1 часть (1/1)

Когда Джон спросил, не хочет ли она встретиться с человеком, который когда-то был их Номером, она отказалась. Даже не думая. Дело не в том, что ей были неинтересны другие оперативники, которых Машина предлагала в напарники. Если бы они помогли стереть Самаритянина в пыль, то отлично. Фантастически. Потрясающе. Ей просто не хотелось ни с кем видеться. С Джоном и Фаско она могла встретиться позже.Она нашла ближайший спортзал, позаимствовала несколько бинтов и уставилась на самую тяжелую боксерскую грушу, которую смогла найти. Она висела в углу зала, подальше от любопытных глаз. Хоть капля уединения. Над грушей был динамик, и музыка, которая играла на весь зал, раздавалась куда громче в её уединенном уголке. Это было только на руку. Звуки тренажеров и голоса людей едва доносились до неё.На самом деле, следовало искать Финча, но ей нужно было немного времени, чтобы побыть наедине с собой. Она любила нырять с головой в опасность и стрелять в людей, и это действительно немного успокаивало, но с недавнего времени адреналин перестал ударять в голову. Она вернулась туда, откуда начала. Абсолютная опустошенность.Она наносила один удар за другим. Сочетала разные приемы, пытаясь сделать их идеальными. Левый джеб, правый кросс, левый хук, правый джеб, левый кросс, правый хук, левый апперкот. По кругу. Она должна была сосредоточиться. Отвлечься. Но правда была в том, что ничто не могло отвлечь её от мыслей о Рут.Рут, которая сначала бесила до беспамятства. Рут, которая постоянно флиртовала. Рут, которая заставила её заботиться. Рут, которая делала всё, чтобы защитить её, когда Самаритянин открыл охоту. Рут, которую она поцеловала на прощание, а потом пожертвовала собой на фондовой бирже. Рут, чей крик разрывал барабанные перепонки, пока она лежала на полу, ожидая финального выстрела Мартины. Рут, рядом с которой она чувствовала себя в безопасности, проходя через семь тысяч симуляций. Рут, которой удалось послать сообщение и дать ей надежду на спасение. Рут, которая обняла её и заставила поверить, что всё по-настоящему. Рут, которой она позволила коснуться своей щеки и взять себя за руку. Рут, которая флиртовала в самые неподходящие моменты. Рут, которая любила её. Рут, которая умерла.Рут была мертва. Она умерла, и Шоу не знала, как скорбеть. Обычно звук убавлялся сам по себе, и она выкидывала это из головы. Так она справлялась с её смертью. И это было ненормально. Рут действительно что-то значила. Она разрушила бетонные стены и задела что-то внутри. Шоу даже не понимала, насколько глубоко Рут засела в её сердце, пока не оказалась в плену Самаритянина. У неё было достаточно времени, чтобы подумать, пока Десима запускала одну симуляцию за другой. Она по-своему любила Рут. Любила и любит до сих пор. Она осталась одна, наедине с грустью, что скопилась где-то внизу живота, и сожалением.Да, за прошедшие пару дней она смогла выключить звук и сфокусироваться на миссии по спасению президента. На ярости к Самаритянину. И всё-таки бывали моменты, когда звук доходил до болезненного ранее незнакомого уровня.Она чувствовала это во время похорон, на которых присутствовали Джон и Фаско. Она хотела пойти, чтобы почтить память Рут, но так и не смогла смириться с тем, что ей придется смотреть на захороненное тело, над которым возвышается надгробный камень с номером, а не с именем. Когда всё кончится, и, если удастся выжить, первое, что она сделает,?— поставит нормальный надгробный камень.Она направилась в другое безопасное место и провела там час, ходя кругами по парку. И всё равно не чувствовала себя в безопасности. Вместо этого в голове прокручивалось всё, что произошло после её побега из Южной Африки. Она цеплялась за каждую деталь, надеясь, что это всего лишь очередная симуляция. Было бы слишком жестоко, будь всё по-настоящему. Она месяцами держалась, не давая Самаритянину сломить себя. Только благодаря Рут. Она раз за разом убивала себя, лишь бы обезопасить её. Мир был бы слишком жесток, если бы она наконец сбежала, чтобы узнать о смерти Рут через день после их встречи. Но мир действительно был очень жесток. И всё было по-настоящему.Во время миссий она убавляла звук, но, несмотря на все старания, он прибавлялся сам по себе. На заднем плане звучала музыка. Раньше она не обращала на неё внимание, но потом услышала припев, и он показался знакомым. Стало только больнее.Я пуленепробиваемая, мне нечего терять,Ну давай, попробуй,Снова рикошет, и ты снова прицеливаешься,Ну давай, попробуй.Ты сбил меня с ног,Но я не упаду, я титан;Ты сбил меня с ног,Но я не упаду, я титан.Она даже не знала, кто пел эту чертову песню, но точно слышала её раньше. Слова болезненно отдавались в ушах. Больно вдвойне. Ей нужно было стать титаном. Рут бы хотела, чтобы она взяла себя в руки и стерла с лица земли Самаритянина вместе с Гриром. Рут бы хотела, чтобы она превратилась в титан. Какая-то её часть постоянно задавалась вопросом, считала ли Рут себя пуленепробиваемой. Было так глупо злиться, потому что все они подвергали себя опасности каждый день. Тем не менее, она была зла на Рут. Она была зла, потому что Рут позволила убить себя. Она была зла, потому что уже никогда не сможет свернуться калачиком в постели около Рут, как это было в бесчисленных симуляциях. Она была зла, потому что для неё не было никакого будущего даже после победы над Самаритянином. Она была зла, потому что это не было очередной симуляцией, она не могла отмотать всё назад и пробовать вновь и вновь, пока не добьется нужного исхода.Вместо упорядоченных последовательных ударов, которые она раз за разом наносила боксерской груше, появился шквал неконтролируемых. Она пыталась выбить из себя всю боль. Она не была в той форме, в которой была до нескольких месяцев плена и моральных пыток. Пот градом катился по вискам, одежда промокла и прилипла к телу, но она даже не думала останавливаться. Песня всё ещё доносилась из динамика, и удары становились сильнее, когда начинался припев.В конце концов пришлось остановиться. Она облокотилась на грушу и прислонилась к ней лбом. Глубокие вдохи. Ей нужно было дышать полной грудью, чтобы легкие перестали гореть. Ей нужно было глубоко дышать, чтобы снова убавить громкость.Когда она приоткрыла рот, чтобы набрать воздуха, она почувствовала солоноватый вкус. Учитывая, сколько она колотила грушу, не было удивительным, что по её лицу тек пот. Она подняла руку, чтобы промокнуть лицо, но обнаружила, что пот тек не по вискам, а из глаз. Это была слеза. Слезы.Она не знала, что плачет, и не знала, когда начала. Она даже не помнила, когда плакала в последний раз. Для человека с расстройством личности слёзы не были частым явлением. В любой другой ситуации эта слабость показалась бы ей отвратительной и жалкой, но сейчас это было неожиданно приятно. Кончено, она злилась из-за того, что потеряла Рут, но ещё она злилась, потому что не могла скорбеть так, как того заслужила Рут. Как оказалось, пусть и по-своему, но она могла. Даже если это и было мимолетно.Лучшим способом почтить память Рут было взять себя в руки и найти Финча. Без него они не могли уничтожить Самаритянина раз и навсегда. Она надела худи и вытерла слезы рукавом. Звук убавился практически до минимума. Время пришло. Она должна была стать титаном.