4. Hibari Kyouya: L’alouette de Glace (1/2)
Время – неуправляемая, неизменимая, не возвратимая вещь. Иногда оно нудно и долго, со всей присущей ей мучительностью тянется, будто густая нуга в объятьях шоколада, и словно каждая минута даётся с непомерной тяжестью. Порой оно пролетает так быстро, подобно свободной, многокрылой молнии, что меньше, чем за мгновение, пронзает тёмное небо, точно острый клинок, что ты просто не успеваешь осознать всю его быстроту – и нет смысла бегать с ним наперегонки, всё равно проиграешь. А порой… порой время застывает, точно капли воды на морозном воздухе, останавливается, как ветхие настенные часы, всю жизнь мечтавшие о минуте покоя и вот, наконец, получившие её, замерзает, как пушистый снег на окне хрустальным узором… Вот как сейчас. Секунду назад в этом не таком уж и большом пространстве кипела жизнь, сдавливало стены напряжение: три обитательницы были во что-то вовлечены.
Одна, красноволосая, сорвиголова и не умеющая контролировать себя, была поглощена паникой, чьи длинные хваткие ручища обхватили разум и душили его.
Другая, черноволосая, уверенная в себе и властная особа, охвачена туманом замешательства и не понимания, она блуждала в лабиринте сомнения, спотыкаясь о подножки собственных эмоций, гнев был её плохим попутчиком, а самомнение – врагом, прячущимся за маской друга.
И, наконец, последняя, беловолосая, пофигистичная и ленивая девушка, увлечённая странной забавой – проникновением под кожу своего противника, управлением его же козырными качествами, блефующая, превращающая свою слабость в страх противника, а его силу – в своё оружие, при этом терпя обжигающую боль, терпко ухмыляющаяся.
Да, секунду назад они жили, сейчас – будто замерли. Время для них остановилось, как ни удивительно, по причине появления одного-единственного человека. Да, ему отдавало дань уважения даже время.
Чиаки почувствовала, как сердце бьётся с неудержимым стуком; оно так не бьётся даже при появлении Гокудеры Хаято. Становится жарко, но не от возбуждения. Тело одолевает неутопимый страх; как пиявка, он въедается в кожу и высасывает из тела все жизненные силы, оставляя место лишь ужасу, от которого немеют руки, а ноги подкашиваются. На лбу вот-вот выступитпот, а мысли в голове путаются. Кунияма и не надеется на спасение, лишь бы забили до смерти с пофигизмом, а не с особой жестокостью. Жизнь может кончиться или оставить её калекой. Ни то ни другое не окрашено в розовый цвет, отнюдь, помрачено чёрным. Да, и попадёт не только ей, но и её подруге – это её вина. Это она виновата. И нужно это исправить, хотя бы Хибику уберечь от праведного гнева беспощадного грозы Намимори. ?Что же мне делать???!!!? — вопрос, полный паники, проносится сквозь притуплённое страхом сознание.Адельхайт, похоже, была единственной из трёх, для которой время остановилось на долю секунды. Не более. В отличие от Чиаки она ни капли не чувствовала страха. Скорее сказать, появление этого человека вызвало у неё отвращение. Она презирала его только потому, что он был одним из тех семерых, потому что был связан с этим порочным, вымокшим в крови итальянским именем. Только поэтому. В иных причинах не было нужды. Ну и, конечно, она вряд ли признавала его авторитет – точнее наоборот, в её планах было сокрушить его. Он – наглый, самоуверенный, упрямый глупец, отказавшийся идти её путём и принимать условия, не осознавший её силы – он подлежит зачистке. Он – очередной таракан, которого Адельхайт задавит своим длинным чёрным сапогом, пронзив остриём каблука.Зато его появление наконец отрезвило брюнетку, привело в чувства, распутало мысли и собрало их в кучу. ?Снова он. Жалкий Вонгола?, — с отвращением подумала Сузуки, полностью восстанавливая властную и несокрушимуюмаску на симпатичном лице.