Геннадий Ильич Карлсон и четвёртое измерение (1/1)
- Вот чёрт меня дёрнул с тобой в лифт зайти! И этот же чёрт (?вероятно израильский? - пролетело в голове у женщины) дёрнул меня 30 лет назад... Вообще, где хотя бы свет в этом железном гробу... Лифте?! - Павлова причитала и вспоминала вроде как ошибки молодости и сегодняшнего дня в частности. Выглядела эта картина довольно нервно и забавно - из освещения были только искры, которые метала глазами блондинка, но при этом её активную жестикуляцию можно было различить.- Егорова, а уж не скажешь ли ты, что боишься темноты? - Кривицкий выглядел спокойным, словно многолетние занятия йогом пошли на пользу. Пока что, его ничего не напрягало - может вообще хитрый израильский гость договорился об этой внеплановой остановке с местным электриком. Но вопрос о том, был ли в этом прекраснейшем месте электрик оставался открытым.- Не скажу. А вот то, что я боюсь замкнутых помещений - скажу... - уже чуть тише добавила Ирина Алексеевна, мысленно пытаясь рассчитать надолго ли здесь хватит воздуха и сколько времени она сможет пробыть с Кривицким без возможности выхода (и, желательно, без жертв). По предварительным расчетам, количество воздуха превышало количество терпения.- Так у тебя клаустрофобия! Ну слава Богу, а то я уже грешным делом подумал, что ты испугалась перспективы нахождения со мной. - всё ещё спокойный как буддистский монах, Геннадий Ильич радовался, что проблема не в нём. Или, хотя бы, не только в нём.- Слава Богу?! Кривицкий, мы сейчас застряли в лифте, надёжности которого я доверяю меньше, чем тебе. И да, я признаю, что мне... некомфортно в помещении, размером метр на метр! - Ирина Алексеевна принципиально избегала слова ?страшно?, ведь, цитируя классиков, ?по должности не положено?. Геннадий Ильич наблюдал за тем, как интонации в голосе Павловой повышались - было похоже на то, что сейчас она собственноручно откроет двери лифта. А что, эту женщину редко когда было возможно остановить, скорее она сама кого-угодно остановит. ?Боевая она у вас? - неожиданно выдало подсознание Кривицкого.- Всё хорошо, Ир - мужчина сделал шаг и так в ограниченном пространстве и аккуратно взял руку блондинки в свою. Сугубо с успокоительными целями, разумеется.- Вообще-то, я не настолько испугалась... - несколько секунд предварительно подумав и оценив ситуацию, Павлова произвела попытку ответить своим привычно-строгим голосом. Ещё несколько секунд спустя (ну, время для раздумий нужно было, очевидно, а вы что думали), женщина медленно отодвинула свою руку Кривицкий слегка закатил глаза - кажется, он подцепил эту привычку как раз у Павловой. Ну а что, не худшая привычка, которой можно было набраться в этой жизни (спросите у Аленикова). Но решил временно отступить - в него могли запустить молнию. Несколько секунд они стояли в тишине (вероятно, тот факт, что в подобных случаях нужно сообщить о проблеме, был благополучно забыт. Авось сам поедет). Павлова уже вытаскивала из памяти разные статьи о том, что же делать, если оказался в падающем лифте. Да, фантазия женщины разгулялась. Теперь, вместо нехватки кислорода (которого явно хватало, пускай даже Кривицкий поглощал достаточно его) ей казалось, что они непременно полетят в шахту лифта - ставки возрастали. - Ладно, я настолько испугалась. - плюнув на всё (как учили Нина с Фаиной), блондинка вцепилась в руку единственного попутчика в этом мини-путешествии. Только вот если тот самый попутчик брал её ладонь в свою аккуратно и тихо, то женщина буквально схватилась за него, как за последний оплот спокойствия в этом лифте. (Лифт, кстати, уже успел выслушать несколько десяткой проклятий - большинство, конечно, мысленно, и был предан анафеме. И это только за несколько минут). Вот так они и стояли - женщина, у которой уже вырабатывалась аллергическая реакция на санаторий ?Орлёнок? и лифт в частности, и мужчина, который был явно всем доволен. Ну, конечно, были бы они не где-то между этажами, было бы лучше. Но и так ничего. Диспетчера, кстати, никто вызвать не додумывался. А Кривицкий вообще старался закрыть собой (благо, это не трудно) нужную кнопку - нормальный ведь вариант времяпрепровождения. - Господи, лучше бы я с чемоданом Куликова поехала... - неожиданно высказал мнение Ирина Алексеевна, но, при этом, не отпуская руки Кривицкого. Видимо, этот попутчик тоже был не так уж и плох (хоть и с недостатками). Мужчина на мгновение задумался о том, что эта женщина совсем уж перенервничала и какой к чёрту чемодан? ?Разве я хуже чемодана?? - задал сам себе риторический вопрос Геннадий Ильич Карлсон. -Ир... Что, прости? - ненавязчиво поинтересовался Кривицкий ходом мыслей женщины. -Даже если не я, то почему чемодан Куликова, а не хотя бы он сам?- О Господи... - Ира вздохнула. И, наконец, этот вздох не значил ?Мы застряли здесь на всегда, жизнь - тоска?, а скорее ?Эх, дурак ты, Геннадий Ильич, но я привыкла?. - Ты что, действительно не слышал звон его сумки? ?Уже сумки у неё звенят... Надо ей отдохнуть? - Кривицкий с озадаченным лицом стоял и думал о тайне чемодана Куликова.