Соприкасаются лёд и пламя. (1/1)

Жизнь циклична, и событиям в ней, увы, свойственно повторяться. Вот и сейчас, он снова бежит в неизвестность, только уже по скользкому тротуару, а не рыхлой земле, и вокруг нет той своры, что оглушала своим голодным воем, заставляя затуманенный разум визжать вместе с ними ?убей?. Спасти. Вот, что сейчас кричит в груди. Глаза застилает дождь, и приходится ориентироваться только на слух. Он слышит вдалеке знакомый ненавистный смех и то, чем он вызван. То, что сам когда-то любил?— нечеловеческие вопли боли и страха. Парень трясёт промокшей насквозь головой, вновь не знает, куда и зачем бежит, но так боится оступиться сейчас. Что-то знакомое пылает в груди, приказывая засомневаться, остановиться, забыть, но ещё одну ошибку он себе не позволит.***Ад на земле существует, и ты непременно попадёшь в него хотя бы раз, сколько бы часов не отводил молитвам, и никогда не сможешь понять, что такого чудовищного успел ты натворить за свою короткую жизнь, чтобы оказаться в нём. Сказал, сделал что-то не то или просто попал в ненужное место и время?— неважно, ведь рано или поздно тело начнёт жечь адское пламя, а голову разрывать один единственный вопрос.За что?Джисон перестаёт слышать шум дождя. Тупая боль гулом отзывается где-то на фоне, а перед глазами лишь смеющиеся кровавые глаза, окружённые тьмой.—?Знай бы я, что ты выжил,?— чужой голос приобретает нотки заботы, а горячие когтистые руки ложатся на побледневшие щёки. —?пришёл бы гораздо раньше.Будь Ким чуть моложе, не знающим, что такое ложь и корысть, то поверил бы коянги. Он чувствует, как ласково гладят его лицо, чтобы,?— нет, не успокоить,?— расположить к себе, заставит изнеможённый разум клюнуть, довериться. Только глаза голодного зверя выдают, опасно блестя в свете тусклой лампы. Джисон вертит головой, пытаясь скинуть чужие руки, но даже это даётся ему с трудом. Его грубо хватают за подбородок, смотрят с презрением и небрежно выпускают из объятий алой змеи, буквально швыряют ватное тело на землю, слыша сладкий приглушённый стон.—?Такой милый, беззащитный и жалкий. —?с ненавистью шипит коянги. —?Не знай я, как страшен твой отец в гневе, убил бы.И снова раздаётся нездоровый рокочущий смех. Джисон пошевелиться не может, дышит тяжело, лишь мутным непонимающим взглядом смотрит куда-то в сторону, когда его, как марионетку, приподнимают за горло над землёй. Слова застревают в горле давящим комом, а рвущийся сквозь них крик останавливают вонзившееся в мягкую плоть острые когти.—?Тебе страшно? —?продолжает смеяться коянги. —?Ну, что ты, рановато тебе ещё умирать. —?парень замолкает, а после со смешком выдыхает. —?Не дали нам с тобой поболтать нормально.В следующую секунду Джисон валиться на асфальт с громким стуком, а коянги резко отпрыгивает в сторону. Ким распахивает в шоке глаза, когда в миллиметре от него проскальзывают огромные когти, а в нос ударяет запах промокшей шерсти. Зверь рычит, бросается снова, но красное щупальце настигает его быстрее и, словно хлыст, с лёгкостью откидывает в сторону.—?Почему ты всегда всё портишь, Хангун? —?удручающие произносит коянги и неспешно подходит к лежащему Джисону. —?Просто позволь мальчику семью увидеть. Сложно что-ли?Оба коянги одновременно срываются с места, и проулок заполняют звуки борьбы. Красное лезвие точными молниеносными ударами режет тело Хангуна, но парень не останавливается, только рычит громче, а голубые глаза ненависть заполняет, заставляя когти вонзаться в чужую плоть сильнее. Пространство меж домами тонет в крови и злобой наполненных криках, а стены осыпаются от прилетающих в них тел. Парни на секунду останавливаются, дыхание переводят и снова друг на друга бросаются. С самого детства между ними лишь бесконечная вражда, потому что один хочет быть первым во всём, а второй никак не хочет ему уступать. Знает, что добром это ни для кого не кончится. Силы обоих всегда равны были, только у одного всегда стремительно убывали. Хангун переминается с лапы на лапу, а из пасти кровь со слюной фонтаном стекает, но отступать парень не намерен. Он насмерть биться готов, пока в красных глазах напротив победный блеск сияет.—?Никогда не понимал, как у такой ошибки природы, как ты, может быть столько выносливости. —?насмехается коянги и удары наносить прекращает. —?Я этим даже когда-то восхищался, пока не усвоил, в отличии от тебя, урок отца о том, что сопротивление?— вещь глупая и бессмысленная, если ты?— существо с рождения слабое. Случайная оплошность великого творца. —?парень скалится, а в глазах дикое пламя пляшет. Он знает, как сильно последние слова по Хангуну ударили, даже если он этого не покажет. Безумный азарт заполняет голову, и парень, забывая об истинной цели вылазки, поддаётся ему. —?Тебе позволили жить, и чем ты отплатил? Возомнил, что можешь пойти против собственной природы. Тупица. Что ж, давай проверим, так ли сильна твоя хвалёная воля.Красные глаза обращаются на лежащего Джисона с деланной жалостью, а кончик щупальца неглубоко царапает его щёку, и до Хангуна доходит осознание. Он подрывается вперёд, но заходится хрипом и, обратившись человеком, оседает на землю. Горло нещадно дерёт от не перестающей подступать крови и частого кашля. Зубы длиннее становятся, губы царапая.—?Ублюдок,?— выдавливает из себя Хангун. Всю злость в слова вкладывает, но голос предательски дрожит. В душе умоляет. —?не трогай его!—?Оставлю его тебе. Ты ведь так хочешь этот ещё тёплый пропахший кровью и страхом сладкий кусочек. —?издевательски шипит коянги, а острый кончик сильнее в дрожащую плоть вдавливает. —?Испей же то, чего так хочет зверь внутри тебя, а потом, усмирив его голод, захлебнись в ненависти к самому себе.Коянги победно смеётся, отвесив низкий поклон, цепляется щупальцем в край крыши и скрывается где-то в ночи.Мир вокруг снова погружается в шум дождя. Будто и не было той кровавой драмы, что развязалась в крохотном переулке небольшого городка, последствия которой ничто смыть не сможет. Не багровые разводы на асфальте?