1.1: Море волнуется - Тяжесть собственных ошибок (1/1)

Самодельное кладбище Солера пополнилось на одну могилу. У Орена не было ни меча, ни какого-нибудь посоха, который мог бы стать импровизированным надгробием для его могилы. Поэтому надгробием стал крест, наспех сколоченный из поломанных досок. Солеру показалось это правильным. Пусть одержимый и не был близко знаком с этим церковником, но, все-таки, он был одним из тех, кто не относился к нему с предубеждением. Он не видел в нём чудовища, как и отец с матерью, как и дедушка Ирвин, как и сёстры. И ему было... не всё равно. Пожалуй, Солер уже и сам не знал, что думать. Противоречия разрывали его. С одной стороны... Если бы он контролировал себя лучше, то всего этого не случилось бы. Вина лишь на нём. Не уследил и не сдержал, поддался. С другой... Кто, как не тварь, подтачивающая его волю и разум, виновна в том, что он сам в итоге уподобился чудовищу?А может он сам всегда им был? Может быть, все они были правы? Эти озлобленные люди, которым никто не верил. А может истина и вовсе где-то посередине? Солер не знал, да и неважно это было теперь для него. Теперь важно лишь найти способ "вылечиться" от одержимости. И если ради этого ему придётся перетрясти каждого в этом проклятом мире и пойти по головам – он сделает это. В своих намерениях Солер не сомневался. Пусть его будут звать безумцем, ему уже плевать. Почему его должно волновать мнение чужих людей, их жизни? Тех людей, к которым он прислушивался, больше нет. Терять, кроме собственной жизни и цели, больше нечего. Тишину разорвал хлопок. То была пощёчина, которую Солер самому же себе и отвесил."Эти мысли... Думая в подобном ключе, я не отличаюсь ничем от чудовища... Но... Пока я в своём уме, я не могу быть чудовищем... Так ведь?"И к своему стыду, одержимый на самом деле не видел в этом ничего плохого. В этих мыслях. Когда он упустил тот момент, с которого он начал размышлять о ценности человеческой жизни так... безразлично? Почему он принял факт того, что ради достижения цели ему, возможно, придётся убивать, как само собой разумеющееся? Взгляд упал на собственную руку, искажённую плотью тьмы. "Но... как бы то ни было... как бы я ни отрицал всё это, я стал чудовищем. Частично, но стал. И это оставило свой след".Все эти мысли медленно, но верно загоняли Солера в бездну самокопаний и сомнений. Здраво рассудив, что это ему сейчас точно никак не поможет, он откинул их в самый дальний угол своего разума. Остались ещё незавершённые вещи. Одержимый молча покинул кладбище. Нужно было вернуться в церковь. Не исполнить предсмертную волю того, кто незаслуженно пострадал по его вине, Солер считал в высшей степени свинством. ***Переступить порог церкви во второй раз Солеру было сложнее. И дело вовсе не в каких-то физических преградах, а, скорее, в моральных. Пусть Винтерхарт быстро отошёл от произошедшего в подвале церкви, но в его душе всё равно было лёгкое, но не менее неприятное, чувство опустошённости. Всё-таки, убивать в безумном бреду, после которого ты ничего не помнишь – дело одно (даже если убивал в этот момент не совсем ты), а убивать, будучи в своём уме – совсем другое. Да, Солер понимал, что это было актом милосердия по отношению к священнику, который мучился чёрт знает сколько времени, но всё-таки... было неприятно. ― Странно, что у меня вообще после всего этого не началась истерика... ― пробормотал одержимый, сев на единственную уцелевшую в церкви лавку. Рассматривая свою изменившуюся руку, он хмыкнул, ― Тело всё запомнит, да?Пожалуй, Солер даже был счастлив, что он не видел резню собственными глазами и не запомнил ничего о ней. Лично видеть, как чудовище, твоими собственными руками убивает дорогих тебе людей... Нет, он бы этого точно не выдержал. За это юноша был чудовищу благодарен. За то, что не заставил его смотреть на этот ужас. Он не знал, чем порождение руководствовалось в тот момент, но был искренне ему благодарен. Сквозь запылившееся окошко пробился первый солнечный луч, ударивший юному одержимому в глаза, отчего тот зажмурился и едва скривился. Солер поднялся с лавки и подошёл к неприметной деревянной дверце позади алтаря. Открыв её и переступив порог, он оказался в скромно обставленной комнате Орена. Кровать, прикроватная тумбочка, небольшой шкаф для книг и одежды и письменный стол у окна – вот и вся обстановка. Задержав взгляд на столе, Винтерхарт увидел книгу, которая на нём лежала. Он подошёл ближе, и взял её в руки. Несомненно, это была та самая книга, о которой говорил Орен. Вот только... Больно уж она походила на какой-то таинственный гримуар, нежели на обычную книгу. Толстая книга в переплёте из белого материала, на ощупь похожего на кожу. Он по краям оббит витиеватыми узорами из золотистого металла. А в центре обложки из этого же золотистого металла выгравировано название книги. Сердце Солера пропустило удар.