-8- (1/1)

Сейчас ночь. Билл спит. Кое-как я уложил его спать. И мне не уснуть. Вообще не уснуть. В голове столько мыслей, что я не могу ухватиться ни за одну, чтобы понять, о чём я вообще сейчас думаю. Нужно было послушать Билла. Я же не позвонил ему сегодня ни разу.А он ждал. Ждал, и что-то случилось здесь снова. Почему последнее время так много гадости случается? И почему именно с ним. Я не могу уберечь его от всего этого. Я не стал расспрашивать его, почему он написал это на стене. Хоть эта картинка стоит перед глазами до сих пор. Не спрашивал, почему он почти ни на что не реагирует. Я просто накормил его и предложил пойти спать. Он просто согласился. И, засыпая, пристроился у меня под боком и сжал мою руку прохладными пальчиками. Что с нами будет теперь. Что с ним будет теперь. Завтра я не иду на работу. По версии для Маркуса, Билл достаточно серьёзно заболел, и за ним нужен тщательный уход. А что если Билл теперь и правда болен. Что мне теперь делать с ним? Я не смогу вечно прогуливать работу.Медленно, чтобы не разбудить чутко спящего брата, вылезаю из тёплой постели и иду на кухню. Даже не включаю свет. Он мне не нужен. Я и так всё вижу в темноте. Пока Билл кушал, я дрожащими руками смывал эту надпись с кафеля какой-то тряпкой. Мне не верилось, что это — кровь моего родного брата. Не верилось, ведь он этим ножом, что валялся на полу, резал себе ладони, которые я потом обрабатывал и заматывал. Не верилось, что это наша с ним жизнь. Это не мы. Это.. Не он. Что, чёрт побери, творилось здесь, пока меня не было дома.Нужно сделать что-то. Что-то, чтобы он так не страдал. Брать его с собой на работу? Не вариант, ему там будет нечем заняться. Как и дома. Сидеть с ним? Помрём скоро без денег. Не нанимать же ему сиделку. И не отправлять же его к психологу. ?А ещё лучше к психотерапевту?, — мелькнуло в моей голове. Запутано. Стало слишком запутано. Найти ему какую-нибудь работу? Забросит, ему надоест. Чёрт, чёрт, чёрт.Но, как ни крути, нужно расставлять точки над и. Мне нужна хоть какая-то уверенность, что подобное не повторится. Поставить в квартире камеру наблюдения? Бл*, я скоро совсем тронусь с такими планами. Это всё началось после того, как появился этот глюк брата. Эта его копия, сам он. Нужно ли мне вообще верить в такое? Люди, которые видят такие вещи, сидят в психушке. Им никто не верит и никто не будет выслушивать. Всем всё равно, для окружающих они — больные. Я не позволю брату попасть в психушку. Иначе у меня точно съедет крыша. Если уже не съехала. Тушу сигарету в пепельнице, задумчиво глядя на гаснущие искорки.Чуть не подскакиваю на стуле от внезапного громкого звука. Билл истошно кричит. Я никогда в жизни не слышал, чтобы он так кричал. Он даже не просто истошно кричит. Он истошно орёт. Как будто его режут. Бегу к нему, крик прекращается, заменяясь на испуганные всхлипы.— Что, что случилось, Билл?? — брат дрожащими ладонями стирает стекающие по щекам слёзы, сидя на кровати. Затем, едва дыша, кладёт руку себе на шею. Его почти трясёт.— Он.. — снова срывается на слёзы. Выдыхаю, садясь за ним и обнимая со спины, крепко укутываю нас обоих в одеяло. Дрожит. Хватается за мои руки, словно боится, что я сейчас исчезну.— Кто он? Что тебе приснилось? — тихо-тихо спрашиваю его, переплетая свои пальцы с его. Прохладные.— Он душил меня, Том.. Орал, что я до сих пор ему не верю, а потом набросился и начал душить.. — срывающимся на всхлипы голосом отвечает Билл. И мне сейчас кажется, что я вот-вот возьму его за голову и хорошенько встряхну её, чтобы высыпались все эти его кошмары и видения. Чтобы высыпались навсегда.