— чёрные в душе, что заставляют смириться с неизбежным, придавливая к холодной земле трясущиеся от страха тело. Безысходность гноем из этих ран вытекает, жжёт, отравляет. Хангун видит, как ногти постепенно чернеют, и зубы сильнее сжимает. Правда. Чёртова правда нещадно голубые глаза режет, а дурманящий запах лёгкие заполняет сильнее. Ещё чуть-чуть и сорвёт. Парень слышит, как Джисон имя его шепчет, о помощи просит, видит, как пальцы на раненной руке к нему тянуться, и, взвыв, вскакивает. Несётся прочь, криками больную голову заполняя.Никто они друг другу! Никто! Нельзя!Он бежит по улице, как что-то с ног сбивает. Хангун оседает на стену и за грудь держится. Болит. Ноет. Разум перекрикивает. Жар от ран затмевает. Парень тяжело дышит и, сильнее сжимая ткань футболки, воплем ночь рассекает. Страшно. До безумия страшно снова клыки в чужой крови искупать, дабы голод свой успокоить. Кого-то не чужого снова убить. Привязанность?— признак слабости. Хангун бьёт себя со всей силы по рёбрам, пытаясь вытравить её. Откуда ей взяться там, где у всех сердце находится, а у него временем в лёд обрамлённый алый кусок, после всего, что произошло? Неделя, жалкая эта неделя, перед глазами проносится, но нет в воспоминаниях ответа. Или Хангун просто ищет не так усердно, не там, а заглянуть дальше боится. И взгляда этого боится, что в самую душу смотрит бесстрашно, с сочувствием, пониманием и этим вечным желанием помочь. Будто перед Джисоном и не безжалостное чудовище вовсе, а тяжёлой жизнью измученный простой человек. Внутри что-то биться сильнее начинает, ледяную клетку разрушить хочет, да всё никак не может.И вопль новый раздаётся.***Один. Одни из последних крупиц надежды забирает с собой скрывающиеся за кирпичной стеной чёрный силуэт. Охрипший голос окончательно садится от бессмысленных попыток докричаться, и теперь Джисон лишь слегка пересохшие губы приоткрывает, как рыба, стараясь как можно больше поймать воздуха в ослабевающие с каждой секундой лёгкие. Он старается приподняться на здоровой руке, ползёт вперёд, не желая сдаваться просто так, но тело, выжатое болью и ужасом, не преодолев и жалкого метра, обессиленно валится на пропитанный дождём и кровью асфальт. Парень кричит,?— до боли в уголках губ рот открывает,?— кулаком по холодному камню ударяет и поднять его больше не может. Он один, и даже дождь не слышно за болезненным звоном в ушах.Почему? Почему он остался один? Почему, вместо тёплой и уютной кухни, на которой ворчит за опоздание бабуля, раскладывая продукты, он сейчас умирает в одном из тысячи узких переулков маленького города? Почему не остался с друзьями, с его дорогим ангелочком, который всегда приходил на помощь в самую трудную минуту, а сейчас наверняка готовится ко сну или сладко спит, ни о чём даже не догадываясь? Эти вопросы жужжащим роем мух вбиваются в неподвижную голову, выбивая остатки сил. Только вспыхнувшие злость и обиды сжигают их. Не на Сехуна. На Хангуна, который, дав слабую надежду, тут же вырвал её с корнем, оставляя раны не на теле. В душе, почему-то. Оставил, бросил, сбежал. Почему?!Кима пробивают судороги не то от надвигающегося неизбежного, не то от слабого истерического смеха. Они друг другу ничем не обязаны. Жизнью, тем более. Джисон это всегда знал, но почему всё внутри сильнее, чем изрезанное тело, болит понять не может. Не хочет. Не хочет признавать, что будь на месте брюнета наплевал бы на свою жизнь ради кого-то другого. Не хочет признать, что, чёрт подери, привязаться к монстру успел.Ещё одна неконтролируемая дрожь массивной волной проходится по телу, только теперь потоки слёз,?— не из глаз,?— из самого сердца выдавливает. Он и вправду жалкий. Может, так ему и надо. Может, слушай он чаще других о том, как цена жизнь, сильнее бы берёг, ведь, как оказалось, потерять её действительно очень легко. Достаточно свернуть не в то место и не в то время и всё. Конец.Глаза против воли слипаются, а мышцы чертовски медленно немеют, придавленные градом тяжёлых капель. Холодно. Страшно. Обидно вот так умирать, мир толком не узнав.Всё резко меркнет и становится чудовищно тихо.***Темно. Ноги ноют от долгой ходьбы, но парень продолжает бежать вперёд. В неизвестность. Нежная, хрупкая ладонь обжигает запястье и крепкой хваткой тянет вперёд. Глаза резко ослепляет яркая вспышка, затем ещё одна и ещё, а в ушах начинает звенеть от нарастающего горького плача и диких криков боли. Чужая рука исчезает, и парень падает на что-то твёрдое и шершавое. Он поднимает испуганный взгляд, вертит головой из стороны в сторону, но видит лишь шумами наполненный белый экран. Несколько неразборчивых голосов зовут его, и парень, сделав шаг к одному из них, вскрикивает, потому что невидимый пол под ним тут же рушится. Он успевает отскочить и слышит треск под собой. Страшно.—?Джисон! —?истошно вопят откуда-то одновременно трое, но Ким их не видит. —?Беги ко мне!Женский, мужской и детский голоса. Слёзы, рычание и мольба режут уши. Они кричат что-то ещё, перебивая друг друга, и парень хватается за голову. Не знает. Не понимает. И тоже кричит, когда всё стихает, и его тело стремительно летит куда-то вниз.Щёлк.—?Ты забыл, кто тебя создал, ничтожество?!Щёлк.—?Я рядом, сынок. Я всегда рядом…Щёлк.—?Ты же обещал мне! Как ты мог?! Не прощу… Не прощу!Щёлк… Щёлк… Щёлк…Щёлк.***Солнечные лучи лижут и без того горячее, липкое от пота и страха тело. Джисон жмурит глаза и громко надрывно кашляет, чем заставляет рядом спящего Сехуна проснуться. Только рука друга осторожно касается плеча, Ким тут же бросается к нему в объятия, мокрым носом в шею утыкается и руки сильнее за спиной Ю сжимает. Тот ничего не говорит, рукой дрожащие плечи поглаживает и дышит часто-часто, тоже на плач сорваться готовый.—?Тише, тише. —?ласково говорит Сехун, большими пальцами капельки слёз с щёк Кима собирая. —?Ты дома, всё хорошо. Я рядом. Тише, каштанчик.—?Сехун… —?