Глава 11. Мы можем стать другими. (1/1)

— Айви чертова предательница… Это она подослала парня с фотиком, это она соорудила стену между нами… - девушка повернула голову и посмотрела в глаза чучелу, сидящему на стуле возле кровати. Он был сделан из скрученного одеяла и подушки. Харли приняла сидячее положение. Голые ноги коснулись холодной плитки и по позвоночнику пробежали мурашки. — Нет, Джей… Да, я виновата, но я… Рот так и остался приоткрыт. Минута молчания и Квинн упала на колени, обнимая чучело за ногу. Из глаз брызнули горячие слезы. Брюки, аромат которых она вдыхала, становились мокрыми. — Прости меня… Прости меня… - шептала она. — Я не хотела тебя предавать… Шмыгнула носом и обвила торс чучела руками, сжимая в кулак ткань белой рубашки. Девушка успокоилась. Ноздри затрепетали, она втянула всей грудью до боли знакомый запах и, выдохнув, прошептала: — Она все ещё пахнет тобой…ЗАПИСЬ СЕАНСА С ХАРЛИ КВИНН, 22 АПРЕЛЯ 2020 ГОДА, 11 ДИСК. — У вас снова плохое настроение, что не так на этот раз? — История подходит к концу. Чтобы рассказать я должна вспомнить, думаете мне этого хочется? Чем больше я об этом думаю, тем больше становится плохо. Душа болит, сердце сжимается. Я ощущаю себя в предсмертной агонии. Больно, но скоро конец, а с тем и моя гибель. — Насколько сильно вы любите Джокера, что не можете без него? И объясните, умираете это в смысле духовно или вы хотите совершить самоубийство? — Наверное, я бы предпочла, чтобы меня убили, так что, если вдруг сюда ворвутся головорезы я сопротивляться не буду, это можно засчитать как самоубийство? Знаете, док, я много думала, - и добавила - Аркхэм единственное место, в котором я думаю. И я поняла, что за этими стенами у меня ничего не осталось. Какой смысл мне выходить в мир, из которого убрали все краски? Где все напоминает о нем. Здесь лучше. Тут тихо, спокойно. Я дорасскажу историю и все. Больше ничего не скажу. Это мой последний выход, док, и я уйду со сцены. – прохрипела Квинн. Она сидела боком, снова смотрела на небо, но на этот раз оно было покрыто серыми тучами. Бледная кожа стала белее, под глазами образовались мешки, а сухие губы искусаны в кровь. В глазах была полнейшая отрешенность и пустота. Теперь её состояние не казалось просто депрессивным периодом. Это было внутреннее выгорание, она истерзала свое сердце в клочья и теперь кроме боли ничего не чувствовала. Мелькнул порез на её запястье. — Это, наверное, странно, но я опечален этой новостью. Вы были яркой, а теперь потухли, как спичка. — Нет того, кто бы меня зажигал, док. А спичка без огня, простая палка. Вы хотите историю, а я хочу освободиться от груза. Я устала от припадков, мои глаза высохли, слез больше не осталось. Легкие болят от того сколько резких вдохов и выдохов я сделала во время истерик. – она, прикладывая, усилия шептала как можно громче. Последние несколько дней были самими ужасными. Она разрешила себе вспомнить и упала в бездну мук. Ночью она выла словно раненый зверь, а по утрам все меньше выходила из палаты. Доктор усмехнулся. — Иронично, вы столько смеялись за свою жизнь и теперь столько же плачете. Квинн ничего не ответила, лишь шумно выдохнула, прокручивая на пальце серебряное колечко, когда-то бывшее чекой от гранаты. — Говорите, Квинн. Говорите все что хотите и как хотите. Роуз неожиданно для себя сочувствовал ей. Он совсем позабыл, что она убила много невинных жертв, он перестал видеть в ней чудовища, он видел в ней человека. Роуз не думал скольких человек она убила и могла бы убить в будущем, его мысли занимали возможные варианты лечения, методы как новые, так и старые. — Он избил меня и вышвырнул… Я помню, что задыхалась, лежа лицом в землю. Было адски больно. Джей сломал мне несколько ребер. Я бы умерла, но на помощь пришла Айви. Она вылечила меня, мы сильно поругались, и я уехала… — Куда? — Домой. Потом поехала туда где был он, в заброшенные ангары в порту.