VI (1/1)

В Высоком Хротгаре холодно — не потому, что он выстроен на горе. Тёплого приёма ждать не следует — именно это читается в блёклых глазах, окружённых сеточкой морщин.Арнгейр сильно постарел. В завязанной на узел бороде русых волосков гораздо меньше, чем седых.А вот взгляд не изменился. Ульфрик Буревестник ожидал отчуждения — и не ошибся.Арнгейр не приветствует его — не потому, что его Голос слишком силён, а потому что не хочет заговаривать.Ульфрик не напрашивается. Не за душевной беседой он, в конце концов, пришёл, а……за тем, что хочет получить после переговоров. Туллий со своими прихвостнями ещё не явился. Тяжело, видать, поднять на семь тысяч ступеней зажравшуюся имперскую жопу. Вне сомнений, притащит и Элисиф, и блядь талморскую…Только Балгруф пришёл. Ему, ожидаемо, Арнгейр бросает приветствие. Он всех приветствует, а иных даже тепло.Ульфрик прячет ухмылку под ладонью и приглаживает бороду. У него могла отрасти гораздо длиннее, но он не захотел, пошёл той дорогой, какой должен был пойти.Арнгейр ошибается, если думает, что Ульфрик Буревестник — единственный, кого он не хочет видеть. Это отнюдь не так. Тот знает, кто ещё появится, поэтому злорадствует.________Та, кто распахивает дверь ровнёхонько тогда, когда он приглашает всех за стол, — непредсказуема для тех, кто её не ждёт. Эту ?гостью? Арнгейр не ждал, это читается по смеси удивления и злости в блёклых глазах — злой блеск. В голосе — скрежет, когда он заявляет, что новоприбывшим здесь не место.Место, ещё какое место! Она знает, когда нужно появиться — и дожидается своего часа. Она — не та, кто приходит, потому что хочет поиграть-подразнить. Она — не девица, а зрелая женщина. Если она не приходит, значит, чует опасность, поэтому пересиживает в укромном месте. Чутьё у неё за много лет необходимости скрываться отточено как лезвие металла. Если бы не оно, то она бы давно погибла, её светло-русую голову талморцы давно бы отослали в подарок Титу Миду. Или отволокли бы на свои сраные острова и выставили в музее как ценный экспонат, как символ окончательной победы и ликвидации, как они любят выражаться, последней из.Ульфрик Буревестник — тот, кто действует в открытую, она — тайно. Но ему время от времени нужен хороший лазутчик, а ей время от времени — сметающая всё на своём пути сила. Однажды они нашли друг друга, точнее, она его, просто прислав анонимное письмо с обоснованием, почему ему выгодно с ней сотрудничать.Эта тайна, о которой Ульфрик не расскажет — одна из. Смешно — наблюдать, как Арнгейр зло зыркает на серожопого с драконьей кровью, уверенный, что тот позвал неугодную ему гостью. В алых глазах итого на долю мгновения мелькает недоумение — и тут же исчезает.Смешно — смотреть, как жёлтые щёки Эленвен заливаются румянцем, как поджимаются тонкие губы, а в глазах… Нет, не ненависть. Просто злоба, много злости — оттого, что выставила себя дурой и не только не увидела одну из тех, за кем охотится Талмор, едва ли не у себя под носом.Оттого, что одна из появляется в начищенных до блеска доспехах, красноречиво дающих понять, кто она и что не просто так зовётся Клинком.Ульфрик злорадствует, потому что улавливает отчаяние в раскосых золотистых глазах.Открытое появление Клинка — знак, что Талмор медленно, но верно проигрывает.___________Кто рассказал о дате и времени переговоров, возможно, догадается тот внимательный, кто понял, что Ульфрик Буревестник и Клинок познакомились гораздо раньше, чем сегодня, по едва приоткрытой тайне — по одному неосторожному упоминанию имени:— Он с тобой, Дельфина?