тянет в ответ Джисон. Пальцы в длинных каштановых волосах путает, знакомый родной запах сильнее вдыхает, чтобы как можно скорее дрожь унять. Это Сехун. Его дорогой Ю Сехун, а не плод нового кошмара, что пришёл в очередной раз поиздеваться над бедным парнем. Нет. Настоящий. —?Не уходи. Только не уходи… Пожалуйста… Мне так страшно.И друг не уходит. В лоб и висок невесомо целует, щекой о спутанные волосы трётся и шепчет что-то несвязное, нелепое, как сам думает, но такое успокаивающее и нужное сейчас Джисону. Тряска постепенно проходит, а дыхание только редкими всхлипами нарушается. Заметив это, Ю и сам расслабляется, спрашивает, нужно ли принести воды и что-то ещё, но Ким его почти не слышит, сильнее в друга вжимается и быстро-быстро головой отрицательно мотает. Ещё одного единения со своими кошмарами сейчас он точно не выдержит.Но воспоминания?— штука сильная и неконтролируемая. Они слишком свежи и, словно шипастые лианы, обвивают полностью, душат, вызывая новый поток слёз. Больно. Невыносимо и, к сожалению, порой необходимо переживать их снова и снова, дабы извлечь тот урок, который они в себе несут.—?Как… —?заикаясь от долгого плача, спрашивает Джисон. Он чуть отстраняется от друга, чтобы тому в глаза посмотреть. Красивые карие, что на солнце ярко блестят и некую уверенность собой внушают. Защищали не раз, защищают и всегда будут. —?Как ты нашёл меня в том переулке?—?А, ну. —?Сехун взгляд отводит и мешкает почему-то. —?Не знаю. Предчувствие, наверное.Ким на это негромко смеётся и Ю вместе с ним. Только смех тот нервозными нотками полон, страхом и чем-то ещё, но Джисон на это не обращает внимание. Всё обошлось, его друг рядом, а какие последствия,?— шрамы,?— события того злосчастного вечера оставили пока не так важно.В горле всё-таки пересохло, и Сехун, несмотря на протестующего сквозь кашель Джисона, отправляется вниз за стаканом воды, обещая, как можно скорее вернуться, и то, что никто его ?каштанчика? и пальцем больше тронуть не посмеет. И Ким верит, оставаясь в залитой дневным светом тёплой комнате. Верит, но продолжает повторять слова друга про себя, словно некую мантру. Кто осмелиться напасть на него в собственном доме? Чушь. Это ведь не открытая улица в ночное время суток, где выследить слоняющегося в одиночестве человека не составит большого труда. Что-то дурное начинает неистово царапаться где-то в области грудной клетки, стоило Джисону вспомнить слова коянги.Он знает его.Перед их встречей, кто-то в голове снова кричал ему о том, что нужно убегать. Джисон боится признавать, что тогда, когда он ходил забирать свою футболку, из Чёрного леса за ним сквозь непроглядную чащу наблюдал тот же коянги. Выслеживал?— это факт. Ещё вернётся, напомнит о себе?— тоже факт.Он знает Хангуна.Колени у парня начинают мелко подрагивать от упоминания одного только имени голубоглазого коянги. Обида вновь накрывает с головой, правда, уже не так сильно, но как же Джисону сейчас хочется выплеснуть её прямо сейчас на Хангуна, высказать всё, что он о нём думает, и в ответ получить очередной ледяной осколок равнодушия. Парень невольно представляет это, на секунду отвлекаясь от всего другого, и буквально слышит, как собственное обожжённое холодом сердце по швам трещит. А в следующую секунду оно, как и всё внутри, взрывается.…не знай я, как страшен твой отец в гневе, убил бы…Он знает его отца. Откуда?!Мурашки покрывают побледневшую в миг кожу, а самого парня снова начинает сильно трясти. Где он? Что с ним? Почему не объявлялся столько лет? А мама? Джисон подрывается с места и так и застывает статуей около самой двери, не решаясь даже кончиками пальцев коснуться деревянной ручки. Нет, он больше не станет рисковать своей жизнью так безрассудно. Кто его знает, что у того коянги на уме и на что он способен. Вдруг, он обладает телепатией и просто забрался в незащищённый разум человека, дабы найти те слабые его точки, на которых можно неплохой спектакль сыграть.—?О, ты встал. —?удивляется неожиданно вошедший Сехун и тут же свободной рукой ловит Джисона, у которого ноги будто ватными стали. —?Эй-эй! С тобой всё хорошо?—?Да.—?Прекрати меня пугать, бестолочь. —?беззлобно журит друга Ю и помогает тому сесть обратно на кровать. —?Тебе бы прогуляться, развеяться, ноги размять. Думаю, они достаточно для небольшой прогулки зажили. —?Джисон опускает взгляд и замечает ровные чуть розоватые полоски на коже. Парень сильно жмурится и отводит глаза, скрывая подступающие слёзы. Хангун. Глупо было надеяться хотя бы на это. А Ю трактует этот жест совсем иначе и продолжает. —?Надо, Джисон, надо. Ты провалялся в кровати неделю. Ещё немного и у тебя бы точно что-то там атрофировалось.—?Сколько?! —?отвлекаясь от навязчивых горьких мыслей, восклицает Джисон, в неверии пялясь на ни капли не смутившегося друга. —?ДоДо жива вообще?!—?Ты бы о себе больше беспокоился. Возьми, попей пока. —?спокойно отвечает на возгласы Джисона Ю, протягивая стакан с чудом не выплескавшейся водой. —?Всё с ней в порядке. Как ты понимаешь, рассказать обо всём бабуле было нельзя, поэтому в срочном порядке мой гениальный мозг выдал то, что мы нашей дружной компанией отправились в родной город Хангуна и Чижика. Типа он недалеко, все дела и так далее, и тому подобное. —?парень остановился восстановить дыхание после долгого монолога, перехватывая стакан у Кима, делая глоток. —?Она поверила. Правда, очень неохотно и, потому, с неудобными вопросами и некоторыми проблемами. Например, почему ты так и не принёс ей продукты, почему так внезапно. Не спрашивай, как я выкрутился?— я сам не знаю. В общем, нам пришлось большую часть времени обитать на чердаке эту чёртову неделю, молясь, чтоб ты наконец очнулся, и бабуля ДоДо нас не спалила.—?Простите.Джисону действительно было стыдно перед бабулей, у которой наверняка за эту неделю прибавилось седины,?— опять,?— и перед другом за то, что тому пришлось врать и краснеть за него.—?Да ладно тебе. —?сочувственно потрепал друга по плечу Ю. —?Сходим сегодня в клуб, к примеру, оторвёмся, как следует, мысли все дурные и лишние за парой стопочек прогоним, и всё будет классно. Ты сходишь к бабушке, а я пока…—?Нет. —?