Глава 19. Тени прошлого. (2/2)
- У вашей матери были враги или завистники? – детектив пристально посмотрел в миндальные зрачки, которые потемнели.- Что вы подразумеваете под врагами? У любого человека есть завистники, кто-то отлично готовит, кто-то умелый финансист, кто-то врач от Бога. Мама была легендарным человеком, тем более она начинала карьеру в качестве актрисы, и семья не мешала ей получать новые престижные роли в кино, поэтому я уверен, что люди, которых колола в груди зависть, окружали ее везде, но из-за зависти убивать мою мать не имело бы смысла, не так ли, детектив Донован? – задал ответный вопрос Элайджа, с хладнокровным спокойствием наблюдая за офицером.
- Вы правы. Тогда может, прольете свет на отношения вашего отца и вашей матери? У них были конфликты? Возможно, ссоры на почве ревности или он был против того, чтобы она снималась в кино?
- Наша семья не слыла идеальной. Конечно, ссоры и конфликты были, но отец никогда не оскорблял маму, о физическом наказании речи вообще быть не может. Скорее отец сам разорвал любого обидчика за нее. Он пребывал в своем потерянном мирегоря почти пять лет, прежде чем Ребекка упала с лошади и попала в больницу, тогда он вернулся к нам.
- Значит, у вашей матери не было связей на стороне?
- Простите, детектив. Но вы позволяете себе осквернять память моей матери, а это слишком.- Успокойтесь, мистер Майколсон. Я не хотел обидеть вас или вашу мать, просто накануне моего приезда ко мне в руки попали эти фото. Вам неизвестен этот мужчина – детективпередал Элайдже фотографии.Мужчина внимательно всматривался в любимые черты идеального профиля, поглаживая изображение большим пальцем.- Его лицо плохо видно. К сожалению, этот человек мне не знаком.
- Все равно вы мне очень помогли – улыбнулся Донован.- Вам не холодно? – детектив внимательно наблюдал за тем, как девушка скинула туфли, закидывая ногу на ногу, отчего короткое платье футляр стало мини.- Нет, наоборот мне жарко – Ребекка облизала вишневые губки. – Можете начинать, офицер.- А что вы мне можете сами рассказать о том дне, когда ваша мама была найдена мертвой?- Хотите сказать, убита? – поправила блондинка.- Я была восьмилетним ребенком, надувающим слюни и обожающим щенков, как вы думаете, что я могу помнить или сообщить следствию? – повысила тон девушка.- У детей самая лучшая память, мисс Майколсон. Тогда расскажите о своем самом ярком впечатлении в тот день – радушно попросил детектив, улыбаясь девушке.- Да, наша жизнь была полна ярких впечатлений. Каждый из нас был просто идеальной моделью. Ник фехтовал и занимался живописью, Элайджа играл на скрипке изанимался плаванием, Кол ходил на танцы и ездил верхом. А меня отдали в балет – усмехнулась девушка – похотливо оглядывая костюм мужчины. – Каждый из нас был образцом, который держал марку семьи, ее авторитет.
- Но вы были младшим ребенком, разве вам не доставалась вся родительская любовь?- Да, меня обожала мама и отец. Боготворили свою маленькую принцессу. Но я не хотела ходить на балет, я хотела пойти с родителями в парк, поесть мороженого, побыть с ними. Тот день я почти не помню, единственное, что врезалось в память – это как Элайджа забрал меня из школы, мы поехали домой. Поднялись наверх, а там стояла Нора – наша служанка, она махала руками, стоя на пороге маминой спальни. Я видела только лужу крови и застывшую руку ее тела… - пустые и холодные, будто стеклярус глаза застыли от пронзающей боли, волною воспоминаний пронзившей все тело. – Элайджа схватил меня на руки, уводя на кухню, где поил, горячим шоколадом, пока не вернулся отец.- Я понимаю ваши чувства, мисс Майколсон – начал офицер, но девушка его нагло прервала.- Серьезно?! Ничего вы не можете понять, офицер! Ваше дело – пытать людей своими вопросами, заставлять их прочувствовать все снова, мучить воспоминаниями. В очередной раз убеждаюсь, что все детективы – садисты. Любите пытать допрашиваемых, детектив, или вы предпочитаете трахать всех словесно? – медовая улыбка растянулась на лице девушки.- Я люблю правду и справедливость, мисс Майколсон.