- Ну, у всех там шапки лежат, какие-то перчатки, а у него - стеклотара. И что-то мне подсказывает, что не пустая. - Ирина Алексеевна даже не заметила, как волна клаустрофобии отступила и она даже имела желание говорить о культурном досуге. Что так помогло? Странно, неизвестно. Наконец сложив пазлы воедино, Кривицкий понял, что он не хуже чемодана и что нужно что-то делать (или хотя бы что-то говорить). А то, не дай Бог, лифт сейчас уже вверх поедет. - Ириш, выслушай меня, умоляю. - мужчина взял и вторую руку женщины в свою. Наверное, чтобы наверняка перекрыть пути к отступлению, которых и так было маловато. Павлова не протестовала, бегать от разговоров вечно было нельзя. (Хотя уже долго им удавалось. А Геннадий Ильич раз аж 30 лет пробегал).- Я дурак. Самый последний и самый дремучий. Начиная с того момента, как оставил тебя саму выбирать платье на нашу свадьбу, да и, чего скрывать, на свадьбе тоже саму оставил до того момента, как не ценил твою заботу и опеку. Ты мне жизнь спасла, а я... А что я? Честно, не понимаю как ты жила со мной, невыносимо ведь. Ничего не ценил, ничего! А потом снова понял как может быть плохо, если попробовать иначе. Я столько раз говорил ?прости?, что в твоих глазах эти мои слова ничего не значат, я знаю. Поэтому просто скажу, что я понял что есть главное в этом мире слишком поздно. Прости за патетику и пафос, но моё сердце бьётся благодаря тебе и... ради тебя. - мужчина знал, о чём говорил. Слова звучали мягко, но одновременно болезненно. Повисло молчание. Его нельзя было назвать неловким, но внезапно ожившая среди зимы муха была услышана. Муха вообще летала и была крайне удивлена происходящим - как в кинотеатре побывала.- К чёрту я тебя уже посылала... Что же с тобой делать? - полушёпотом говорила Ира. Голос был сдавленным, а пальцы рук плавно переплетались, смешивая тепло. Есть романтика подъездов, а есть романтика лифтов, пускай даже тех, что застряли невесть где с выключенным светом. Решение того, что же с ним делать, пришло в светлую голову Геннадия Ильича. Спустя столько лет, он наконец-то решил взять инициативу в свои руки. Не разнимая замка из пальцев, мужчина приблизился к лицу блондинки. На таком расстоянии Кривицкий заметил, что тушь с глаз Иры переместилась на лицо, покрывая кожу солёными дорожками.- Ты плачешь? - не отдаляясь ни на сантиметр сказал мужчина. Ответа явно не требовалось. Он лишь аккуратно провёл краем пальца по щеке женщины.- Эх, видимо такая у меня карма. - блондинка, ударившись в фатализм, всё-таки сдалась. Капитулировав, она свела расстояние между из губами на нет. В полной темноте, они губами обжигали друг друга. С изумрудно-зелёных глаз женщины не переставали течь слёзы, а замок из рук пришлось разорвать - они переместились на шею. В этом коктейле из многолетней боли и любви было столько чувств, что любые извинения и неловкие слова были лишними. Отстранившись на несколько сантиметров, Ира опустила голову на плечо мужчины.- Заканчивай лить слёзы, Егорова, у меня... пальто дорогое. А у тебя тушь дорогая. - всё, что мог сделать Кривицкий - стоять и тонкими прикосновениями гладить голову женщины, периодически путаясь в волосах.- Без тебя действительно хуже... - еле слышно проговорила Егорова, не поднимая головы от дорогого пальто Геннадия Ильича. Когда сцена достигла пика драматизма, включился свет. Вот в нормальных театрах свет включается после финала, а здесь во время такого накала страстей. Чуть не ослепнув от резкой смены освещения, Ирина Алексеевна, пребывающая в слезах и Геннадий Ильич, пребывая в лёгкой эйфории, отстранились друг от друга.- В этом коммунистическом раю что, ещё и магия работает? - улыбнулся Геннадий Ильич, намекая на странные закономерности появления света. А магия действительно работала (и вне Хогвартса - в ?Орлёнке? просто был его филиал). Всё сдвинулось с мёртвой точки, в том числе и лифт. Не успев прийти в себя, двум, потерявшимся в пространстве людям, нужно было выходить из заточения. Каково же было их удивление, когда первым, что они увидели вне лифта, были физиономии одновременно сонного и испуганного Лазарева и Хромова. Просто Хромова. - Вы там чего, в четвёртое измерение попали? - Лазарев бросил взгляд на специфический макияж Павловой, но решил воздержаться от комментариев.- Да, как-то так и было... - почему-то замечтавшись ответил Кривицкий. - а вы почему не в номерах своих?- Так нас дамы командировали установить ваше местонахождение. А то Сергей Анатольевич там уже небось третий сон видит, а вы потерялись в координатах. - Хромов тоже слабо понимал почему у Кривицкого и Ирины Алексеевны были такие странные выражения лиц. ?И чего радостного в том, чтобы застрять в лифте?? - недоумевал Иван Николаевич, смотря на их лёгкую улыбку. - Спасибо большое за беспокойство, мы нашлись. А теперь давайте наконец-то спать. Как вам идея? - Павлова срочно восстанавливала свой привычный образ, но глаза всё мешали. - Гениальная идея, Ирина Алексеевна, гениальная! - Лазарев, на радостях схватив все чемоданы, пошёл по коридору.- Покатались мы, однако - полушёпотом проговорила Ира.