резко оборвал Сехуна Джисон. Он не то, что из дома в ближайшие пару лет не выйдет?— из комнаты этой душной уж точно. —?Слишком опасно, Ю. Нет.—?Так, мистер. —?Сехун встаёт прямо перед другом и упирается руками тому в плечи, сжимая их. —?Ты испугался, я понимаю. Мы все тоже, между прочим. Но превратиться в плесень из-за этого, я тебе не позволю! —?хватка усиливается, и Джисон, почувствовав, что его собирается бессовестно оторвать от постели, хватается за неё, как тонущий за хлипкий бортик разрушенного штормом корабля. —?Тебе, как минимум, нужно на кухню спуститься и поесть! Хватит вести себя, как ребёнок, Джисон! Хочешь, чтобы я Хангуна позвал?!Услышав имя коянги, парень пыл ослабляет и в следующее мгновение проклинает судьбу, которой, видимо, слишком нравится над ним от всей души смеяться, потому что в дверном проёме появляется до боли знакомая фигура. Их взгляды встречаются,?— врезаются друг в друга,?— и у Джисона предательски ёкает сердце. Он первый глаза отводит, не в силах на Хангуна смотреть. Весь запал неожиданно иссякает, и это настораживает.—?О, ты как раз вовремя. Долго жить, кстати, будешь. —?замечает новоприбывшего парня Сехун, не обращая внимания на то, как атмосфера накаляться начинает. —?Помоги мне тут с этим упрямцем, пожалуйста.—?Сами разбирайтесь.Есть ли в мире что-то хуже и губительнее, чем полное безразличие? Такое простое оружие в умелых руках становится поистине смертоносным, способным уничтожить что угодно. Вот и сейчас, Джисон слышит, как первые осколки столь хрупкой надежды падают к его и без того израненным ногам. Он этот раздражающий звук беззвучными криками собственными заглушить безуспешно пытается.?Побеспокойся обо мне хоть немного, бессердечная сволочь! Ну, пожалуйста…?Только за фантомной болью не замечает, как два человека неподалёку от него странными взглядами перекликаются. Не знает, что не оружие перед ним вовсе, направленное добить искалеченного за эти жалкие дни бедного мальчика, а лишь слабая защита, что рядом с ним эту мучительную неделю сквозь не менее сильную боль неумело выстраивалась.Непонятно, правда, почему, для кого и зачем.***Что ж, разобрались. Как? Очень просто.Сехун?— отличный друг, лучший, и никто это оспорить никогда не сможет, но вот есть в нём такая черта, как самое настоящее баранье упрямство?— если что-то решил, значит, этому непременно суждено быть. После недолгого спора и просьб, Хангун сдаётся и, закинув сопротивляющегося и визжащего Джисона себе на плечо, спокойно относит того на кухню под довольные смешки Ю. Сехун не без усилий уговаривает Кима поесть и отправиться к бабке ДоДо, дабы отметиться, что он жив и здоров,?— почти, но ей знать необязательно,?— и попросить посидеть с Чисыкином один вечер.Несмотря на всю злость от того, что вырвали из зоны комфорта,?— временного ?бункера?,?— Джисон всё равно не сдерживает лёгкой улыбки, когда осторожно ступает на нагретую палящим уже который день солнцем пыльную дорожку. Жарко невыносимо, потому что из-за царапин пришлось надеть длинные джинсы, а из чистой верхней осталась только чёрная футболка с далеко не короткими рукавами, но это даже как-то сильно не омрачает, а страх, который ещё утром подводил парня к истерике теперь лишь слегка покалывает в пятках. Сейчас светло, он не один, да и если кто-то вновь попытается на него напасть, то благодаря неутихающему внутри адреналину Джисон врежет в ответ так, что мало не покажется. А Сехун добавит пару ударов ничуть не слабее. Удивительно, но представив всю ситуацию от начала до конца, Джисон даже смеётся себе под нос, чем обращает на себя внимания друга.—?Вот! Уже даже смеёшься. —?выставляет вверх указательный палец Ю и ближе к Киму подходит, одаряя того лучезарной улыбкой, чем немного смущает. —?Ничто так не помогает, как свежий воздух. А ты сопротивлялся, дурачок.—?Что б ты знал, я до сих не в восторге от этой идеи. —?тушуясь, деланно строго замечает Джисон. Врёт, конечно, но настороженность не теряет.—?Это ты просто ещё не выпил. —?смеётся Сехун и обнимает друга за плечи. —?Спорим, что вечером мне придётся тащить тебя домой пьяного и кричащего о том, как жизнь прекрасна? —?Джисон в ответ головой мотает, бубня что-то про то, что вообще не собирается пить, и тем самым вызывает новую волну заразительного смеха. —?Ври больше.—?Кстати, как ты собрался в клуб то пойти, умник? Мы с тобой всё ещё несовершеннолетние оболтусы, спешу напомнить.—?Хангуну девятнадцать. Да и у меня некие связи имеются.Джисон рефлекторно отворачивается к идущим впереди братьям, один из которых послушно идёт под руку со старшим и ведёт себя непривычно тихо. Тоскливый взгляд скользит по скрытой за плотной тканью толстовки Сехуна спине, и Ким этому чересчур удивляется. Во-первых, почему на Хангуне одежда его друга, а во-вторых, как можно в такую жарищу носить столь тёплые вещи. На самом деле хладнокровное животное.—?Я у тебя спросить всё хотел. —?отвлекает Джисона от очередного разглядывания Сехун. Очень вовремя. —?Ты кого постоянно во сне звал?—?Чего?—?Ну, ты перед кем-то извинялся всё время, плакал даже пару раз, а потом как давай какую-то неразборчивую хрень лепетать. Быстро-быстро. Честно, я думал, что ты демона натравить на чьи-то грешные души решил. Наверное, только с раза десятого я разобрал, что это чьё-то имя.Внутри у Джисона всё похолодело. Неужели он звал того мальчика из сна? Но это попросту невозможно, ведь он его даже не знает. А может отца или маму звал? Но и их имён он не помнит.—?Хан Чисок,?— с трудом выговорил Сехун. —?что-то вроде того.—?А больше ничего не говорил?—?Нет, больше ничего. Эй, ты чего такой бледный? Тебе нехорошо?Парень и сам не знает. Это имя ничего не давало, только необъяснимое жжение внутри вызвало и в голову намертво въелось. Если только давным-давно в ней не хранилось.—?Я в порядке, не бери в голову. —?отмахивается Джисон, шаг прибавляя. От ненужных догадок сбегает. —?Понятия не имею, кто это мог бы быть.