Хибику была разгневана, если, конечно, такое агрессивно-пофигистичное состояние в отношении неё можно так назвать. Мерзавец прервал её развлечение, да как он мог! Решил стать апогеем этого сумасшедшего дня? Только его ей сейчас не хватало. Она, к своему удивлению, увлеклась играми разума с Сузуки, ей почти удалось сломать эту вульгарно выглядящую брюнетистую особу, она почти вплела в неё свои ниточки марионетчицы, но этот подлец проявил непростительную наглость и заявился сюда, заставляя Землю вращаться в его направлении. Да как он посмел! – так обломать весь кайф, свести на нет столь редкое удовольствие поизвращаться над чужим мозгом, в наличие коего в данном случае девушка сомневалась, но сути это не меняет. Хибику не боялась этого человека. И всё-таки при его виде непонятного происхождения холодок сквозил тело, что русоволосую ученицу довольно-таки напрягало, можно даже сказать раздражало. И пусть она не питала к нему чувства страха, она обходила его стороной, и он был последним человеком, с кем ей, например, хотелось бы застрять в лифте или задеть кого плечом случайно. Любой разумный человек отдавал себе отчёт в том, чем чревато столкновением с ним. Ей не нужны проблемы, плюс она человек неконфликтный и драки не воспринимает, а этот – наоборот. Его появление напрягло Хибику, но она быстро собралась: стерла с лица холодную ухмылку, глаза вновь окутала пеленой равнодушия, выражение лица стало серым и безучастным. К тому же, она действительно не начинала. Она – жертва, Сузуки – агрессор, провокатор, дебошир и хулиган – забить до смерти! ?Ксо… принесли же черти дьявола…?, — выругалась она про себя, выпустив часть негодования и вновь собравшись с планом выхода сухой из воды, хоть плана-то и не было: она просто выйдет – и всё.
Хибари Кёя, черноволосый юноша, окутанный ароматом власти и силы, холодный, неприступный, гордый и жестокий правитель средней школы Намимори, в отличие от тех трёх не чувствовал абсолютно ничего. Ему было всё равно, да. Однако эти жалкие людишки больно расшумелись, оторвав парня от драгоценного сна, а это – преступление. Направляясь сюда, он ожидал увидеть нечто обыденное: пацаны развязали драку. Однако все его предположения пошли прахом, когда он увидел трёх девчонок, две из которых, кажется, были увлечены поединком, одна пленила другую захватом. Первых двух он узнал сразу. Чиаки Кунияма – забыть о ней было невозможно хотя бы потому, что их знакомство было забавным: она была первой и последней, единственной девушкой, желающей вступить в Дисциплинарный Комитет, в нарушении дисциплины замечена не была, капитан женской волейбольной сборной, проявляющая искреннее уважение к Дисциплинарному Комитету и его действиям. Вторая – новая знакомая – Сузуки Адельхайт, студентка, переведшаяся из средней Школы Шимон, сегодня утром нахально потревожившая его покой и потребовавшая его дражайшую обитель в своё владение. Весьма самоуверенна, смела, самомнительна и, разумеется, глупа – бросить ему вызов. Обе они…
?Травоядные?, — краткая и безэмоциональная мысль.
А вот третья… а кто она, собственно? На ней фуку Намимори, и она, кажется, попала под атаку Сузуки, но выглядит абсолютно не тронутой этим. Лицо спокойно и пофигистично даже после его появления, испуг парень ощутить не может, хотя её вроде как держат в захвате. Можно предположить, что она подруга Куниямы. Что-то он её раньше не видел. Впрочем, Кёя был слишком горд, чтобы пытаться запоминать всех травоядных учеников Нами Чуу. Какая разница, впрочем?— Хо-хонто ни суми-мимасен, Хибари-сан!!! – вопль напуганной Чиаки удивил даже Сузуки, Хибику мысленно хмыкнула: предсказуемо.
Красноголовая сорвиголова моментально опустила голову в уважительном поклоне и извинилась от всей души, искренность так и питала её голос. Хибику вымученно обернулась, пофигистично оглядела главу Дисциплинарного Комитета абсолютно неприступным взглядом и безучастно закрыла глаза: она совершенно не нервничала в его присутствии, что бросалось в глаза привыкшему к трясущимся от страха травоядным брюнету. Она была не виновата, дисциплины не нарушала, вела себя естественно. Ни перечить никому не собиралась, ни ябедничать на Сузуки – ей всё равно. К тому же, Чиаки выполнит свою роль. И до сих пор русоволосая не приняла ни единой попытки высвободиться из захвата грудастой ученицы Шимон, который заметно ослаб.