— Кто это был? — наверное, я заранее знаю ответ.— Ты знаешь.. — шепчет он, устраиваясь в моих руках. И становится так уютно. Тепло и уютно.— Тебе нужно отвлечься от этого каким-то образом, Билл. Ты очень сильно пугаешь меня последнее время. Особенно напугал с ванной. А теперь ещё и кошмары.— Я не помню, как эта надпись появилась на стенке, Том.. И нож откуда-то взялся в кармане. Том, я не помню.. — откидывает голову мне на плечо.— Я тебя не заставляю вспоминать.— Зачем ты ушёл от меня? — его глаза встречаются с моими.— Мне не заснуть, Билл.— А мне без тебя кошмары снятся. Не уходи ночью, пожалуйста.. — мольба в его взгляде. Я мог бы сейчас убежать. Если бы захотел. Если бы смог. Если бы смог оставить его одного со своими проблемами. Но я уже не смог спасти.— Не буду. Прости меня, я самый ужасный брат на свете, Билл.. — вдыхаю запах его волос, прижимая к себе сильней тёплое тело.— Неправда.. Хорошо, что ты вообще у меня есть. А то я бы уже повесился.— Не говори таких вещей, пожалуйста. — чуть морщусь от представившейся картинки.— Прости.. — тихий шёпот. Темнота, окружающая нас. Чувствую, что он ещё боится. Чувствую, что нам становится трудней. Но эта темнота скрывает всё. До утра. Которое осветит наши не выспавшиеся лица, напоминая о событиях этой ночи. О событиях вечера перед этой ночью. Утро никогда не даст вам забыть о том, что произошло до него.-***-Утром Билл ничего не сказал. Вообще ничего не говорил. ?Как ты??, — в ответ лишь лёгкое покачивание головой. Он не желал идти на контакт. Но при этом не отходил от меня далеко. Тихо пережёвывал завтрак. Тихо пил свой кофе. Это утро слишком тихое. Я не выдерживаю тишину. Особенно такую. Почти до звона в ушах.Маркус звонил узнать о состоянии Билла. ?Ему получше?, — ответил я. Получше.. Чёртово враньё. Всё стало только хуже. Этого нельзя допускать. Но я не имею ни малейшего представления о том, как этого не допустить. Как уходить на работу и не ожидать какой-нибудь ?весёлой? сценки в исполнении брата. У меня не выдержат нервы. Почему он сходит с ума, почему не я. В чём он провинился. Господи, сделай это со мной, забери у него. Мой брат не должен страдать. Не должен...Билл молча подошёл ко мне, обнимая и целуя в щёку. Оставляя на ней лёгкий аромат кофе. Оставляя на ней невидимый отпечаток своей любви. Он сейчас кажется таким беззащитным, что я начинаю чувствовать себя непробиваемой стеной, которая обязана закрывать его от внешнего мира. Закрывать от всего плохого. Хреновая из меня стена.Когда же он, наконец, радостно улыбнётся и скажет, что всё это было шуткой. Что нет никакого глюка, нет никаких кошмаров. А на стене в ванной была краска. А его порезанные ладони.. Ведь он правда их резал. Не шутка. Когда скажет, что он не застревал в лифте, а просто нажал на кнопку ?стоп? и всех разыграл. Но не будет же нормальный человек колотить бутылки из-за розыгрыша. Не будет орать. Не будет просыпаться посреди ночи от кошмара и говорить, что его душили. И никакая это на х*р не шутка. Это — чёртова реальность.Почему. Это же так просто. Он всё мне объяснил. Что настоящее, а что нет. Теперь осталось только сделать. Воплотить в жизнь этот шикарный план. Избавиться от несуществующего. Облегчить себе жизнь. Всё просто. Прости меня, если сможешь. Но я теперь верю. Теперь верю во всё, что было сказано.