Глава 6. (1/1)

Я всматриваюсь в огонь. На языке огня Раздаётся "не тронь" И вспыхивает "меня!" От этого - горячо. Я слышу сквозь хруст в кости Захлёбывающееся "ещё!" И бешеное "пусти!" ?И. А. Бродский Прошло несколько дней.В Геленджике незначительно, но похолодало и теперь уже всю землю покрывал тоненький слой снега - вполне в духе южного края и необычайно красиво.Господин президент, влепив по десятку затрещин (реальных и психических) всем дозорным, уволил охрану и набрал новую с чётким приказом "не припятствовать передвижению пленника".Он отчего-то был уверен, что тот не захочет сбежать.Это было правдой.Навальный, получив свободу передвижения, не спешил покинуть данное место.Что им двигало - понимание ли, что побег труден и почти невозможен без связи с друзьями, стокгольмский ли синдром или что-то иное - не знал и он сам.Когда прогулки были разрешены, температура ушла, а раны затянулись, он стал всё чаще выходить на улицу.Спускался по широкой лестнице на залитую бетоном площадку и, опасливо оглядываясь, уходил гулять по дорожкам парка под окнами Дворца. Молчаливо ступая по мокрым плитам, бродил, по уши закутавшись в шарф и иногда разговаривал сам с собой, остановившись у какого-нибудь дерева.Путин украткой наблюдал за ним с другого конца маленького парка или из окна кабинета.Ближе Алексей к нему не подходил. Оппозиционер либо не помнил свою нежность к врагу во время болезни, либо старался не вспоминать.Оба предположения лежали тяжёлым грузом на душе Владимира и он мечтал выяснить правду, не травмировав и без того расшатанную психику Навального.Впрочем, случай представился довольно скоро и совершенно случайно.Безветренный день политик встретил уже в парке, ожидая появления возлюбленного.Он обошёл несколько деревьев, стоящих рядом и высматривая хрупкую высокую фигуру.Владимир Владимирович заметно нервничал.Видеть страх и оцепенение в глазах Алексея было невыносимо, а ещё невыносимее была мысль о том, что он поступил опрометчиво, фактически разрешив ему уйти в любой момент.Путин сжимал и разжимал кулаки, пытаясь справиться с собой.В голову поневоле лезли мысли о возможном побеге оппозиционера. Особенно сейчас, когда тот оправился, но ещё был так уязвим с моральной стороны. Назначенные врачом антидепрессанты не принимал, и политик, поняв это, не стал настаивать - насилие спровоцировало бы лишь большую агрессию, или, что ещё хуже, больший страх перед ним.Размышления прервали шаги за спиной и чуть слышный свист, а когда президент обернулся, в лицо ему прилетело что-то холодное и мокрое.Раздался тихий смех.Путин замер, стирая рукавом с лица не слишком чистый снег и не веря своим ушам.Алексей смеялся. Тихо и коротко фыркнул несколько раз и замолчал, стоя в нескольких шагах от него.Президент и сам не замечал, что по лицу стекают капельки воды, а сам он улыбается до ушей, глупо, но совершенно счастливо.Навальный нагнулся и подхватил горсть снега, готовый кинуть снова.По-прежнему не веря своему счастью, политик даже позволил ему прицелиться, а затем уклонился от брошенного снежного шарика.Алексей усмехнулся и отступил на несколько шагов, когда противник в свою очередь зачерпнул бело-серой массы и готов был кинуть в него.Если бы кто-то увидел это зрелище со стороны - не поверил бы.Президент Российской Федерации и его главный противник играли в снежки, прячась за деревьями и постепенно сужая круг.От напряжения буквально искрило в воздухе, и было в этой игре что-то особенное. Личное и будоражащее воображение.Пару раз снежки попали в деревья, но ни разу - в кого-то из людей.Шарф Навального размотался, и Владимир не преминул воспользоваться этим - ухватив за конец, сделал подсечку и мужчина, подскользнувшись, грохнулся в мокрый снег.- Не честно, - Алексей лежал на земле, у подножия старого каштана, и вставать явно не собирался.С трудом отдышавшись, Путин со смехом протянул ему руку :- А со спины подкрадываться честно? Навальный не ответил. Он посерьёзнел, не решаясь принять помощь.Несколько секунд пролетели в зрительном контакте, и, наконец, оппозиционер протянул ладонь в ответ.Нерешительно и доверчиво.Они стояли у огромного дерева, в летние дни напоминающее, наверное, дверь в сказку - найди секретную дверцу в коре и попадёшь в беззаботный мир.Оба молчали, понимая, как много им нужно друг другу сказать.