VIII (1/1)

Когда женщина стареет, с ней могут произойти многие неприятности — могут выпасть зубы, поседеть и поредеть волосы, развиться одышка, может нагрянуть тучность, может одолеть крайняя худоба, — но голос у нее не изменится.Сидящая напротив — не эльфийка-долгожительница, но, вне сомнений, не хочет ею быть. Её лицо обветрено, вокруг глаз глубокие морщины. Руки жилистые, ладони — широкие, с обломанными ногтями и сухими мозолями.Ей к лицу — не старость, а зрелость. Ей идут тяжёлые, но, увы, не те, которые хочется на ней видеть, доспехи.Её голос звучит громко, звонко. Стены Высокого Хротгара не поглощают, а, напротив, усиливают его:— Ульфрик!Взгляд, колючий, не изменился спустя годы. Им и коротким окриком она осаживала зарвавшихся собратьев по оружию в войну, в том числе и Ульфрика Буревестника.Она не меняется. Напротив: голос ей нужен, потому что руководить — не кружки ручками в одну сторону поворачивать. Воины, вне сомнений, её слушаются.Иначе бы она не дослужилась до громкого звания.Ульфрику Буревестнику она не может отдать команду, и тот упрямо стоит на своём. Она недовольно щурит глаза и отнюдь не боится, что появятся новые морщины.Она — прекрасный воин, всегда им была, со сбитой фигурой и жилистыми руками. От неё никогда не пахло цветами, а рану на её бедре Ульфрик, помнится, перетягивал, чтобы не истекла кровью. Наверняка остался шрам, грубый, который изуродует разнеженного богатством горожанина, но не её.Она упряма, и это, а ещё — воспитание родителей-легионеров причина тому, почему она сидит напротив, а не по левую сторону от Ульфрика Буревестника (правую неизменно занимает Галмар).…и всё равно она — истинная дочь Скайрима. Ни разу не появилось ощущения обратного, пусть она и по ту сторону. Как пить дать под кирасой спрятан амулет Талоса.?Любопытно, знает ли об этом её военачальничек?? — мелькает мысль. От смуглой, кажущейся темнее, чем есть, из-за седых волос рожи тошнит, и Ульфрик снова переводит взгляд на неё.Скорее всего, да. Потому что она не стесняется осадить Туллия, ответившего согласием передать Маркарт — и Предел в целом — Ульфрику Буревестнику громким вскриком:— Генерал!