Мне больно. Больно осознавать, что нужно поступить именно так. Он говорит, что я ничего не соображаю, что я болен. Что мне нужно к врачу. Он уже не спасёт меня. Я тоже себя больше не могу спасти. Но зато теперь я знаю правду. И есть лишь один выход. Избавить себя от мучений. Избавить себя от болезни.Прости меня, Том. Прости меня, я правда любил тебя. Но я не могу больше по-другому. Я верил тебе. Но всё оказалось не так. Прости. Я уже близко, прячься, если сможешь. Я всё равно найду тебя. Мы же.. Нет, это всё — неправда.-***-Том обнимает меня, целует в ответ. Только не в щёку, а в губы. И мне становится чуть легче. Чуть, но легче. Даже когда мне так плохо и очень бы хотелось, чтобы все оставили меня — без него я не могу. Ведь он — часть меня. Не смогу без него дышать. Не смогу без него жить. Без его успокаивающего голоса. Без его заботливых рук. Просто не могу без него. Но он не сможет быть со мной постоянно рядом. Не хочу рассказывать каждую мелочь, которая со мной происходит. Не хочу рассказывать, что помню, как, не чувствуя боли, разрезал ладони, слыша тот голос. Слыша, как он снова говорит, что Том врёт. Что не любит меня. Я словно надеялся вызвать кровью брата. Я помню всё до мельчайших деталей. Как медленно писал три слова. Как в истерике бил руками по кафелю. Как начинал чувствовать боль. Как пришло безразличие. Как я сел в ванной, как смотрел в одну точку.Помню и сон. Помню этот крик. Его крик, много криков. Зачем ему так убеждать меня в чём-то? Зачем ему душить меня. Это было.. Настолько реалистично, что ощущалась нехватка воздуха. И словно что-то выдернуло из сна. Проснулся я с криком. Мне было очень страшно. Страшней, чем в лифте. Там меня хотя бы никто не душил. Одна только мысль о том, что я могу умереть и оставить брата в этом мире — невыносима.Я помню всё. Но пусть лучше хотя бы Том спит по ночам. Хотя бы немного. Пусть знает поменьше. Мне так будет хоть чуть-чуть легче. Я хочу, чтобы он оберегал меня. Как сейчас. Слышать его дыхание и знать, что я любим им. Действительно любим.— Спасибо тебе Том.. — шепчу я, кладя руку на его сердце. — Спасибо, что ты есть.— К твоему сожалению, это судьба, Билли. — улыбается он. — Наконец-то ты хоть что-то сказал.— Не буду же я молчать весь день, в конце концов.— И то верно. Как ты себя чувствуешь? И как твои руки? — вопросы, вопросы. Знал бы ты правду, Томми, не был бы так спокоен.— Более-менее. Жив, как видишь. И руки почти не болят. Если не трогать, конечно. — выжимаю из себя подобие улыбки. Похоже, получилось правдоподобно.— Руки надо будет ещё раз обработать и заново перемотать.— Как скажешь, Томми. Можно и прямо сейчас. — осторожно беру его лицо в руки, нежно чмокая в губы.-***-Медленно протянулся месяц. Уже целый месяц. Сказать, что мне стало лучше, что я стал хотя бы спокойнее? Я не могу этого сказать, потому что не хочу врать. Том видит моё подавленное состояние. Пытается как-то поддерживать. Старается почаще вытаскивать меня куда-нибудь по вечерам. И мне становится чуть проще дышать. С ним. Он уходит на работу раньше и, соответственно, раньше оттуда возвращается. Иногда выходит так, что он уходит, когда я ещё сплю. Я просыпаюсь и вижу записку на столе. Вижу его почерк. Вижу написанное им в конце нескольких предложений ?Люблю тебя?. И мне хочется иногда разорвать эти его записки. Порвать на мелкие кусочки и заставить его сожрать их. Я не хочу просыпаться утром и не видеть его. Мне слишком тяжело даётся такое начало дня.