***** — Вы – благодетели – с отвращением выплюнул Джокер. — Не люблю благодетелей. Он стоял с небольшим ножом в рука перед женщинами и мужчинами, сидящими связанными на холодном полу. Дрожали. Рыдали. Один парнишка громко завывал, истерика становилась больше и Джокера это начинало сильно раздражать. Подкинул нож, металлическое лезвие блеснуло в свете тусклых ламп, упал обратно ему в руку. Ещё раз подкинул и ещё раз поймал. Подошел ближе. Люди затряслись от страха. Сел на корточки перед ними и сказал: — Вы все любите деньги. Я понимаю и могу представить насколько вам трудно с ними расставаться. И я решил помочь. Вы сможете помочь больным детишкам и в тоже время не потерять ни цента, представляете? – улыбнулся Джокер и ножом обвел всех присутствующих. — Всего то пожертвовать орган. Всего то. У вас же много денег, а деньги всему голова, так что они вам заменят недостающий орган, можете не переживать. – Джокер ушел в тень и вернулся слегка подпрыгивая от нетерпения и возбуждения. Впереди катил тележку с разложенными инструментами для оперирования. — Ну что вы? Веселее, веселее ребятки! Мы же доброе дело делаем в конце концов! Все, кто там был не желали веселиться. Они молились, не зная молитв и обливались холодным потом, испытывая огромнейший страх. У кого-то были дети, жены, мужья, а кого-то дома ждала собака или кошка и они вспоминали их, тех, с кем говорили еще с утра и обещали вернуться как можно раньше, жаловались что эта благотворительность в помощь больным детям полная туфта, что деньги не пойдут в фонд, а станут вложением в биржу. Некоторые думали, что так всевышний их наказывал за их грехи, включая этот обман. Они правы. Их наказывали, но не всевышний, а клоун-принц преступного Готэма. — И так кто же будет первым? Есть желающие? – все молчали. — Что ж… Десять негритят отправились обедать. Один поперхнулся, их осталось девять. - острие ножа переместилось с чернокожего мужчины, на женщину средних лет. —Девять негритят, поев, клевали носом. Один не смог проснуться, их осталось восемь. - скользнуло дальше к юной особе. — Восемь негритят в Девон ушли потом. Один не возвратился, остались всемером. - потом к седому старику, находившемся на грани инфаркта. Он весь взмок и тяжело дышал. — Семь негритят дрова рубили вместе. Зарубил один себя — и осталось шесть их. – пришла очередь мужчине за сорок, в дорогом белом костюме. Увидев перед глазами острие, сглотнул и замер. Глаза скосились, он неотрывно наблюдал за ножом. — Шесть негритят пошли на пасеку гулять. Одного ужалил шмель, их осталось пять. – дама в красном платье, с морщинистым лицом, отвернулась и зажмурилась. Она беззвучно рыдала, рот был слегка приоткрыт, губы растянуты. — Пять негритят судейство учинили. Засудили одного, осталось их четыре. – молодой парень, мужественно и стойко встретил холодное оружие. Живалки заиграли на его лице. — Четыре негритенка пошли купаться в море. Один попался на приманку, их осталось трое. – девушка со светлыми волосами. Она всхлипывала, опустив глаза. — Трое негритят в зверинце оказались. Одного схватил медведь, и вдвоем остались. – тот самый паренек, что громко плакал и все никак не мог успокоиться. — Двое негритят легли на солнцепеке. Один сгорел — и вот один, несчастный, одинокий. – лезвие указывало на пьянчугу, мотавшего опущенной головой из стороны в сторону. Он еле держался, чтобы не завалиться и уснуть. Джокер замер и ту добавил: — Последний негритенок поглядел устало. Он пошел повесился, и никого не стало! – воскликнул он и всадил нож в сердце мужчине. На белой рубашке растеклось красное пятно. Джокер вытащил окровавленный нож и отпустил бездыханное тело. Оно с грохотом грохнулось на пол. Парень закричал и отполз от трупа, прижимаясь спиной к рядом сидящей девчонке. — Ой, получается, что ход твой, истеричка. Как видишь – Джокер кивнул в сторону трупа. — его органы уже остыли. Парни, - обратился он к тени в углу ангара, из которой через секунду вышли два здоровяка в клоунских масках. — перетащите нашего юного донора на кушетку. Скоро начнется операция. – сказал Джокер и засмеялся, откинув голову назад. Парнишка рыпался, кричал, пока громилы привязывали его руки и ноги к кушетке. Джокер взял в