Раскрасневшееся лицо и блестящие глаза выдавали в Алексее азарт и что-то, глубоко спрятанное от посторонних глаз в душе политика.Он поднял руку и одним движением стряхнул снежную крошку с воротника президента, остановившись глазами на его лице.Это же было его главной ошибкой.В следующий же момент его прижали к дереву, притянув к себе за многострадальный шарф.Но его любовник медлил, приблизившись к его лицу и всматриваясь с тревогой и вопросом - хочет ли этот он сам, или нет.А Навальный хотел. Хотел этого поцелуя, пальцев, которые президент запустил в его волосы, горячего языка, который скользнул по его губам.Совершенно искренне отдавался грубоватым и дёрганным прикосновениям, позволяя прижимать себя к шершавому стволу дерева.Жарко и мучительно, непривычно и так приятно.Он позволял бывшему врагу вести игру, и когда тот прикусил его за губу, послушно приоткрыл рот, сплетаясь с его языком.Положил руки на плечи президента и с тихим стоном разрешил расстегнуть пальто, прижимая к себе крепче.Отстранились они друг от друга только когда Алексей дёрнулся, почувствовав под рубашкой холодные руки политика и высвободился из его объятий.Они рассмеялись, не глядя друг на друга.- Прости, я что-то... - попытался извиниться за опрометчивый поступок Путин, но голубоглазый предупредительно поднял руку:- Всё в порядке. Не извиняйся.Он поспешно застегнул пальто и ушёл в дом - смущённый и дезориентированный.Что это было? И зачем он позволил приблизиться к себе тому, кого так ненавидел и боялся?А главное - это было приятно. Очень.Господи, что он творил?А Юля? Его Юля, которая ждала в далёкой Москве?Навальный не стал раздеваться, оказавшись в своей комнате, а так и уселся на кровать, растерянный и злой.Что это вообще было?*****Их браку исполнялось уже 22 года этим летом.Познакомившиеся случайно, на отдыхе, пара не расставалась раньше на такое долгое время.Со стороны их отношения казались идеальными, да оно, по сути, так и было.Двое детей и вечные передряги, в которые попадала из-за него семья, только сблизили Алексея и Юлю.Ныне дочь оставалась в штатах, а сын - в Москве, с матерью.Подслушав новости от охраны и редких гостей президента, от которых удавалось спрятаться за красивыми и очень "живыми" статуями, он узнал о произошедшем недавно в столице.О том, что в его квартире был устроен обыск, а Юлю и Захара выгнали и привели в отделение.Навальный чувствовал вину перед ней.Он не мог понять самого себя и часто думал о причинах своих же нелогичных поступков.Он любил жену, в этом не было сомнений. По крайней мере, раньше не было.До сегодняшнего дня политик не сомневался в своих чувствах.Навальная была ему и любовницей, и подругой, и опорой в трудные времена.Но сейчас что-то изменилось. Изменилось не в ней, а в нём самом.События последних недель вывернули его наизнанку, переломали и собрали душу заново, из осколков.Теперь страсть - совершенно дикую, животную страсть он испытывал к своему врагу, а не к любимой женщине.Вечерами мечтать о нём было просто невыносимо.Возбуждение и страх - вот что чувствовал голубоглазый. Президент был ужасен и притягивал к себе одновременно.Насилие над собой Навальный не мог забыть, но и моменты нежности не держали в плену воображение.Что с ним творилось? Кто бы дал ответ...Болен от любви - так можно было охарактеризовать его состояние.Бродя в одиночестве по парку он раз за разом обещал себе выяснить их отношения, но каждый раз, заходя в просторный коридор, он поднимал ладонь для стука, и каждый раз опускал руку, уходя в свою комнату.В нём уже не было ненависти или злобы по отношению к бывшему насильнику.Перетерпев кризис в бреду, Алексей вернулся к прежней жизни. Как феникс, вернувшийся из пепла, оппозиционер не собирался сдаваться.Сейчас он сидел в библиотеке, лениво перелистывая страницы.Близился вечер и Навальный погрузился в свои мысли, не замечая ничего вокруг.Красная материя казалась чёрной в опускающейся на землю темноте. Читать стало сложно, но политик заметил это только когда пришлось напрягать глаза, чтобы увидеть последние строчки на странице.Поднявшись, он прошёл между стеллажей к выключателю и вздрогнул, увидев тёмную тень в проходе.- Извини, не хотел напугать. - президент сам включил свет и отступил на шаг.Мужчина мрачно кивнул и захлопнул книгу:- Ничего страшного. Голубые глаза казались почти зелёными в электрическом свете и Путин нервно облизывал губы, усмиряя бешеный стук сердца.