Мне тяжело плестись на кухню, готовить себе завтрак. Пару раз мне было настолько лень, что я просто закидывал в себя йогурт и пару печенюшек, запивая всё это кружкой чая. Потом шёл в парк, чтобы вдохнуть свежего воздуха и выкурить две-три сигареты. Забывал о том, что брат просил позвонить ему, когда проснусь. Какой в этом смысл.?Вчера звонила мама. Я только открыл рот, чтобы отправить в себя ложку супа, как тут раздался звонок. Разговор затянулся, суп остыл. Мне пришлось заново его разогревать. Когда Том вернулся, я даже не смог объяснить ему, что говорила мама. Я просто не помнил почти ничего. Не запоминал. Не слушал?.. Наверное. Том обнял меня, целуя в макушку и говоря, что ничего страшного. Он собирался сам позвонить маме. Я лишь покивал, выдавливая из себя улыбку.За ужином он каждый вечер спрашивает у меня, как моё настроение, не было ли чего-то подозрительного. Нет, не было. Уже месяц ничего нет. Словно затишье перед бурей. Теперь мне страшно оглядываться назад, если я курю, сидя на подоконнике. Мне кажется, что сзади кто-то стоит и смотрит мне в спину. Я не говорил об этом Тому. Вдруг и правда кто-то всегда смотрит на меня. Он смотрит. Ничего не говорит, просто наблюдает. Ждёт? Ждёт, что я сойду с ума, и у меня начнётся мания преследования? Или теперь всё будет нормально, у меня не будет больше никаких видений, истерик.. Только я думаю, что это лишь слепые надежды, которые ложны. Наверное, уже ничего не будет хорошо.— Билл. — вздыхает брат, сидя со мной на диване. Я курю, устремив взгляд в телевизор. Но только я даже не понимаю, что там показывают. Мне просто нужно куда-то смотреть. Чтобы не ощущать это присутствие кого-то за спиной. Мне нужно отвлечься.— Что? — дым вырывается изо рта вместе с этим вопросом. Медленно поворачиваю голову, теперь я смотрю на тебя.— Скажи, что с тобой случилось? Почему ты будто сам не свой, хотя говоришь, что всё в порядке, и ничего не происходит? Ты явно в себя уходишь. Я могу что-нибудь сделать для тебя?— Вряд ли. У тебя работа. Работа, из-за которой я тебя почти не вижу.— Ты можешь звонить мне..— Могу. Только не хочу больше после того случая.Дело в том, что где-то неделю назад я совсем не мог себе места найти. Набрал номер брата, выслушивал гудки, уже собрался сбросить вызов, но тут он ответил. Как-то нервно спросил ?Что случилось?. Я сказал, что соскучился и что мне его не хватает. ?Бл*дь, Билл, я работаю в данный момент! Если Маркус сейчас увидит, что я болтаю по телефону, он мне яйца оторвёт. Я не очень бы этого хотел. Извини, до вечера?. И он бросил трубку. Я долго держал ср*ный телефон в руке, почти не чувствуя слёз, которые текли без остановки. А потом я сорвался и разбил его тарелку. Намеренно. Пошёл в его комнату, выдрал лист из его ежедневника и крупными буквами намалевал ?Ненавижу?. Приклеил скотчем над его столом. В тот вечер я ни слова ему не сказал. А его реакцией на листок было ?Твою мать, Билл, я же всё тебе объяснил!?. Молча он сгребал осколки своей разбитой тарелки. Тогда я действительно его ненавидел.— Я правда не хочу остаться без работы. И мы уже это обсуждали.— Зачем ты тогда снова говоришь об этом? Заткнись и не вспоминай.— Ты всю жизнь теперь вспоминать будешь??— Я сказал: ?Заткнись и не вспоминай?! Хватит мусолить эту тему! Я не буду тебе больше звонить на работу, понял? Работай на здоровье. — я сделал сильную затяжку, быстро выдыхая дым. Слегка закружилась голова. Чёрт, ненавижу это головокружение. Вечер опять испорчен к чёртовой матери.