― Либер Экзордиум, ― эти два слова будто всколыхнули воздух, заставив его задрожать. Юный одержимый, повинуясь странному порыву, схватил со стола небольшой золотистый ключик.Спустя несколько оборотов ключа в замочной скважине, маленький замок, держащий книгу "запертой", упал на деревянный пол. Но Солер, не обратив на это внимания, распахнул фолиант и начал жадно вчитываться в текст, написанный, судя по всему, на том же самом языке, что и её наименование. Этот язык был одержимому странно знакомым. Казалось, значение слов вот-вот откроется ему, нужно лишь копнуть чуть дальше в глубины своей памяти. Юноша поддался этому странному наитию. Но...Вскрикнув, Солер уронил книгу на пол и схватился обеими руками за голову. Вспышка боли, пронзившая мозг юного одержимого, оказалось неожиданной и довольно неприятной. Впрочем, она совсем скоро исчезла, позволив Винтерхарту облегчённо вздохнуть. Всё-таки, головная боль, на пару с шепотками на грани сознания, была постоянным его спутником последние десять лет. После того, как и то, и другое исчезло, Солер, мягко говоря, опасался их возвращения. Хотя, в глубине души, и понимал, что рано или поздно они вернутся. Оно вернётся рано или поздно. А до тех пор...Тряхнув головой, одержимый поднял с пола странную книгу и, "заперев" её обратно, покинул комнату. Уже около выхода из церкви, он заметил кое-что. Около одной из стен лежал труп Голденхейвенского солдата. Однако его доспехи отличались от доспехов всех встреченных до этого солдат: они были не только более богато украшены. В них также чувствовались крохи магии.― Хм? Неужели зачарованный? Дорогая игрушка. Но толку от неё теперь мало, ― хмыкнул Солер, проведя рукой по следам от когтей на нагруднике, ― Похоже, когти повредили контур печати зачарования. Мысль о том, чтобы забрать доспех и продать его, одержимый отбросил. За Капитанский доспех Легионеров – на это ясно указывало наличие чар и опознавательный знак в виде символа IV, заключённого в солнце, показывающий к какой роте и какое место в ней занимает его владелец – пусть и повреждённый, можно было бы получить солидный куш, несомненно. Однако, куш-кушем, но и проблем получишь не меньше: попробуй дознавателям потом объясни, что ты снял доспех с давно сгнившего трупа, а не каким-то чудом, ради него, убил владельца сам. Конечно, Солер был уверен, что этого можно избежать просто продав его правильному человеку, который не побежит сразу же строчить донос, но такого человека ещё найти нужно. Да и, честно говоря, возиться с этим одержимый решительно не хотел. Не сколько из-за того, что с этим могут проблем с законом, сколько из-за того, что ему было просто лень тащить на себе эти железки до ближайшего города. В конце концов, он не владел чарами пространственной или, хотя бы, бытовой магии, которые могли бы облегчить ему всё дело. Только Лёд и Свет. Хотя, насчёт последнего Солер был сильно не уверен. Ведь магия света – лучшая в плане уничтожения порождений тьмы. И одна из тех магий, что может причинить им самую настоящую боль. "Теперь я её смогу использовать только для самоубийства. Мучительного самоубийства".В этом одержимый был уверен. Теперь, когда его тело частично состоит из тёмной плоти, использование этой магии сможет потянуть на изощрённый способ суицида. Солер не знал, насколько сильно изменилось его тело, но, наверняка, помимо внешних изменений есть и внутренние. А проверять правдивость своих предположений он не хотел. И уж точно не хотел сгореть заживо. Что-то Солеру подсказывает, что это может быть даже ещё больнее, чем обжечься обычным или магическим огнём. Много больнее этого. ― Да и чёрт с ним, с этим светом. Невелика потеря. Всё равно он мне никогда толком не давался, ― вздохнул юный одержимый, сев на каменные ступени церковного крыльца. Положив гримуар рядом с собой, он посмотрел на свиток, который забрал из рук мёртвого капитана. Наверняка в нём что-то важное, раз даже после смерти легионер продолжил крепко сжимать его в своей руке. Развернув его, Солер начал читать вслух."