- Хотите правду? Хорошо. На мне сейчас нет белья– Ребекка закинула ногу на ногу, не разрывая контакта с зелеными глазами мужчины.Щеки детектива запылали румянцем, он уткнулся в блокнот, записывая что-то.- Думаю, мы закончили. Благодарю вас, мисс Майколсон – офицер отворил дверь, пропуская девушку.- Не уверена, детектив, что это все. Я не привыкла следовать приказам, уясните для себя – девушка вплотную приблизилась к лицу мужчины, выдыхая на ухо: Я даже кончаю последней.Ребекка завиляла бедрами, шагая вдоль полутемного коридора Бюро. Детектив улыбнулся, все еще видя перед собой глубокие, как океан глаза, и чувствуя лимонный аромат персиковой кожи девушки.
***
- Привет, отец – Элайджа вошел кабинет к Майклу, который рассматривал бумаге за бокалом Каберне.
- Сынок, проходи. Не ждал никого так поздно. Как твои дела? Как Кол? Простите, что последнее время я пропал из поля зрения, много важных контрактов и сделок.- Все в порядке, работа всегда была для тебя в приоритете, отец – с уколом ревности заметил Эл, усаживаясь на кожаный диван.
- Ну, ты ведь тоже живешь работой, сынок. Больница – твое все.- И я жалею о том, что жизнь проходит мимом, пока я отдаю столько времени чужим людям, хотя и творю благо, спасая их.- Давай, не будем ссориться, Элайджа. Я хотел собрать всехи устроить ужин, когда Кол вернется из больницы – мужчина вышел из-за стола, шагая по комнате.- Неплохая идея. Думаю, Колу и Ребекке понравится. А как насчет Николауса? Он есть в списке?- Разумеется, дом всегда открыт и для него, вот только захочет ли он видеть меня и вас счастливыми и ладящими друг с другом?- Отец…Николаус твой сын, не забывай об этом. Мама огорчилась бы, узнав о том, что теперь ее сын и муж стали по разные стороны баррикад.
- Я ни с кем не воюю и не соперничаю, просто пытаюсь доказать, что моей вины в смерти Эстер нет. Однако твой брат вбил себе в голову, что я виновен. Прямой вины нет, есть косвенная: я до сих пор не нашел убийцу. В этом мне нет оправдания… - Майкл опустил глаза, исследуя шахматный ковер на полу.- Насчет убийцы... Сегодня я, Ребекка и Николаус посетили Бюро, где нас снова допрашивали по этому делу. Следствие возобновили, им занимается детектив Мэтт Донован. Бюро сообщили о новых фактах и уликах, поэтому они решили пойти до конца. Им нужны показания Кола и твои. Мне не по душе все это, но если все же они найдут виновного, вдруг каждому из нас станет немного легче. Как думаешь, отец?Майкл испуганным туманистым взором смотрел сквозь сына,уже не вслушиваясь в его слова.- Отец? – окликнул Элайджа.
- Да, прости. Я сегодня устал очень. Полностью с тобой согласен во всем. Завтра же отправлюсь к этому детективу, чтобы дать свои показания. Останешься на ужин?- Нет. Хотел еще заскочить в квартиру и забрать вещи Кола. Увидимся – попрощался Элайджа.- Конечно – кивнул Майкл.Майкл добрел до окна, комкая штору в ладони. Веки опустились вниз, а из легких раздался раздраженный стон. Мужчина вцепился в стеклянный бокал с игристым вином, комкая его в ладонях, будто бумажный стаканчик.- Майкл? – Эстер запахнула полы шелкового халата, спускаясь вниз по лестнице. – Почему ты так поздно? Работа отнимает у тебя семью – упрекнула женщина, дотрагиваясь до плеч мужа.- Отстань от меня – он толкнул жену в сторону стены, отчего в глазах Эстер поселился испуг.- Ты пьян? О, Боже, Майкл, зачем…Что произошло? Тебе ведь противопоказан алкоголь. Ты помнишь? – заботливым голосом произнесла женщина, дотрагиваясь до лица мужа.Он улыбнулся в ответ, заключая ее в свои объятия. Оназапустила руку в его волосы, гладя по голове.- Я с тобой. Помнишь, чтобы ни случилось, я люблю тебя.- Я помню. Наверное, поэтому ты изменила мне и родила этого ублюдка, который даже не похож на меня – прошептал он ядовито над самым ухом, намеренно больно сжимая плечи.- О чем ты говоришь? – удивленно спросила женщина, пугаясь метающейся по лицу мужчины ярости.- Не смей мне врать!!! Какая же ты…сука…Эстер…- надрывно произнес он, утопая в хаосе истерики и слез. – Ты предала меня, нашу семью, детей…Предала все, что мы с таким трудом строили.
- Успокойся… - прошептала Эстер, прикрыв глаза.- Успокоиться?! Да, я …я готов тебя убить, только тогда мое сердце обретет покой и освободиться от всей грязи и боли – заорал мужчина, стукнув кулаком по стене.