Я плохо спал ночью. Просыпался раза три, не мог заснуть по полчаса. Помню, что после того, как заснул последний раз, мне приснился сон. Какой-то слишком уж мрачный. Я находился в каком-то тёмном помещении. Дверь была заперта. После нескольких попыток мне удалось её открыть. Способ был на удивление прост — я просто нажал на ручку, и запертый замок исчез из двери, оставив после себя небольшое отверстие. Я вышел на улицу и не сразу обратил внимание на то, что ноги странным образом прилипают к.. Посмотрев вниз, я обнаружил, что иду по расплавленному асфальту. Но не ощущаю его тепла.Не было никого вокруг. Только высохшие, голые деревья. Я обернулся назад — комната, из которой я вышел — была словно декорация. Просто четыре стены с двумя обшарпанными окнами и дверью. С трудом оторвав ноги от асфальта, я двинулся дальше. Чувствую запах чего-то горелого. Противный, тяжёлый запах. Вижу поворот. Заворачиваю, а за ним.. Мне даже словами не описать. За поворотом вижу огромный тёмный пустырь, на котором полукругом стоят высокие горы. Чёрные, словно обугленные. Видимо, и правда обугленные, потому что их верхушки горят. А перед этими горами находится какая-то большая ёмкость. Подхожу ближе, боюсь. Становится жарко. У меня такое чувство, что кто-то находится в этом котле. Эта ёмкость больше всего напоминает котёл. Я почти рядом с ним. Осторожно заглядываю и вижу в нём себя. Прикованного цепями изнутри, изрезанные запястья и лодыжки от оков. Взмокшее тело, ужас и мольба в лице. Я что-то кричу, но ни одного звука не выходит из губ. Я не слышу, чтобы из этого прикованного меня выходил крик. Внезапно смотрю на свои руки. Они в крови. Как у того моего видения тогда, в лифте. Испачканы.Поворачиваюсь спиной к котлу, замечая, как что-то блеснуло в темноте. Вижу появившиеся вокруг меня зеркала. Их много, штук двадцать, стоят беспорядочно. В том, что стоит напротив меня — я вижу свою копию, которая приходила ко мне раньше. Поднимаю руку, и отражение делает то же самое. В этом сне этой копией являюсь я сам. Обращаю внимание на остальные зеркала. В одном из них вижу кафельную стену с кровавой надписью ?Спаси меня, Том?. В другом — как целую брата. В третьем — мы с ним ругаемся. В четвёртом — я пишу ?Ненавижу? на листке из его ежедневника. И различные другие сцены из нашей с Томом жизни. А в последнем зеркале.. В то, что я вижу в последнем зеркале, мне просто не хочется верить.. Этого не было никогда. И это не может случиться. Почему тогда это есть там?..Я медленно отступаю на пару шагов назад и вижу, как от подошвы моего кроссовка тянется расплавленный асфальт. Прилипший, вязкий. Развернувшись, вижу, что котла уже нет. На его месте находится на вид старенькая скамеечка. Серая. На ней лежит что-то.. Что-то красноватое. Я не успеваю разобрать, но почему-то знаю, что там лежит. Продвигаюсь на шаг вперёд и резко падаю в пропасть. И на этом моменте вскакиваю на постели, вздрогнув. Стираю пот со лба, смотрю на часы. Десять утра. Мне больше не заснуть. Иду на кухню и заливаю в себя стакан воды. Я будто побывал в аду.— Что, не спится? — в кухню вплывает угрюмый брат. Я аж подскочил на стуле от неожиданности.— Бл*, напугал, придурок. — глубоко вдыхаю, успокаивая забесившееся сердце.— Прости, я не хотел. Чего вскочил-то в такую рань?— Сон г*вняный приснился. Я вообще спал плохо. — ежусь от прохладного воздуха, врывающегося в комнату с открытой форточки. Я даже футболку не напялил.— Что приснилось? — брат делает себе бутерброд с колбасой и начинает его жевать.— Да неважно, фигня. А ты почему не спишь?