Глава 15. ?Не вернуть, не простить, просто помнить?. (Россия, Волгоград) (1/2)
Май 2004 года в Волгограде выдался ну очень жарким. Люди медленно ходили по улицам, словно сонные мухи. Ни намека на ветерок, только удушающее пекло. Синоптики с нездоровым оптимизмом обещали ?солнечную и теплую погоду, без осадков?.Андрей Витальевич Зимин вполне оправдывал свою фамилию – во многих смыслах. Во-первых, он ненавидел лето, время года, когда солнце висит прямо у тебя над головой, так и норовя либо обжечь, либо ударить. В этот период он, как правило, подолгу оставался на рабочем месте, спасаясь в благостной прохладе затемненного тесного кабинетика. Во-вторых, те, кто живут в России, отлично знают, на что способна русская зима… Свирепый мороз, пронизывающий ветер… бр-р-р… Не слишком приятное ощущение. А теперь представьте, что у этого сезона есть лицо, и вам приходится с этим самым лицом общаться по долгу службы. Представили?
Черте что на улице творится…Только 29 мая, а уже жара, как в августе… Эх, февраль бы сюда…да до осени…
Кабинет старшего следователя на взгляд постороннего человека представлял собой довольно жалкое зрелище – помещение не больше, чем стандартная кухня малометражки, повсюду – кипы документов, пыльные папки, не пишущие ручки, сломанные карандаши… И среди этого бардака, у окна – стол, с приставленным к нему стулом, заметьте – обычным что ни на есть стулом – без колесиков и прочей эргономичной радости жизни. Именно здесь Андрей Витальевич, носящий в определенных кругах прозвище ?Зима?, и проводил весь рабочий день – от первых ленивых лучиков солнца и до, как говорится, полуночного погоста.
Несмотря на 20 лет следственной практики, он по-прежнему любил свою работу. Очень часто – грязную, нелицеприятную, отвратительную, скучную… В глубине души он так же, как и в первый год, радовался доведенному до ума делу. В отличие от многих, его радовал не факт ?посадки за решетку?, а знание- кто, когда, по каким мотивам преступил черту, за которой человек добропорядочный и законопослушный превращается в уголовника, мошенника, вора или убийцу. На его счету уже было значительное количество раскрытых убийств, треть из которых, по негласной отмашке ?сверху? спускались на тормоза, и преступники выходили на свободу. Каждый раз, получая вот такую вот отмашку, по спине Зимы пробегал холодок тихой ярости. Он свято верил, что виновные должны быть наказаны и никакие деньги не способны отмыть запятнанную репутацию. К сожалению, его теория, как древний корабль викингов, частенько разбивалась о неприступные скалы коррупции и взяточничества.
Было что-то в этом человеке, что заставляло окружающих напрягаться и все-таки делать свое дело – искать, ловить, допрашивать, доказывать… Официально в его подчинении находилось не больше трех человек. На деле оказывалось, что по поручениям Андрея Витальевича работал почти весь отдел. Часто в этих стенах можно было наблюдать такую картину – чуть свет несется по коридорам взмыленный сотрудник, навстречу ему – ?начальство?. ?Куда бежишь, а планерка?!!?. ?Не могу, Иван Иваныч, Зимин с меня шкуру сдерет!..?. Начальнику только и оставалось, что вздохнуть обреченно и потереть уже явную лысину – ?а ведь и правда сдерет…?.
В этот день настроение у Зимы было препротивнейшее – конец месяца – это раз, жара на дворе – это два, жена, умница и красавица, внимательно осмотрев пиджак благоверного перед стиркой, нашла там очередной телефонный номер, записанный женским подчерком – это три, семь и двенадцать. Именно из-за жены Андрей Витальевич и попал на работу не к 7:30, как обычно, а только к 9, а это уже даже не жара, это по его собственному определению – ?пекло четвертого ранга?.Ну что ей дался этот никчемный клочок бумаги… Подумаешь, очередная ?мадмуазель? решила, что я – ее такой долгожданный идеал мужчины… Много таких, а жена – одна, радовалась бы, что к ее мужу до сих пор разные там профурсетки пристают, а она… тьфу блин… Вот даже спорить не буду – спать мне на балконе под чутким взором любимого кота Моськи до следующей пятницы… И кто ж, интересно мне знать, опять по моему пиджаку лазает, а?.. Ведь не заметил даже…Андрей Витальевич зашел в кабинет, шумно приземлился на стул, достал из кармана брюк носовой платок, еще пахнущий стиральным порошком, и с облегчением вытер мокрое лицо.