Сехун на это лишь плечами пожимает и тему спешно сменяет. Они болтают всю оставшуюся до квартиры ДоДо дорогу, и Джисон постепенно расслабляется окончательно. Ему и вправду требуется от всего этого отдых. Ну, может хоть в этот, ничем непримечательный летний денёк ему наконец позволят. Ну, пожалуйста.***Удивительно то, как быстро согласилась ДоДо их отпустить и посидеть с Чисыкином, лишь взяв обещание долго не блудить и прийти в адекватном состоянии. Джисон, стоящий сейчас перед шкафом и сосредоточивший все шестерёнки в мозгу, если они вообще имеются, на подбор красивого образа, готов вечно благодарить судьбу за то, что подарила ему такую понимающую бабушку. С одеждой никак не шло, поэтому парень решил остановиться на тёмно-синих джинсах в обтяжку и большой на пару размеров чёрной кофте.—?Ты за хлебом собрался пойти или всё-таки в клуб с друзьями куролесить? —?недовольно высказывается по поводу внешнего вида друга сидящий на прикроватной тумбочке Сехун. —?Джинсы зачёт, но я б надел что-то посветлее, а вот верх?— полный провал. В таком наряде на тебя ни девушки, ни парни не клюнут.—?Слушай, сваха недоделанная. —?язвит в ответ Джисон. Он и не хочет, чтобы на него кто-то ?клевал?. Он не какой-то прикорм для рыб, вообще-то! —?Без тебя разберусь!—?Так, раздевайся, радость моя. —?Ю ближе подходит, а Ким руки на груди скрещивает и с опаской на него смотрит. —?Будем из тебя конфетку в шикарной обёртке делать. В такой, которую как можно быстрее сорвать будет хотеться. Каждому!—?Извращенец! —?кричит Джисон и спиной в шкаф впечатывается не без помощи чьих-то сильных рук. —?Ты сам, как колхозник в этих шортах и майке выглядишь, так что не возникай тут! И вообще, я старше, имей уважение!—?Я сейчас тебя поимею, если продолжишь упрямиться. —?угрожающе тихо говорит Сехун, а у Кима сердце скачок сделало к пяткам и обратно и глаза, кажется, вовсе выпасть из глазниц готовы. —?Сам снимешь этот мешок или мне тебе помочь?—?Да снимаю я, снимаю! —?отталкивает друга Джисон и одним движением стягивает с себя кофту, бросая вещь на пол и руками зачем-то прикрываясь. Ой, что-то недоброе будет, когда они выпьют. Ой, какое недоброе. —?Доволен, придурок?—?Может так и пойдёшь?—?Я тебя сейчас ударю.—?Ладно-ладно, горячий парень. —?выставляет в защитном жесте руки Сехун и смеётся. Мастер разряжать обстановку и эмоциональное состояние, ничего не скажешь. —?Посмотрим, что тут у нас.Спустя ещё полчаса копошения в шкафу и пререканий, они наконец получают для Сехуна,?— точно не для Джисона,?— долгожданный превосходный результат. Киму откровенно неловко в таком, но не признать, что теперь он выглядит по-настоящему красиво и притягательно, не может, поэтому не сдерживается и улыбается своему отражению в зеркале: всё те же обтягивающие джинсы и аккуратно заправленная полупрозрачная белая рубашка, первые верхние пуговицы которой расстёгнуты, открывая вид на острые ключицы. Как на свидание собрался, честное слово.—?Хангуну понравится, обещаю. —?издевательски шепчет на ухо Ю и сматывается до того, как до Джисона доходит смысл сказанного, и он не решает сильно стукнуть друга кулаком за такое. —?Шучу, шучу.Ким одаривает его уничтожающим взглядом и неожиданно для себя подмечает то, что приводит его от самого себя в ужас. Он надеяться, что парню понравится. Джисон трясёт головой, пытаясь прогнать глупую мысль, но куда там. Она будто приклеилась к нему. Намертво.—?Молодец, Ким Джисон. Браво! —?тихо хлопая руками, обращается к зеркалу Джисон. Благо, Сехун уже успел скрыться из виду и точно не услышит его монолог. Отлично, он уже вслух сам с собой разговаривает. Надо к врачу. Желательно, завтра же. —?Из-за него ты чуть не сдох, а теперь хочешь, чтобы он тебя заметил. Да, и кто? Несчастный кусок сосульки! Замечательно.—?У тебя всё получится. —?начинает что-то в голове завывать, стараясь внушить уверенность. Как же Джисон устал от этих голосов. Ночные сеансы у психологов вообще существуют? —?Ты сможешь растопить эти неприступные льды и прорваться к самому его сердцу. Будь уверен.—?Да не собираюсь я туда. Он мне даже не нравится, а я ему и подавно. Просто он?— заносчивый и самовлюблённый идиот. Бесит меня!—?Ты не замечаешь, как на него иногда смотришь, а он на тебя. —?голос становится тише, и Джисон готов поклясться, что слышит в нём нотки еле сдерживаемого истерического смеха. Так, что-то явно тут не так. —?Честно признаюсь, меня уже начинает от этого подташнивать, но за вами так весело наблюдать.Парень продолжает в непонимании пялиться на своё отражение, как слышит со стороны входа в комнату стук чего-то тяжёлого об пол и громкий заливистый смех?— ржание бестолкового коня, если быть точнее. Коня, кстати, Ю Сехун зовут. Джисон поворачивается и замечает катающегося по полу в коридоре друга и мгновенно краской заливается не то от злости, не то от смущения. То недоброе, что должно было случится после пары стаканов алкоголя, кажется, произойдёт прямо сейчас.—?Сехун, мать твою, сюда иди! —?кричит Джисон, хватая с кровати ту же несчастную подушку. Он Сехуна убьёт. Или от всей своей безмерной любви к нему хорошенько отдубасит.—?Извини! —?успевает пропищать Ю перед тем, как ему прилетает прямо по лицу.Джисон хочет навалиться на парня сверху, но вовремя вспоминает про рубашку, которая имеет свойство мяться, поэтому ему остаётся лишь шумно вдыхать и выдыхать носом, напоминая Сехуну разъяренного быка, что не может не вызвать у того новую волну смеха.Только бы остаток дня прошёл быстро и без всяких приключений.***На улице заметно стемнело, но люди не спешат прятаться от надвигающейся ночи в своих уютных квартирах. Летние веранды проплывающих в окнах такси кафе полностью забиты, а по тротуарам ходят туда-сюда полные необъяснимого веселья толпы народа. Плюсом ко всему, компания успела дважды попасть в пробку, но Джисон искренне счастлив смотреть на улыбки людей, да и на то, как этот маленький городок с каждым днём сияет всё ярче. Оживает. И всё равно, несмотря на всеобщую радость, парень продолжает время от времени озираться на крыши домов, ища на фоне тёмного неба две светящиеся алые точки, и пресекает любую мысль о том, что он хочет найти того коянги. Даже если существует вероятность того, что тот что-то действительно знает о родителях Кима, она всё равно слишком ничтожна, чтобы ради неё подвергать опасности не только себя, но и близких.