руки холодный как лед скальпель, дал прикусить парню кожаный толстый ремень, сложенный в несколько раз. — Не волнуйся, это не больно. Комарик укусит и всё. – лезвие коснулось кожи на груди, чуть ниже солнечного сплетения. Парень замычал. — Подождите-ка, а что ты жертвуешь? Сердечко? – Джокер ткнул кончиком острия парню в правую грудь. — Печень? – ткнул под ребро. Паренек напрягся всем телом. — А может почки? – прошептал Джокер и медленно скользнул лезвием к боку, надавил. Из-под метала струйкой потекла алая кровь. Парень замычал и из его глаз брызнули слезы. Клоун поудобнее взялся за ручку и уже собирался воткнуть до самого конца, как вдруг заскрипел ржавый металл. Послышался шум дождя, ударила молния. Все повернулись на звук и увидели крохотный силуэт возле приоткрытых ворот. — Кто ты? – крикнул Джокер, щурясь. — Выйди на свет или проваливай к черту, не видишь тут занято?! Силуэт сделал несколько шагов вперед и замер, как только свет лампы осветил лицо и ударил в глаза ярким светом. Брови Джокера в удивлении поползли вверх. Рука с скальпелем опустилась. — Ты! – рявкнул он. — Пошла вон отсюда! Жалкая шавка! Квинн не среагировала на его грубость. Сделала несколько уверенных шагов в его сторону. Джокер опешил и пришел в ярость от такой дерзости. Девушка смотрела на него с вызовом, с силой и уверенностью. — Я не понял, ты нашла секрет бессмертия? Почему я все еще тебя вижу?! – закричал Джокер.

Капли дождя стекали по её лицу, волосам. Она прикрыла глаза и прошептала: — Потому что я люблю тебя… Джокер забегал глазами по ее лицу, думая, что же такое обидное ей ответить, как заставить плакать, убить её изнутри. Кровь кипела. Руки сжались в кулаки. — Знаешь, Джей, - Харли нашла в себе силы, открыла глаза, дернула головой, откидывая ненужные мысли. — Я влюбилась в тебя ещё в самом начале. При нашей первой встрече. Я прекрасно знала кто ты. И меня это, как бы смешно не звучало, не смутило. Я полюбила тебя такого какой ты есть, и я буду с тобой при любом раскладе. – Квинн взяла его лицо в свои крохотные ладони. Джокер не двинулся. — Просто теперь у нас есть шанс стать другими. – девушка достала из кармана баночку с таблетками. Джокер метнул на неё взгляд. — Только представь, Джей, ты и я далеко отсюда, в домике у моря. В гостиной камин, я готовлю на кухне, под ногами мельтешит собака неважно какой породы, какой ты захочешь… — Я сижу на диване с газетой, курю трубку. – на лице Джокера расползлась блаженная улыбка. Из глаз исчезла сталь, острота. Он смотрел на нее с нежностью. Харли широко улыбнулась. Щеки обожгли горячие слезы — Топот маленьких ножек, кучи маленьких ножек… - хихикнула. — Ты этого хочешь, да, Харлс? – прошептал Джокер, рука замерла возле её лица, в сантиметре от ее нежной кожи, сжал в кулак, потом все же разжал, разрешил себе большим пальцем вытереть соленые капли с её глаз. Она еле сдержалась чтобы не застонать, чтобы не упасть от сладости этого момента. Девушка слегка кивнула. — Получается, что ты не только шлюшка, но ещё и сказочница. Квинн распахнула глаза. Он смотрел на нее исподлобья, колючим, холодным взглядом. Гортанно зарычал. Джокер выбил банку из рук. Таблетки рассыпались по грязному полу. Харли продолжала держать пустую руку, не до конца осознавая происходящее. Она в который раз на скорости 250 км/ч падала с небес на землю. Больно…Очень больно… Раздался шлепок. На щеке красовалось багровое очертание руки от смачной пощёчины. Он наклонился к её уху и прошептал, опалив шею горячим дыханием: — Ты слишком много мечтаешь. То, чего ТЫ хочешь это жалкой жизни, ты хочешь быть домохозяйкой, безмозглой курицей у плиты, а я не хочу сдохнуть на диване в окружении бесполезных ублюдков. – каждое слово как яд, как удар, ломающий кости, как ножом по сердцу. На нем уже нет места новым шрамам. Джокер ударил рукой в живот. Квинн упала, согнувшись пополам от боли, но не физической… Он, хихикая, достал лом, замахнулся, но ударить не успел. Удар. Джокер отлетел в сторону, ударившись головой о холодный бетон. Сполз по стене, приняв сидячее положение.