Кёя, будучи человеком немногословным, благоразумно молчал: ему ещё предстояло выслушать тираду оправданий. — Хиб-бари-сан, — более спокойно начала Чиаки, ибо знала, что шум его только злит, — хонто ни гоменнасай кедо, — девушка распахнула янтарные глаза, подняла голову, готовая принять наказание, но не отказываясь от своих слов правды. – Дисциплину нарушали не мы, а она! – пренебрежительно сощурившись и развернув корпус в пол-оборота, Чиаки тыкнула в Адельхайт пальцем.
Та и не шелохнулась: отрицать она ничегошеньки не намеривалась. В тот же момент Хибику, удивив тем самым Сузуки, одним движением руки высвободилась из хватки красноокой, причём так резко и внезапно – чем она раньше думала? Собственно, ждала подходящего момента. Да и выбраться стало возможным лишь благодаря тому, что появление брюнета отвлекло Адельхайт, и рука ослабла. Не думая и стоять на месте, русоволосая уверенно направилась вперед, в сторону Чиаки. Хибари наблюдал за всем происходящим. Адельхайт пренебрежительно цокнула про себя, но виду не падала. Хибику чувствовала себя уверенно, спокойствие окутывало её, равнодушие – вело под руку. Не так ведут себя при виде самого Хибари Кёи. Став чуть позади Чиаки, блондинка без интереса стала как столб. Она не виновата, ей нет смысла в это даже ввязываться.— Эта девчонка… она, будучи учеником из другой школы, ведёт себя очень неуважительно к Намимори Чууи её учащимся! Сначала она избила членов Озеленительного Комитета, потом, когда я попыталась дать ей понять, что так нельзя, она и на меня напала, ну а после всего этого она совсем сдурела… она вообще атаковала человека, проходящего мимо… — расстроенно понизив голос, Кунияма обернулась на Хибику, потом вновь устремила ясный взор к равнодушному, каменному Хибари. – Хонто, хонто дэсу*, Хибари-сан! Если мы и нарушили дисциплину, то этопо её вине. Гоменнасай! Гоменнасай! Гомненнасай!! – она вновь опустила голову в поклоне. ?Надеюсь, всё обойдётся, и Хибари-сан накажет эту… эту… Я не хочу, чтобы нээ-сан пострадала . Я заварила это всё?, — виновато подумала девушка.
У темноокого юноши не было оснований не верить Чиаки по двум причинам: во-первых, он видел насквозь людей, а у этой и так на лице всё написано, во-вторых, она, учитывая её глубокое уважение и преданность школе, не стала бы ему врать, ведь она им восхищалась. Так или иначе, ему плевать. Кто на кого напал, зачем, почему, главное – его тишину нарушили, и теперь за это кто-то должен понести наказание. К сожалению, всё так или иначе сводится к Сузуки, ведь она как-никак студентка по обмену, и она напала на учеников Намимори, следовательно, по справедливости, ему следует забить до смерти её. Как ни иронично, но этот момент был запланировано на завтра, а инициатором его была, да-да, именно Сузуки Адельхайт, даже не он.
Чёрные очи префекта одарили стальным взглядом всех троих. Чиаки, как всегда, жалкое травоядное – так прогибается; Сузуки тоже жалкое травоядное, стоит с самоуверенной миной полная самодовольства,а вот что с этой третьей? Наглое травоядное – смеет расслабляться в его присутствии. Стоит себе позади, молчит как рыба, не шелохнётся, точно скучает. И никаких следов того, что её только что атаковали, — это не осталось незамеченным орлиным взглядом черноволосого парня.