Тёплая рука Сехуна ложится парню на плечо, и Джисон, не отвлекаясь от рассматривания однотипных домов, кладёт свою поверх его и гладить начинает. Невинный жест, но как много он сейчас для них значит. Всем страшно, как бы они это скрыть не пытались. А есть ли смысл вечно бояться и убегать, если судьба всё равно расставит всё так, как нужно именно ей? С ней можно смириться и ждать неминуемого, держась из последних сил, чтобы не сдаться и не повернуть назад?— это тоже, в какой-то степени, правильно. Она это любит. Любит подкидывать трудности и опасности, чтобы люди мучились, но учились бороться и постепенно взрослели, и горько плачет, когда они не выдерживают и ломаются. Абсурд, игра, а не естественный отбор, как многими принято считать,?— никто такого не заслуживает. Жаль только, что без этого никак. Но, если рядом с тобой верные друзья и любящая семья,?— почти одно и то же,?— то, может, всё не так ужасно и безнадёжно, как кажется на первый взгляд? Строить из себя сильного уже тяжело, а проживать жизнь без них и то сложнее. Джисон прикрывает глаза и руку друга сильнее сжимает, а тот в ответ его плечо. Пусть сегодня она будет к ним благосклонна и позволит небольшую передышку, подарив один спокойный вечер, наполненный лишь звоном бокалов и громким смехом.Парни выходят около огромного здания, больше напоминающего полузаброшенный ангар, на отшибе города, в котором, судя по долбящей по ушам музыке, жизнь во всю кипит. Без ярких неоновых лент на входе и немаленькой очереди, местечко весьма и весьма жутковатое.—?Эй! Вы куда пошли? —?окликает Сехун одновременно свернувшим в сторону конца очереди Хангуну и Джисону. —?Собрались год тут проторчать? Я же сказал, что у меня есть связи.Парни на него в недоумении смотрят, но направление меняют и идут за Ю прямо ко входу в клуб под возмущённые замечания из толпы. Охранник пристально и явно недобро следит за ними, да и, в принципе, не очень-то дружелюбно выглядит: высокий, накаченный и брови такие, о которых обычно говорят ?как крылья у орла?. Жуть. Шрамов только на лице не хватает.—?Кажется, я тебе уже говорил, чтоб ты сюда и носа своего нахального больше совать не вздумал. —?сквозь зубы говорит мужчина, как только компания подходит достаточно близко. Голос грубый, чуть отдаёт хрипотцой, видимо, от продолжительного употребления сигаретами, одна из которых у охранника прямо сейчас лежит на ухе, и у Джисона ком в горле застревает. Что бы там его друг не удумал, но если они разозлят этого парня, то легко не отделаются. —?А, Ю Сехун?—?И вам тоже добрый вечер, господин Пак. —?почтительно склоняет голову Ю и широко улыбается. —?Расслабься, сегодня за мной есть кому присмотреть. Да, Хангун?Два непроницаемых взгляда сталкиваются, а у Джисона холодок по коже проходит, и он не понимает, за кого переживает сильнее?— за Хангуна, у которого скверный и весьма взрывной характер, за Пака, который из возможной драки вряд ли живым выйти сумеет, или за чересчур весёлого для стоящего в самом эпицентре их молчаливого противостояния Сехуна. Но вот мужчина лениво закатывает глаза,?— проиграл,?— и открывает массивную железную дверь.Но когда Хангун и Джисон входят внутрь, последний замечает, что Сехун всё ещё стоит в дверях, остановленный охранником, который что-то очень тихо шепчет парню на ухо. Ким уже собирается вступаться за друга, как тот вновь дарит охраннику улыбку и преспокойно идёт к ним.—?Пронесло. —?выдыхает Ю, чуть не падая перед ними на бетонный пол. —?Хангун, признайся честно, ты владеешь гипнозом? Для меня, это единственное объяснение тому, что этот верзила пустил нас безо всяких вопросов.—?А ты ничего рассказать нам не хочешь? —?опережает Хангуна Джисон.—?Ну,?— тянет в ответ Сехун, театрально почёсывая затылок. Почему-то парень уверен, что ему сейчас туда очень сильно прилетит. —?я как-то поздно подумал о том, что у тебя, Хангун, нет документов. Повезло, что выглядишь гораздо старше своих лет, наверное. И вот. —?Ю замолкает под двумя выжидающими взглядами и откровенно не понимает, что друзья от него хотят. —?Или вы про охранника? Если да, то, честно, я без понятия кто это. Точнее, я не помню, но догадываюсь.—?С этого места подробнее, пожалуйста.—?Э, нет. Я ещё не настолько пьян, чтоб такое рассказывать. —?смеётся Сехун и подталкивает парней дальше по тёмному коридору. Обязательно расскажет, только, главное, чтобы не повторил.Помещение клуба оглушает громкой, но даже приятной музыкой, ослепляет поначалу ярким мигающим светом, и в нём ужасно душно от большого скопления людей. В основном, пьяной и танцующей молодёжи, конечно. Первое, что хочет Джисон?— убраться отсюда, как можно скорее, но характерные запахи подобного места смешиваются и чересчур быстро проникают в лёгкие, заражая организм, а сердце начинает биться в такт, втягивая в свой безумный танец и напряжённые мышцы. Да, и друг, успевший отдаться этой атмосфере сразу же, как вошёл, вряд ли куда-то его сейчас просто так отпустит. Ким пытается расслабиться и последовать примеру Сехуна, но мысленно съёживается всякий раз, когда замечает слишком большое количество пристальных взглядов, которые к нему обращают.—?Прекрати строить из себя невинную школьницу, которая, чуть что, в краску сразу впадает. —?ободряющее хлопает по плечу Ю, заметив смущение друга. —?Будь увереннее, покупайся один вечер в их восхищении тобой. А вообще, просто забей и веселись. Ну?И Джисон слушается: плечи сами собой расправляются, даже взгляд каким-то надменным становится, а на лице расцветает блаженная улыбка. Ноги так и норовят занести парня на танцы, но для этого ещё рановато?— после пары стаканов, Ким уверен, грань неловкости обязательно сотрётся, как и все лишние тревоги. Неправильно прибегать к алкоголю ради эмоциональной разгрузки, но, с другой стороны, почему нет, если такой способ действенный. Единственное, не уйти бы случайно в подобное с головой.