Нет, точно к врачу сходить надо – лишнего веса нет, нагрузок нет, осталось только курить бросить и я стану живым примером для подражания, а пот с лица в три ручья льет… К чему бы это…Отдышавшись немного, он встал, подошел к окну, в форточку был вмонтирован допотопный кондиционер, который вечно требовал чистки и жалобно дребезжал во включенном состоянии.- Ну давай, радость всей моей никчемной жизни, оживи…
Нажав на кнопку, он, почти подпрыгивая на месте от предвкушения, подставил лицо под ожидаемую струю живительного воздуха. Прождав минуты две, он шумно выдохнул через нос и вслух произнес длинную тираду, состоящую из текста, который не пропустит ни одна уважающая себя радиостанция, из которой следовало, что жить бездушному пожирателю электричества осталось совсем недолго, ровно пять секунд, которые у него есть, чтобы включиться. Поняв, что словами делу не поможешь, Андрей Витальевич, привстав на цыпочки, с зловредным видом сильно стукнул панель кондиционера. Ровно через две секунды внутри машины что-то щелкнуло и зашумело – национальный русский метод безотказно сработал.- Вот сразу бы так, без применения грубой силы…
В кабинет, широко распахнув дверь, зашел боевой товарищ и верный друг – Зарим Салиев. Зимин, проявив потрясающую расторопность, обернулся и громко рявкнул:- Ну и кто у нас тут сын лифтера?! Кому не терпится с утра пасть смертью храбрых?!!Салиев, добродушно ухмыльнувшись, прикрыл дверь одним, четко отработанным движением ноги.- Не заводись, Андрюха, свои это, свои. Чего-то ты сегодня припозднился… Никак опять неладно в семейном гнездышке?- Зарик, а ты вот не можешь без сарказма, а? У меня итак настроения с утра нет, а тут еще твои шуточки… Ты лучше скажи мне, Петросян от народа, что у тебя в районе твориться, а? Отчеты ты мне, как старшему, не сдаешь уже с начала месяца, и я ни сном, ни духом – кто и чем занимается в Краснооктябрьском районе. Может там уже половина населения вымерла или поубивалась, а я не в курсе…- Дааа, поубиваются они, как же, не дождетесь… И зачем тебе эти бумажки нужны? Ничего нового для себя ты в них не увидишь – десять краж, три попытки изнасилования, невооруженный налет на торговый ларек и одно убийство…Зимин, уже было расслабившийся, быстро оглянулся на друга через плечо.- Убийство? Какое-такое убийство? Я о нем не знаю ничего. А ну-ка, любезный, вкратце расскажи… Когда это случилось, кого убили и точно ли это было убийство, есть ли подозреваемые, что сделали, с кем говорили, кого задержали…- Стоять, Зорька. Не так быстро, с пол оборота только ты у нас заводиться можешь, у меня фамилия на ?З? не начинается… Рассказываю. Вчера, в 2 часа дня в дежурную часть поступил звонок, на проводе истерично всхлипывающая женщина сообщила, что умер ее брат. Сотрудник, принявший звонок, должным образом поинтересовался, а чего ж это она на 02 звонит, а не в отделение скорой помощи, на что получил ответ – дескать скорую она уже вызвала, а в милицию позвонить посчитала нужным. Информацию записали, выслали оперативников, они, приехав на место происшествия, обнаружили заплаканную мадам, мужика, явно смахивающего на лицо без определенного места жительства и двух бледных, как стенка, парней. Ну и труп, естественно – мужчина, возраст на момент смерти 53 года, рост 183 см., худощавый, внешних следов применения насилия не зафиксировали. Всех опросили в присутствии понятых, протокол осмотра подписали, тело отправили в морг, всем сказали спасибо и за сим откланялись.
Андрей Витальевич внимательно слушал, не перебивая, не комментируя, а просто анализируя полученную информацию.- Вопрос. Личность граждан установили? Мне не понравилась фраза – следов не зафиксировали – они там были или нет? Что показало вскрытие? И, последнее, почему ты думаешь, что это было убийство?- Зришь в корень, командир. Так вот, стало быть, личности всех установили – мадам – это сестра покойного, мужик – это брат, а двое побледневших вьюношей – родные племянники. По поводу следов – не в бровь, а в глаз, до конца расскажу, поймешь суть вопроса. А сейчас я тебе скажу, почему я под происшедшем не подразумеваю смерть естественным путем. В протоколе не все чисто – вроде бы и дата, и время, и подписи – все на своих местах, а не сходится – слишком много возни было с делом. Вскрытие проводил Калиничев.Зимин поднял вверх глаза и чертыхнулся.- Бля… Он что, еще работает? Ну сколько можно, а? На нем же пробу уже негде ставить… Эта тварь мерзопакостная за малые деньги тебе любой диагноз поставит – от простатита, до инсульта… Кто ему тело направил?- Да никто. Смена его была. Калиничев, проведя, так сказать, медицинскую экспертизу, за час установил причину смерти – эпилепсия.