— Ты что-то бормотал во сне полчаса назад, и я проснулся. Странно, я обычно ничего не слышу, когда сплю, а тут проснулся. Только ни хрена не понял из того, что ты говорил.Усмехаюсь. Смотрю на жующего брата. А мне кусок в горло не лезет. В моём желудке — вода. В моей голове — каша.— В самом сне я ничего не говорил, насколько мне помнится. — беззаботно отвечаю. И лёгкий страх поднимается откуда-то изнутри. Почему-то мне кажется, что теперь точно ничего не будет хорошо. Что-то противно скребёт внутри, и мне никак не унять, не убить это. Не убить.. Снова всплывает образ того последнего зеркала. Этого никогда не было и не будет.— Бормотал ты как-то обеспокоенно, я тебе скажу. Не кошмар ли тебе часом приснился? — ты сосредоточенно смотришь мне в лицо, пытаясь уловить все эмоции, которые могут на нём отразиться. Раньше я позволял тебе читать себя. Хотел, чтобы ты меня читал. А сейчас.. Сейчас я всё меньше этого хочу, Томми.— Нет. Не переживай, всё в порядке. Когда ты на работу уходишь?— Через полтора часа, Билл.— Я буду скучать. — почему-то говорю ему это. Почему я ему это говорю?— Не надо, я вернусь уже к пяти.— Чего это вдруг ты раньше? — улыбаюсь. Я рад.— Просто так получается. — пожимаешь плечами. — Я вернусь с сюрпризом для тебя, родной.Хитрая улыбка заиграла на его лице. А мне хочется прыгать, как маленький ребёнок. И непременно хлопать в ладошки. И пищать от радости. Я люблю его.— Каким сюрпризом? — он знает, как я их обожаю.— Увидишь. — наклоняется и целует в губы. Нежно-нежно.И уже через полтора часа он уходит на работу. А мне так страшно становится оставаться наедине со своими мыслями. Я боюсь сидеть один в квартире. Внезапно раздаётся звонок в дверь. Что, ты снова что-то забыл? Но ведь у тебя есть ключи.— Кто? — осторожно спрашиваю, заглядываю затем в глазок. Блин.— Это я, Стефан. — темноволосый парень улыбается, будто знает, что я вижу его в глазке.— Уже увидел. — вздыхаю, открываю дверь. — Проходи. Ты чего пришёл-то?— Да хотел Тома повидать. Или его нет?— Десять минут назад на работу ушёл. — усмехаюсь. Я даже как-то рад его приходу.— Блин, вот я осёл. А когда вернётся? — глядит на меня, растрёпанного и почти не выспавшегося. Выгляжу я сегодня не лучшим образом.— Сказал, что к пяти.— Блин, тогда я, наверное, завтра зайду, как раз выходной будет. — Стефан уже разворачивается к двери.— Может, чаю хочешь? А то получается, что пришёл зря.— Если ты не против, то я только за. — он улыбается в ответ.— Ну, раз я предлагаю, то я явно не против. — усмехаюсь. — Разувайся, пойдём на кухню.Пока я ставил чайник и разливал заварку по чашкам, Стефан осматривал кухню.— Давно я здесь не был, уже месяца два. По-моему, что-то изменилось.— Я заставил Тома купить занавески на окна, а так больше ничего тут не поменялось.— Точно. — кивает. — Только как будто что-то ещё поменялось.— Что именно? — сажусь напротив него.— Сам не знаю. Собственно, это не так важно, Билл, проехали.Стефан прав. Многое изменилось здесь. Не только у нас в квартире. Но и у нас в жизни. Изменилось столько, что мне самому во всё это не верится.Разливаю чай по чашкам.— Том за тебя переживает. Что-то случилось? Он весь какой-то задёрганный. — Стефан дует на чай, затем отпивает. — Вкусный.— Наш любимый. Задёрганный, говоришь? С чего такие выводы? Всё вроде как в порядке.— Не знаю даже. Просто он последнее время обходит стороной темы, связанные с тобой. А когда я спрашиваю, как ты, то он говорит, что ты в порядке, и на этом разговор заканчивается. Том не был таким, его явно что-то беспокоит.