюблён.Афель, шёпот которого становится всё тише, наблюдает за чужим взглядом, так и не дождаясь, когда он обратится на него. Но он не вздыхает, вместо этого прижимая губы к чужому лбу и утыкаясь в шею. Обнимая. Наконец-то прижимаясь. Точнее, позволяя себе прижаться.— Кейл..Запах моря - там, где совсем недавно побывал Кейл, - ощущается у шеи отчётливее всего, плавно смешиваясь с ароматом пирога, сладкого чая и каких-то цветов. Последнее Афель не разбирает, но упивается запахом, глубоко вдыхая. Пытаясь сохранить в груди и забрать с собой, чтобы не расставаться хотя бы с ароматом, когда придётся отпустить.— Кейл. Кейл... Кейл..!Повторяет чужое имя как мантру или молитву. Также, как обычно люди произносят в храмах имена богов, надеясь, что они услышат. Обратят на них свой взор. Но Бог Афеля его не слышит. И не видит.Он будто слишком далеко, хотя находится прямо в его руках.— Кейл..Наконец доносится самое тихое из обращений, и Кейл начинает мелко дрожать.— Они тут, рядом с Кейлом Хенитусе. Ради Кейла Хенитусе, - слова произносятся почти беззвучно, контрастируя с желанием кричать.Внезапно Афель чувствует пронзённые дрожью руки, что неуверенно касаются в ответ, не зная, куда прижаться.А главное - как.— Они тут ради тебя, Кейл, ради тебя, и никого больше.Но всего мгновение, и Афель теперь ощущает, как его прижимают ближе, позволяя ему прерывисто вздохнуть, уткнуться сильнее, обнять крепче, чем когда-либо доводилось.— Никто и никогда тебя не покинет, как и я.Последние слова он произносит с призрачной улыбкой, через какое-то время слыша еле заметное:— Н-не читай...И отвечает:— Я не читаю.Не читаю...Сейчас не буду.