Андрей Витальевич удивленно вскинул брови.- Вот так сразу, с разбега, эпилепсия? А чем наш покойный на хлеб себе зарабатывал?- Андрюх, за что тебя люблю – за твою неслыханно развитое шестое чувство. А зарабатывал он себе на жизнь грузовыми перевозками. Как думаешь, какой идиот догадается доверить машину с грузом водителю, который чуть поволновавшись, схватится за сердце и задергается в припадке? Я почему-то думаю, что никто. Однако Калиничев, пренебрегши или бывши не в курсе рода деятельности покойного так в протоколе и написал – ?эпилепсия?. Все это творение бумажных дел мастеров вчера к 7 вечера уже было у меня на столе, а с учетом того, что я в то время только пришел на смену, мне было скучно. И вот нашелся повод вспомнить старые – добрые времена. Помнишь практику в морге? Ну да, лучше не вспоминать, я понял… Я, так и не успев основательно приземлиться на стул, взял бумажки и поехал в областной морг, Калиничева, как ты понимаешь, на месте уже не было – закончилась его смена. Я тебе все подробности осмотра излагать не буду, зная твою чувствительную натуру, расскажу самое интересное – эпилепсией, мой верный друг, там и не пахло. Ушибы головы, гематомы на руках и следы удушения, предположительно подушкой. А теперь я тебе, как начальнику, задам вопрос – проверку внутреннюю организовывать будем?Салиев говорил негромко, монотонно, не выделяя ударением слова. Со стороны могло показаться, что он просто отчитывается о проведенной работе. Зимин задумчиво смотрел в одну точку. Двое посидели в тишине минут пять, Зимин устало вздохнул и заговорил.- Перед тем, как высказаться, я задам вопрос – родственники, кроме присутствующих, у него были? Кто-нибудь причиной смерти интересовался?- Из близких родственников есть еще дочь, живет с матерью, покойный с ними долгое время не общался. Причиной смерти интересовалась мать – при слове ?эпилепсия?, конечно, удивилась, но возмущаться или спорить не стала.
- А дочь? Неужели не интересна судьба родителя?- Да вроде бы он и при жизни ее не сильно интересовал. Отношения были обрывочными, знаешь, из серии ?пришел-ушел?.
В кабинете снова повисла тишина.- Зара, я тебе вот что скажу. В том, что это убийство я поручиться не могу – материалов дела и тела я не видел. То, что вскрытие проводил Калиничев – это отдельная песня с длинным припевом. Как я понял, если мы сейчас за ниточку потянем, там окажется не хилый гадюшник. Если бы заинтересован кто-то был – не вопрос, и организовали бы, и потянули. Только вот интереса нет, а мне – так уж и вовсе – судя по адресу – захудалое место даже для Краснооктябрьского района, личность невинно убиенного никакого масштаба из себя не представляет, жалоб нет. Как начальник говорю – прикрой глаза, оставь и не трогай. По моему мнению, задушили мужика из-за квартиры его же собственные племянники, и для его бывшей супруги это не секрет. Стало быть, даже если дочка захочет туда залезть, мамаша за руки ее схватит и не позволит лечь в одну могилу с папенькой – не стоит он того. Со временем все забудется и утихнет. А ты, Зарик, запиши фамилию-имя умершего, так, на всякий пожарный, знаешь же, раз в год и палка стреляет – уж очень мне хочется Калиничева на пенсию-то отправить.
К октябрю этот разговор окончательно выветрился из памяти как Зимина, так и Салиева. Только лишь и осталось – два слова в ежедневнике старшего следователя – имя и фамилия. Виктор Романов.14 октября Андрей Витальевич без зазрения совести покинул рабочее место в 5 часов вечера, не спросив разрешения, ни у кого не отпрашиваясь – была годовщина со дня смерти любимой дочки.Вот так, Светочка, четыре года уж как прошло, а все не могу я от тебя спокойно уходить. Остаться бы здесь, с тобой… Мама по тебе скучает, я не забываю, друзья твои сегодня звонили – про здоровье наше спрашивали… А мы что, мы нормально…Продрогший от ветра мужчина смахнул с недавно окрашенного памятника налетевшую листву. Наклонившись, он провел рукой по надписи – две даты, имя, ?помним, скорбим?… Кладбище к 7 часам опустело окончательно, стемнело. Тяжело вздохнув, Зимин вышел за оградку, прикрыл за собой кованую дверцу и ненадолго замер. В последний раз посмотрел на землю, он развернулся и неспеша побрел по аллее.