Они сидят за столиком, в ожидании коктейлей, заказанных не без чётких указаний знатока здешнего бара?— Ю Сехуна,?— Хангуном, распластавшись на тёмно-синем мягком полукруглом диванчике, и Джисон уже догадывается, где останется спать этой ночью. Чертовски удобно.—?Ты ведь ни разу в жизни не пил? —?обращается Ю к Хангуну, но вместе с ним одновременно кивает и Джисон. Сехун хитро прищуривается и слегка посмеивается. Вечер, кажется, обещает быть очень интересным. —?Что ж, тогда,?— он перехватывает один из стаканов с подноса у подошедшего официанта и встаёт с ним, собираясь сказать что-то наподобие тоста. Они же всё-таки не алкоголики малолетние, чтобы без повода в себя горячительные напитки вливать, верно? Отчасти. —?за появление Хангуна и Чижика в нашей спокойной жизни. Никогда бы не подумал, что буду когда-нибудь вот так с тобой в баре сидеть. Ну, как друзья, в смысле. Вы ребята, правда, классные. Без шуток. —?Джисон на это про себя грустно хмыкает, хоть и с другом вполне согласен. —?И за ваш первый раз, ребята.Начало положено. Слышится долгожданный звон, и вот первые три стакана уже стоят пустыми на столе. За ними ещё три, спустя пару минут смеха Сехуна над морщащимся друзьями, который постепенно стихает, стоит парням сделать ещё несколько заказов. Джисон за собой замечает, что опасно быстро пьянеет, но останавливаться не собирается?— голова становится ватной, а перед глазами начинает слегка плыть. Интересно, Хангун сейчас такой же? Ким пытается уловить голубые глаза в бешенном цветном водовороте, но оказывается, что это не так-то просто.—?Сю. —?зовёт Джисон друга и головой натыкается тому на плечо. Если он сейчас в срочном порядке и не заставит своё тело двигаться, то уснёт прямо на Сехуне. Перспектива хорошая, но весьма скучная. —?Пошли потанцуем.—?Ого, ты меня уже на танец приглашаешь. —?самодовольно улыбается Ю, осушая очередной стакан. Парень не выглядит пьяным совершенно, и Кима это раздражает так, что он в слепую пытается его ударить, но очевидно промахивается и со всей дури стукает кулаком по столу. —?Ладно-ладно, понял, плохо пошутил, не психуй. Пойдём-ка, тебе не помешает встряхнуться, а то, в противном случае, к утру от этого места одни щепки останутся. Хангун, пошли с нами.Джисон поворачивает голову примерно в ту сторону, в которую были обращены последние слова Сехуна и наконец натыкается совсем не на то, что хотел найти. Либо, организм коянги невосприимчив к алкоголю совсем, либо Хангун повысил умение притворяться бесчувственной глыбой льда до максимума. Бесит, но Ким ему скажет об этом позже, когда язык достаточно будет развязан для откровенных разговоров по душам и без. Голубоглазый парень отказывается, и друзья оставляют его, пропадая в океане захваченных качающей громкой музыкой тел. Джисон тут же начинает двигаться в такт, хотя в жизни танцами даже не пробовал заниматься. Он чувствует, как застоявшийся алкоголь по всему телу разливаться начинает, разрывая пелену смущения и скованности. Знает, что движения получаются завораживающе красивыми, чему подтверждение в голодных, блуждающих по нему взглядах тут же находит, но внимания на них не обращает, смотря только на мелькающего рядом друга, который уже успел отхватить себе красивую девушку и разделить это великолепное безумие, которое называют танцем. Ким смеётся и выставляет два больших пальца вверх для Ю, когда с очередным резким поворотом головы под музыку врезается ею в чью-то шею. Кто-то сзади начинает двигаться с ним синхронно, руками по его собственным скользит и вверх поднимает, а шею горячим дыханием опаляет. Градус повышается, и всё это может плохо кончится, но Джисону плевать, потому что тормоза вот-вот лопнуть готовы. Музыка порой хуже любого наркотика, а в сочетании с алкоголем создаёт что-то поистине убийственное, но такое сладкое, тёплое, что отказ от него будет равносилен греху. И Ким не отказывает до тех пор, пока виском не ощущает другой жар. Он намного сильнее, настойчивее, опаснее. Парень поворачивает голову, которая продолжает лежать на чужом плече, и в последний момент успевает заметить сквозь скачущую толпу две голубые льдинки, прежде чем их обладатель скрывается из виду, и улыбается,?— скалится,?— довольно, нижнюю губу прикусывает.Наблюдал. Заметил всё-таки.Обида вновь ударяет по сердцу, но вместо слёз и злости там просыпается что-то другое. Это больше не пугает, наоборот, раззадоривает. Словно пламя, в которое подлили керосину, разжигается всё сильнее, ядовитым чёрным дымом мозг туманит. Джисон теряется в нём, не зная, убежать и спастись или сгореть заживо. Благо выпил немного, так бы, не раздумывая, выбрал второе.Движения рядом становятся настойчивее, и Джисон отстраняется, тут же теряя успевший надоесть объект среди других таких же. Сехуна не видно. От калейдоскопа разноцветной одежды парня начинает мутить и, не без труда пробравшись сквозь танцующих, Ким решает сполоснуть лицо водой, а потом выйти подышать свежим воздухом, иначе точно отключится. Но разобрать точный путь до уборной не получается, как бы он не старался. Хангуна тоже не видно, а значит придётся двигаться наугад и разбираться со своим состоянием самостоятельно. К счастью, с первой же попытки, без лишних блужданий, Джисон таки находит нужную дверь.Прохладная вода немного отрезвляет. Ким опирается на раковину, дышит тяжело и чувствует, как в голове начинает гудеть. Утро будет не из приятных.—?Чего парня того бросил?Джисон вздрагивает от неожиданного голоса Хангуна где-то справа. Он сидит, прислонившись спиной к стене и опустив голову, с которой к подбородку стекают капли воды. Значит, тоже не всё в порядке. Обманщик.—?Тебе какое дело?—?Некрасиво вот так, в ответственный момент, людей оставлять.Зубы поскрипывать начинают, а кулак сам собой сжимается. Джисон отрывается от раковины и подходит вплотную к Хангуну. Смотрит сверху вниз, глаза жмурит и еле сдерживается, чтобы не огреть сидящего парня ногой. Ещё одно пламя разгорается в груди и либо поглотит предыдущее, либо будет поглощено им же. И то, и то не особо устраивает.