Капитан Террис!Совсем недавно нам стало известно об уничтожении Лонрута аномально огромной ордой порождений тьмы, что является не первым зарегистрированным случаем повышенной активности порождений в последний год. Однако, исходя из полученной информации, в уничтожении Лонрута также был замешан юноша пятнадцати лет отроду по имени Солер Винтерхарт, что являлся Одержимым. Судя по словам единственной выжившей в этой резне девочки, которая по совместительству является младшей сестрой юного Солера, факт его одержимости скрывали ото всех живущих в Лонруте людей. Ваша задача заключается в следующем: вам необходимо захватить Солера Винтерхарта. Живьём, если он будет в своём уме. Мне самой трудно в это верится, но, по словам юной Сары, Солер успешно сопротивлялся порождению, захватившему контроль, что и стало причиной её собственного выживания. В противном случае: устранить. В нынешней ситуации мы не можем позволить себе рисковать, оставляя неконтролируемого Одержимого на произвол судьбы.Задание выдаётся в тайне от Церкви Близнецов, вы вольны использовать любые доступные средства для его выполнения.Капитану Четвёртой Роты Золотого Легиона Голденхейвена Лариону ТеррисуОт Заместительницы Губернатора Голденхейвена Арии Стрейдис402-ой год Эры Близнецов, 20-ый день месяца Крыла Дракона(1)"Порыв ветра вырвал лист бумаги из ослабшей хватки Солера и понёс его вдаль. Одержимый вздохнул. Не устало и не разочарованно, а, впервые с момента пробуждения, с облегчением. Небольшой огонёк радости зажегся в его душе. Он действительно был рад тому, что его младшая сестра смогла выжить. Даже не смотря на то, что они никогда особо и не ладили. Конечно, в голове пытались всплывать мысли из разряда "А что, если она меня ненавидит?", но Солер убивал их на корню, ведь пусть он и не ладил с ней, но знал её хорошо. Она точно не стала бы заступаться за того, на кого зла. А ещё это письмо проливало немного света на то, что произошло после того момента, на котором обрывается его память. И то, что стало известно, также не могло не радовать. Он сопротивлялся чудовищу. Скорее всего, недолго, но сам факт этого будоражил сознание юноши. ― Но если бы я не поддался в тот момент страху, то всего этого и не было бы, ― одержимый сжал ладонь в кулак, ― Поэтому я должен избавиться от одержимости. Чтобы не бояться превращения в неконтролируемое чудовище каждый раз, как я потеряю самообладание. И ради этого я сделаю всё. Да, придётся до тех пор обречь себя на одиночество. Да, возможно, придётся пойти по головам и потерять человечность. Но ради того, чтобы сберечь последнего родного человека, я готов пойти на это. Я уверен, Сара поймёт меня.Потерять человечность и потерять самого себя – разные вещи. Так для себя, наконец, уяснил Солер и теперь его недавние мысли о собственной вине казались ему пустыми и глупыми. Сделанного не вернёшь и если всё произошло именно так – такова Судьба. Сожалеть о произошедшем – глупо. И одержимый будет безмолвно нести на себе тяжёлый крест своей оплошности.***Снова переступив порог своего дома, Солер невольно подумал, что теперь покидать он его будет если не навсегда, то на очень долгий срок. А за это время его успеют облюбовать не только порождения тьмы, но и всякие разбойники. Хотя, его это не сильно заботило. Честно говоря, вряд ли он вообще когда-то вернётся сюда. Но перед тем, как уходить, Солеру нужно было хоть немного привести себя в порядок и сделать ещё кое-что, о чём он вспомнил только сейчас. Поднявшись в свою комнату, юноша положил на стол пресловутый гримуар Орена, упал на пол и, просунув руку под кровать, начал искать нужное. Нащупав повреждённую половицу, он убрал её и достал из-под неё средних размеров деревянную шкатулку. Эту шкатулку ему отдал дедушка, когда Солеру было десять лет, после того, как родители ушли и больше не вернулись. Отдал с наказом открыть её, когда придёт время. Когда настанет это "когда придёт время" вредный дед не объяснил, и Солер первые дни боролся с