Глава 24. Разбитые сердца и подаренные надежды. (1/1)

Вечерняя зарярастворилась на небе латунным серебром, оранжевые всполохи сияли между золотистых облаков, которые были похожи на мотки растрепанного шелка. Легкий ветерок срывал с кустовых роз и лилий гранатовые и белоснежные лепестки, кружа их в веселойвакханалии танца. Тень вечера легкой поступью хищной рыси подкрадывалась к солнечному дню, чтобы заточить его в своей пасти мрака.

Клаус припарковал машину у ворот и направился к дому. Яркий огонек света был только в окне на первом этаже, а это означало, что прислуга находится в полной боевой готовности и готова подать ужин. Спальня Ребекки была облачена во мрак, а шторы плотно задернуты. Клаус тяжело вздохнул, дергая на себя тяжелую дверь особняка.- Мистер, Майколсон, добрый вечер, - седой дворецкий смиренно поклонился хозяину, морща пятнистый лоб.- Ричард, моя сестра дома? – Клаус поежился от прострелившей все тело мелкой дрожи. Он взглянул в гостиную, желтоглазый огонь камина отсвечивал в стеклянных вазонах на столе, преломляясь на лепнине полотка.

Блондин потер шершавой ладонью лоб. Холодная дрожь имела не природный характер, а скорее носила в себе тайну семьи Майколсон уже на протяжении пятнадцати лет. Одиночество не давало согреться обитателям дома, замораживая их сердца и остужая души в арктической безнадежности и бессилье. В день смерти Эстер Майколсон тепло выветрилось из дома, как разноцветная листва поздней осенью с улиц Лондона, уступая место густым сугробам снега. Осознание того, что прошлое не возвратится, и дом не осветит улыбка любви и семейной идиллии, раскалывала голову, отдаваясь болью под правой лопаткой. Но в глубине истлевших сухих поленьев сознания теплился огонек, искорка, котораяявственно давала понять, что надежда умирает последней.

- Да, сэр, мисс Майколсон сегодня никуда не выходила, - старик следовал за хозяином по пятам. – Глория сегодня относила ей суп, но она даже не притронулась. Дверь в ее комнату после обеда была закрыта. Мы решили не трогать мисс Ребекку, дождаться вас, сэр.- Хорошо, - Клаус одобрительно похлопал старика по плечу, взбегая наверх по винтовой лестнице.Он остановился напротив комнаты сестры, стукнув в дверь:- Ребекка? Открой, это я.Тревожное молчание и томительное ожидание не давали Клаусу покоя, не сумев услышать ответ, он навалился на дверь, выбивая ее.Темная комната,как кувшин, была наполнена болью, в воздухе, казалось, пахло слезами.

Клаус дернул шторы и обернулся. На кровати лежала спящая Ребекка. Опасение почти испарилось, но внутри щемило непонятное чувство. Клаус присел на кровать, проводя по медовым кудрям пальцами. Он спустился к ладони, прочерчивая дорожку вниз к запястью. Ни однодвижение не нашло отклика. Клаус коснулся плеча девушки, пытаясь ее разбудить, но никакой реакции не последовало. Он развернул весь корпус ее тела к себе, и тут на глаза попался пузырек со снотворным, он был пуст, какколодец смертельно холодной зимой, разрушая надежды наизбавление от жажды. - Нет…Нет…Неееееееееееет!!!! Срочно врача! - срывал голос Клаус, подхватив сестру на руки, он спустился в гостиную, куда прибежал весь персонал дома. – Врача…Ребекка, только не ты! – умоляюще кричал он, сотрясая воздух вокруг, прижимая к себе равнодушное тело сестры.

***Тусклые свечи придавали таинственности обстановке, чувственный блюз ласкал слух, нежась по кожебархатныминотами. Запах игристого шампанского и разнокалиберных вин поглощал обоняние присутствующих, лишь изредка сменяясь шлейфом дорогих сигар или дамским парфюмом.Кэтрин удивленнохлопала длинными ресницами, разглядывая подарок в бархатной коробке.- Ну, правда, ни к чему было так тратиться, - кокетливо подмигнула девушка. – Как я объясню наличие такого дорогого ожерелья в своей коллекции?Мужчина нежно накрыл ладонь девушки, притягивая ее к своим губам.

- Хм…Полагаю, что ты достойна большего, дорогая. Твой потенциал весьма велик, - довольный тон мужчины сорвал с багряных губ девушки еще одну улыбку.- Я отправляю завтра Кола в Марсель. Пусть мой сын оправдывает свое имя, ведь нельзя же все время быть нахлебником и легкомысленным юнцом, всему есть предел, - сурово жаловался мужчина,пробуя принесенный заказ.- Надолго? – Кэтрин глотнула вина, согревая фужер в руках.- Боже, что я вижу…Только не говори, что влюбилась в моего сына? Не нужно мне лгать, Пирс. Я знаю всю твою подноготную, ты, как Мата Хари, готова продать Родину за выгоду. Можешь наслаждаться его компанией в своей кровати, но не смей морочить мальчику голову своими интригами. Если я узнаю, то отравлю тебя, девочка, - хохотнул Майкл, приблизившись к лицу Кэтрин вплотную.Девушка отпрянула назад, озираясь по сторонам. Она убрала подарок в сумочку, доставая оттуда конверт.