— И ты думаешь, что это связано со мной?— Почти уверен, Билл. Он только из-за тебя может так переживать.Мой чай продолжает остывать. Я не сделал ни глотка. Том держит всё в себе. Так, что я не вижу этого так явно. А Стефан догадался почти сразу.— Ты об этом хотел поговорить с ним? — мои пальцы обнимают кружку. Согреваясь.— В частности, да. Мне важно знать, что у вас всё хорошо.— Не переживай ты так.. — заставляю себя сделать хотя бы глоток. — У нас всё в порядке. И у меня уж точно.— Говоришь прямо как он. — вздыхает. — Можно я закурю?— Да, конечно. — пододвигаю к нему пепельницу. — Ну а что ты хочешь, мы же близнецы.— Да уж, близнецы. Всё равно я ещё поговорю с Томом.— Говори, я тебе не запрещаю. — улыбаюсь.— Завтра я зайду, передашь ему? — дым постепенно заполняет кухню.— Конечно, передам.Примерно минут через двадцать Стефан ушёл. А мне хочется сделать столько всего сразу, что от неспособности выбрать, что именно мне сделать, я тупо стою на месте, чувствуя себя овощем. Том переживает, я — причина. Стоит ли спросить у него, что больше всего его волнует? В принципе, Стефан и так будет капать ему на мозги. Только брат вряд ли расскажет другу правду.Похоже, я начинаю портить жизнь окружающим меня людям. И мне это, честно скажу, совершенно не нравится. С какой стороны ни посмотри.Я только сейчас понял, что снова остался один в квартире. Снова. В такие моменты я начинаю ненавидеть брата. Сколько времени я уже не общался с людьми, которых когда-то называл друзьями? Мой мир сосредоточен на нём. Только на Томе. Я больной? Да, возможно. Но такова плата за право обладания этим миром. Окружающая обстановка словно меркнет, когда брата нет рядом. И я боюсь, что опять что-нибудь произойдёт. Что-нибудь, что снова будет всплывать в воспоминаниях. Что-то неприятное. Страшное. Я не хочу. Нужно просто забыть об этом. Забыть обо всём подобном. Спаси меня, Том.Pov BillЯ. Не. Верю. Своим глазам. Вырвите мне их, прошу. Заберите этот страх из меня.— Билл, в чём дело? Я купил это для тебя.. — он пытается протянуть мне эту.. игрушку? А я отшатываюсь от неё.Это — одно из воплощений моих страхов.Это — то самое красное, что лежало на скамейке в моём сне.Это то, что дарит мне мой любимый брат.Казалось бы, обычная кукла. Красивая фарфоровая кукла с голубыми глазами, одетая в красный бархатный костюм клоуна.Я боюсь клоунов. Очень боюсь. Грим этой куклы приводит меня в ужас. Её глаза — будто настоящие. Она заглядывает мне прямо в душу.Чувствую, как против воли по щекам потекли слёзы. Наш мир рушится. Наш рай — ложный. Ужас внутри меня.— Том, убери её... — едва выговариваю. — Пожалуйста, Том... — голос срывается, слёзы продолжают стекать из моих глаз.Ты — в ступоре. Я — в ужасе. Наш рай — ложный.Эти голубые кукольные глаза глядят на меня. Мне страшно. Я хочу забиться в угол. Хочу убежать. От брата.— Убери! — выкрикиваю, отползая на другой конец дивана, собираюсь в комок, обнимая колени.Брат кладёт куклу обратно в пакет. Переводит взгляд на меня. Изумлённый. Испуганный. Осторожно садится рядом со мной. Притягивает к себе и обнимает. Крепко. Молча.Это — всё, что мне сейчас нужно. И неважно, что вечер испорчен. Важно то, что он рядом. Наш мир ещё жив. Мы ещё дышим. Мы ещё любим. Мы ещё есть.Он стирает мои слёзы. Молча целует солёные щёки. Он просто рядом. И я могу плакать пока не исчезнет мой страх. Я могу сейчас забыть всё.Спаси меня, Том.Она очень важна здесь.