огромным желанием открыть её сразу, но потом он её спрятал под кровать и как-то, в скором времени, про неё вовсе забыл. ― Думаю, твоё время пришло, ― хмыкнул юноша и сдул со шкатулки накопившуюся пыль, ― Вспомнить бы ещё, куда я положил ключ от тебя. Обыскав комнату несколько раз, Солер, не найдя ключ, уже собирался искать его во всём остальном доме, как тот обнаружился на письменном столе, куда одержимый несколько минут назад положил гримуар. ― Н-да. Не помню, чтобы я его сюда клал, ― озадаченно хмыкнул юноша, ― Ну и чёрт с ним. Со щелчком шкатулка отворилась, и внутри обнаружились две вещи. Первой было письмо, которое Солер, развернув, начал читать."Солер, внук мой, если ты читаешь это письмо, то, значит, либо ты, всё-таки, решился отправиться в самостоятельное "плавание", либо же... Либо же произошло нечто непоправимое. Вероятно, меня, к моменту прочтения тобой этого письма, уже нет на этом свете, ибо на момент написания я уже осведомлён о том, что болен какой-то ужасно-страшной болячкой, названия которой я даже не запомнил. Как-либо сопротивляться ей я не вижу никакого смысла. Я прожил достойную и, что редкость для нашего мира, долгую жизнь. Я воспитал прекрасную дочь, и воспитал не менее прекрасных внуков. Больше ничего в этом мире меня не держит, да и при всём желании – Смерть не обманешь.Ты не подумай, оболтус, это вовсе не предсмертная записка или завещание. Это письмо призвано раскрыть тебе тайну, которую твои родители побоялись раскрыть тебе по абсолютно идиотским причинам. Да и я, чего греха таить, тоже побоялся. Всё-таки, уж лучше кусок бумаги терпит твои нудные причитания, чем ты снова выскажешь мне всё в лицо. Уж кому, как не мне знать, насколько ты невыносим, когда недоволен. На самом деле, я не думаю, что для тебя это такая уж тайна. Ты – парень неглупый хоть иногда и довольно умело заставляешь всех думать о тебе строго противоположные вещи, наверняка давно сложил для себя два и два. Да, я говорю о том, что ты не имеешь кровного родства ни со своим отцом, ни со своей матерью, ни со своими сёстрами, ни со мной. Мы так и не смогли узнать, кто твои настоящие родители сомневаюсь, что они вообще существуют, ведь Юрген нашёл корзину с тобой на Горе Затмения, куда долгое время нога людей не ступала. Как она там оказалась – для меня, до сих пор, та ещё загадка. Боги постарались, не иначе. Быть может, ты и впрямь божественное дитя, а может твои настоящие родители были теми ещё затейниками которые тебя, однако, вряд ли затеивали. Может, ты даже сможешь их когда-нибудь повстречать я бы на твоём месте при встрече им в лицо плюнул. В общем-то, всё, что я хотел сказать – я сказал. Могу тебе, разве что, пожелать удачи в твоём пути, каким бы он ни был. Я буду следить за тобой с того света, не дайте Близнецы ты сделаешь что-то, что меня опозорит: я тебя с того света сживу, когда ты помрёшь.P. S. В шкатулку положил эту маску, которая лежала в той же корзине, в которой нашли тебя. Кажется, кто-то говорил (вроде бы, это был Юрген), что это какой-то талисман, но как по мне – обычная безделушка. Но мало ли – вдруг тебе пригодится".Перечитав письмо несколько раз, юноша лишь тихо рассмеялся. Дед Ирвин такой... дед Ирвин. Язык острее некоторых клинков даже перед вратами смерти. Но он был прав: то, что он – неродной сын Юргена и Лелиана, Солер подозревал уже довольно давно. Просто из-за того, что был не похож на мать-вистерийку с её мягкими чертами лица и каштановыми волосами. На седоволосого северянина-отца с его, в чём-то, аристократичным лицом, юноша не был похож и подавно. Теперь эти подозрения лишь подтвердились, удивляться было нечему. Но вот слова насчёт его настоящих родителей действительно вызывали вопросы. Хотя... Сейчас это точно не та проблема, на которую нужно тратить своё время. Если Солер и надумает искать настоящих родителей, то уж, действительно, только ради того, чтобы плюнуть им в лицо. И дураку понятно, что если родители избавляются от ребёнка – этот ребёнок нежелательный. За всеми этими мыслями, юноша сам не заметил, как уснул, сидя прямо на полу, облокотившись на собственную кровать. И ведь дня не прошло с момента его пробуждения в той пещере. Но это и не удивительно, учитывая, сколько парень потрясений испытал за последние несколько часов. Это сильно выматывает.