—?Кто бы говорил? —?вместо действий, зло выплёвывает Джисон. И добавляет тише, отворачиваясь:?— Мудак бессовестный.—?Повтори. —?угрожающе шепчет Хангун, вставая напротив Джисона. В любой другой раз, под этим ледяным взглядом Ким бы точно сдался, но сейчас внутри всё так бурлит, что он не то, что выдерживает его, а свой таким же в ответ делает. Пылающим.—?Мудак бессовестный. —?исполняет просьбу Джисон и распаляется больше, ехидно улыбаясь. —?Или трус. Как тебе больше нравится?Раздаётся оглушающий рык, и Хангун хватает Джисон за воротник рубашки, к себе резко притягивая. Слишком близко, слишком опасно, когда огонь со льдом почти сталкиваются.—?А как тебя ещё называть после того вечера? —?ни капли не испугавшись, усмехается Джисон. Вырваться не пытается?— бесполезно, да и не хочется. —?Фиг с тем, что ты бросил меня там истекать кровью, но ведь мог хоть побеспокоится. Почему не сделал хотя бы этого?! —?кричит парень, хватая удерживающие его чужие руки за запястья. На себя тянет, прямиком в бушующий огонь внутри. Только не тот. —?Или переживать и извиняться вам не свойственно?! Чувствовать хоть что-то непозволительно?! В ответ тишина. Давящая, раздражающая, в которой слышно, как об твёрдый пол крошечная, хрупкая слезинка разбивается. За ней ещё одна и ещё. Скользят по щекам на мелко дрожащие сильные руки, влажные следы оставляя, и, не удержавшись на них, летят вниз и об холодный бетон расшибаются.—?Я ничего не понимаю и, знаешь, как мне из-за этого страшно. —?стараясь слёзы унять, тихо говорит Джисон, зелёных глаз от голубых не отрывая. —?Скажи ты мне хоть одно доброе слово, расскажи хоть что-нибудь, стало бы чуточку легче. —?руки на воротнике неожиданно исчезают, и Ким обессиленно падает на чужую грудь. Слышит, как где-то там что-то колотиться сильно. Оно есть, и оно живо, так… —?Почему же тогда ты молчишь, Хангун?—?Перестань ковырять старые раны, иначе они никогда не заживут и продолжат приносить боль. —?холодно отвечает Хангун и аккуратно с себя парня убирает. Чьи не уточняет. Выложить бы должен всё сейчас и забыть, как страшный сон, но что-то мешает. Что-то ненужное, абсолютно лишнее и глупое. То, что должно было на веки пропасть в воспоминаниях. То, что продолжает ломать изо дня в день, но добьёт в итоге Джисона. Хангун не должен об этом беспокоиться, но и пустить всё на самотёк почему-то не может. Жестоко. Несправедливо. —?Если ты беспокоишься о том коянги, то не переживай, он тебя больше не тронет, поэтому просто забудь и живи, как раньше.Да, он снова уходит от ответа, снова убегает, снова надевает непроницаемую маску из камня и льда вместо глаз. Он и вправду трус, но жалеть об этом не станет, пока очередной бессонной ночью на звёздное небо не взглянет и не начнёт прошлое,?— осколки стекла,?— в руках перебирать. Он?— трус, но лишь для себя. Другим себя таким слабым видеть он больше не позволит.Только у обладателя тёплой руки, что крепко хватает его собственную, планы совершенно другие.—?Как раньше, говоришь… Смеёшься? —?зло шипит себе под нос Джисон, сильнее пальцы сжимая. Он сделает, возможно, неуместную глупость сейчас, но лёд этот тошнотворный дотопит. И это будет правильно. Неправильно молчать и ничего не чувствовать, являясь хоть немного, но всё-таки человеком. Даже если это и не так, он из этого отмороженного его блять сам сделает. —?Сука ты партизанья! Бесишь меня!Лёд не тает?— рушится с оглушительным треском, разлетается на тысячи осколков, будто что-то изнутри его разорвало, когда Джисон сильным рывком разворачивает и к себе Хангуна притягивает, одуматься не даёт ни себе, ни ему, и губами чужие накрывает. Целует осторожно, но настойчиво, желая ответов. И, уже начав бояться, что ошибся, когда Хангун отстраняется, один из них всё-таки получает.Руки Киму на стройную талию ложатся и ближе к чужому телу вплотную собственнически притягивают, а свои по инерции в чёрные с синеватым отливом волосы кончиками пальцев впутываются. Глаза их, последний раз пьяно блеснув, закрываются, а губы интуитивно друг друга находят. И больше как-то не страшно, хоть и парня снова в мелкую дрожь бросать начинает, а сердце ломится сквозь рёбра туда, откуда всё ещё слабым холодом веет. Потому что только там сейчас по-настоящему тепло быть должно. Безопасно. Джисон готов, наверное, целую вечность млеть в этих широких мягких ладонях, что медленно по хрупкому телу поднимаются, кожу под тонкой тканью рубашки невесомо оглаживая, под тёплыми губами, движенья которых увереннее, развязнее с каждым разом становятся, и которые потом исчезают, чтобы тут же к особо чувствительной шее припасть, влажной дорожкой пройтись от челюсти к кадыку, прикусить?— позволить на секунду рваному вздоху вырваться,?— и вернуться обратно. Кима вести начинает сильнее, когда он чувствует, как по собственным покалывающим губам кончиком языка проходятся терпеливо, немного дразня, и рот слегка приоткрывает, отвечая на молчаливую просьбу. Больше нет привкуса крови, только что-то сладкое, тягучее и не менее горячие, что по венам с бешенной скоростью разгоняется и внизу живота тянущим узлом собирается. Чертовски приятно.Руки сами забираются под чужую кофту, но стоит подушечками пальцев коснуться прохладной кожи, как всё тотчас исчезает. Будто мираж, что придумало одурманенное алкоголем воображение, если бы тело пылать не продолжало, где его только что с особым трепетом касались и целовали. Неужели напугал? Обжёг слишком сильно?Джисон, сползая по стене, открывает глаза и не видит толком ничего, потому что они дымкой покрыты. От костра наконец затухшего.Хангун сидит на полу, прислонившись взмокшей спиной к двери, за которой Кима оставил, и рассматривает плывущую стену сквозь слёзы. От льда наконец растаявшего.—?В жизни больше пить не буду. —?произносят парни одновременно, хоть и друг друга не видят. —?Вот, что я сейчас, чёрт подери, сделал?