Хибику передёрнуло: что за человек такой? От него исходит такая тёмная аура, что даже ей порой не по себе. Он опасен, он смертоносен. Он непредсказуем. Слухи о его жестокости правдивы, именно потому девушка не желала с ним связываться. От одного его присутствия атмосфера накаляется до предела. Самодовольный, надменный, сильный, властный, непоколебим и спокоен, каменный как скала и холодный как айсберг; он равнодушен почти ко всему, антисоциален, ярый мизантроп, беспощадности не знает предела – есть ли у него вообще сердце? – вопрос крайне спорный, хотя ответ на него почти очевиден – этот орган присутствует только физически, выполняя исключительно примитивную функцию: оно бьётся, благодаря чему брюнет живёт – не более. Плюс ко всему, он красив, хотя это отношения к делу не имеет. Хибику всё равно: на него, на Адельхайт – всё равно, только одного она предпочитает избегать, ибо жизнь ей дорога, а другую не уважает, считая глупой разнузданной девчонкой, полностью соответствующей пословице ?сила есть – ума не надо?, и над которой можно и поиздеваться. Вот и вся между ними для неё разница. На Чиаки ей тоже всё равно, впрочем, как и на всех остальных. И в данный момент Хибари Кёя был некстати, и поэтому хотелось ему высказать всю свою любовь, но девушка сдержалась. Да, позволила себе развлечение раз в год – и хватит, пора возвращаться к привычному, полюбившемуся образу жизни. Да и сказать брюнету ?извини, но ты меня бесишь, пойди вон? — значит, собственноручно совершить сеппуку.
?Возможно, оно и к лучшему… а то мало ли, до чего бы я довела её, сама бы пострадала. Оно мне не надо. Хотя появление этого мерзавца всё равно лишнее. Впрочем, дождусь кульминации и потихоньку свалю отсюда?, — продумав план, сделала вывод удручённая Хибику, замученная этим днём.Сузуки Адельхайт весьма забавляла эта ситуация. Темноволосая девушка пришла к скудному выводу о том, что Намимори – это скопление идиотов, а не школа. Какие-то были достаточно ординарны, сливались с серой массой, некоторые – выделялись. И эти некоторые ей не нравились. С Хибари Кёей у фигуристой третьеклассницы были свои дела, а вот Хибику в планы не была включена, и её появление оставило неприятный осадок. Однако никакие обвинения, выплеснутые Куниямой только что, не имели для Сузуки значения – она бесстрашно уставилась на черноокого главу Дисциплинарного Комитета, не скрывая содеянное, а будто даже чванливо гордясь им. Рубиновые очи чётко отражали вызов, который равнодушный префект прочёл ещё утром. Да, Сузуки определённо бросалась в глаза, но в случае с Хибари совершенно не тем, чем можно подумать. Просто своим нахальством, беспардонностью и желанием сместить его. И даже так: ему было плевать. Парень медленно перевёл свои ледяные глаза цвета оникса в её сторону, взгляд пуст. Как ни крути, а все ?улики? ведут к ней, к брюнетке. Она зачинщица, она – чужая, она будет забита до смерти. И именно это ей и нужно.
Хибику с изумлением наблюдала за брюнетами. Она никогда бы не подумала, что кто-то может держаться с чернооким префектом так уверенно и бесстрашно. Она бы так не смогла, это было очевидно. И блондинистая второклассница уж точно не думала, что Сузуки – не позер, она на деле не боится школьного авторитета номер один. Этот факт немного её удручал: было бы куда забавнее, по её мнению, если бы красноглазую забили до смерти, а прежде она бы тряслась, точно напуганный зайчишка, от страха. Увы, девушка оказалась не из робкого десятка. И теперь, стоя за плечами Чиаки, которая была немногим выше, Хибику с безучастным выражением лица предвкушала, что же будет дальше. Эти двое были в чём-то похожи, нужно сказать. Кто кого? — Хибари Кёя, — уверенно и медленно, холодно и серьёзно начала Адельхайт, чуть приподнимая голову, полностью встречаясь с красивым лицом брюнета взглядом. – Эта школа полна наглых слабаков, — не очень вежливо заметила девушка, уклончиво намекая на определённую персону.?Какие слова, я сейчас расплачусь! Лучше б она головой чаще пользовалась, хотя чего нет – того нет?, — подумалосьХибику злорадно.— Я обязательно очищу её, как только Комитет Ликвидацииофициально вступит в свои права. Я уже получила согласия последнего комитета и президента школьного совета, а поскольку ты не хочешь по-хорошему… — красные глаза Сузуки сузились, и то ли показалось Хибику, то ли в действительности в них мелькнула ненависть, — завтра будет по-плохому, — угрожающе закончила девушка, её аура стала немного темнее.
Брюнет оставался непоколебимо равнодушен.— Это бесполезная трата времени, — его бархатистый баритон вымолвил монотонно. – Но поскольку ты нарушила дисциплину в Намимори, завтрашний бой считай своим наказанием, — без интереса констатировал он.