- Ответныйподарок тебе, я в долгу не остаюсь, Майкл, - девушка лицемерно хмыкнула, с отвращением наблюдая, как мужчина поспешно разрывал конверт.- Ты уверена, что мы можем использовать такой компромат на Клауса? Этого хватит?- Вполне. Слушай, твой сын, настоящий тиран, мне не очень нравится работать с ним и выполнять каждую сиюминутную блажь, но приходится. Если моя плата все еще в силе, то я помогу тебе накрыть имя Клаус Майколсона простыней позора. Напротив громкого бренда будет стоять лишь одно слово…. – прошептала девушка, облизывая, утопающие в вине губы. – Предатель.

- Не волнуйся, все остается в силе. Тебе пора, Кол может заподозрить что-нибудь. Проводи его, как следует, ведь две недели твоя кровать будет пустовать, Кэтрин, - издевательски проронил мужчина, дернув девушку за руку и наклоняя к себе: - Разве что я составлю тебе компанию холодными ночами? – он заправил за ухо темную прядь, отпуская руку девушки.- Встретимся у тебя в офисе, Майкл, - сквозь зубы прочеканила она, на ходу вытирая следы навязчивых прикосновений.***Клаус заботливо укрывал сестру, голова которой покоилась на могучей груди мужчины. Тихое сопенье прервалось возней под одеялом, и два сонных голубых глаза уставились на блондина.- Доброе утро, - вырвалось у девушки, она оглянулась по сторонам, понимая, что находится в своей комнате.- Чем ты думала, Ребекка? – грустно спросил Ник, позволяя сестре подняться с кровати.- Я вообще не думала, - девушка уткнулась лбом в стеклянную гладь окна. – Я же блондинка, ты забыл?

- Прекрати! Ты натворила много всего, но твой сегодняшний поступок заслужил первое место. Я просто не могу понять, что могло побудить тебя лишить себе жизни? Оставить все это, - Клаус размахивал руками по сторонам, указывая на грамоты, кубки и фотографиина стенах. – Элайджу, Кола, меня….Ты хотела оставить меня, но как же можно быть такой эгоистичной? Как? – словно сам себя спрашивал Клаус, презрительно смотря на сестру, которая не изменила позы.- Я никогда больше не полюблю никого! Никогда, Ник, - шептала девушка одними губами, накидывая на плечи, ускользающий плед. – Почему любить так больно? Так сложно? Так жертвенно? Любовь должна спасать нас, а взамен мы получаем только раны, кровь разочарований и гематомы обид. Страшно осознавать, что единственный спасительный эликсир оказался ядом, - стеклянные глаза виновато чертили круги на окне.- Ты права, мир уже не спасти любовью. Слишком часто ее предавали, слишком часто ею оправдывали зло, убивали и оскверняли саму ее суть, - Клаус опустился на подоконник. – Она, пожалуй, потеряла свою былую привлекательность, но только лишь она имеет такую неподвластную силу над каждым из нас, заставляя жить заново, Ребекка.

- Ты говоришь прямо как Элайджа, - усилием воли губы девушки растянулись в улыбке, окрашивая мертвенное лицо в радостный лик. – Я скучаю по вам, по нам прежним, Ник, - пробубнила она, наклонив голову набок, отчего все ее выражение лица стало страдальческим.

- Обещай мне, что никогда больше не станешь поступать так? – вопрос требовал немедленно ответа. Клаус обнял сестру за плечи, щелкнув пальцами по носу.

- Ау, больно, черт возьми, - Ребекка ущипнула его за ухо. – Господи, как дети!

- Ну, мне нравится вспоминать наше детство, тогда все было достаточно легко и непринужденно. Не нужно было прятаться за тысячью масок, жизнь всегда отвечала ?да?, и даже слезы были особенно солеными, так?

Ребекка задорно покачала головой, усаживаясь напротив брата.-Прости меня, Ник. Все вы простите за мое поведение и выходки. На самом деле я всегда ощущала себя маленькой девочкой, потерянной в жестоком мире, рано потерявшей маму, отдалившейся от отца, никем не понятой и забытой. Я так хотела любить и быть любимой, но даже такой урок мне нужен. Я хочу, чтобы ты знал. Я люблю вас всех, каждого, вы моя семья. Я люблю и папу тоже, мне его не хватало. Тебя я люблю, потому что ты был самым близким для меня в самые ужасающие минуты моей жизни, - девушка прижалась к горячей ладони брата, касаясь ее щекой. – Обещай мне, что мы сможем перечеркнуть все былое и возродиться из пепла. Пусть любовь подарит свою обратную сторону, скрепит нашу семью снова.

- Навсегда и навеки? – обезоруживающая улыбка покоилась на устах Ника.- Навсегда и навеки, - кивнула Ребекка, удерживая, рвущие душу слезы искупления.

- Иди сюда, - Клаус обнял дрожащие плечи девушки, губами касаясь обнаженного плеча.Одиночество переночевало в доме последнюю ночь, пребывая в слепом забытьи, в то время как две судьбы, два сердца, соединенных кровными узами оживили погибшие в мертвенном сне коридоры теплившимися надеждами и любовью, лучившейся в их глазах. Новый страж покоясемьи Майколсон степенно, как ласковый восход, склоняющийся на землю, ступил на порог дома, желая остаться. Семья заняла главный трон, придя на смену изгою, имя которого одиночество. Она останется здесь до тех пор, пока они готовы чувствовать, дышать, заботиться друг о друге, видеть слезы и смеяться вместе. Навсегда и навеки.