Воздух наэлектризовался и почти физически покалывал кожу.- Долго тут наблюдаешь? - Алексей испытующе смотрел на политика.- Нет. Только пришёл, - в голосе отчётливо проступала фальш и оба замолчали, не находя слов.Развернувшись, Навальный хотел уйти обратно, на бархатный диванчик, но Владимир схватил его за руку:- Стой. Зачем ты сегодня это сделал?- Сделал что? - тот попытался высвободиться, не глядя на президента.- Зачем кинул снежком? Зачем? Ты же так... Боишься меня?- Я не боюсь, - оскалился мужчина и, помолчав, ответил уже спокойнее, - Я поговорить хотел.- Говори. - властный и заботливый, голос Путина действовал на Алексея как чистый афродизиак.Владимир слышал частое дыхание пленника, видел его дрожащие губы и с неким неверием смотрел на него - неужели хотя бы часть его чувств была взаимной?Голубоглазый с трудом поднял голову и поинтересовался. Тихо, глядя в упор:- Зачем я тебе нужен?- Стой... Я не договорил, - он не позволил Путину сказать ни слова, - Я пережил то, что ты со мной сделал, - он скрипнул зубами, прогоняя воспоминания, - Но сейчас я тебе зачем? Ты не заставишь меня молчать. Лучше убей сразу.- Нужен. И всё. - просто ответил президент, сжимая его ладони в своих.Карие глаза светились чем-то невероятным, неземным. Чувственным и жадным.Алексей растерянно вздохнул, решаясь на безумство, а затем, вырвав ладони из чужих рук, притянул Путина к себе.Всё покачнулось, сознание рухнуло куда-то в пустоту.Все чувства теперь - месиво, все чувства - мешанина.Владимир во время дернул любовника на себя, когда с верхушки стеллажа рухнула стопка книг.Оба нервно рассмеялись и политик потянул Навального за рукав:- Идём.Свет включать не стали и в спальне президента оппозиционера подхватили на руки и кинули на широкую кровать.Загорелся ночник и Путин опустился рядом, ухватив голубоглазого за рубашку.Пальцы не слушались, попытки раздеться сменялись поцелуями и укусами. Было жарко, сладко и до мурашек хорошо.Алексей выпутался из рукавов и ненужная теперь тряпка полетела на пол.Но любовник вдруг остановился, провёл пальцами по светлому шраму на пояснице и зажмурился. Он сам оставил его в ту роковую ночь. Навальный убрал его руку.- Не надо. Я не хочу это вспоминать. Вместо ответа политик сжал его руки, целуя зажившие костяшки пальцев. В одном этом жесте было столько болезненной нежности и просьбы о прощении, что голубоглазый подался вперёд, позволяя раздеть себя. Ему не было страшно.Как много эстетической красоты в изгибах стройного тела, как много голодной страсти в прикосновениях.Путин любуется отчётливыми кубиками пресса любовника, опускается поцелуями по открытой шее и покусывает выступающие ключицы.Мужчина со стоном выгнулся ему навстречу, ловя ртом воздух.Язык скользнул по его груди, а затем политик прикусил сосок у основания, заставив его дёрнуться. Он никогда бы не подумал, что подобное действие ему понравится. Покусывания и поцелуи по светлой коже - назавтра обязательно останутся следы - вызывали дрожь во всём теле.Ловкие пальцы президента спустились к нижнему белью, огладив член сквозь ткань и вызвав приглушённый стон.Владимир навис над пленником и подхватил его под бёдра, стаскивая с Навального шорты.Тот со смущением попытался прикрыться, но Путин легко перехватил его руки:- Не надо. Ты очень красив, Лёш.Голубоглазый откинул голову, мучительно краснея от неловкости. Прежде не имея опыта с мужчинами, он не знал, чего ждать и что делать.Президент усмехнулся его стеснению - это отдалось в душе приятным чувством того, что он был первым у любимого человека.Приглушённый свет играл на изгибах тела, подхлёстывая возбуждение.Алексей откинулся на постель, ощущая поцелуи, опускающиеся вниз, и затем - как зубы мягко прикусили тонкую кожу на бедренной косточке.Любовнику нравилось дразнить его, нравилось видеть, что он вздрагивает от острых ощущений, такой чувственный и открытый.Уже давно вставший член сочился смазкой и сам человек, распостёртый на светлой простыне, изнывал от желания прикосновений.Президент оставил поцелуй на внутренней стороне бедра и обхватил пальцами ствол у основания, забирая в рот.Навальный выгнулся, комкая ткань в ладонях. Стыд и удовольствие смешались воедино. Горячий язык скользил вдоль ствола, лаская выступающие вены, влажная глотка сжималась вокруг члена, заставляя теряться в ощущениях.Владимир помогал себе рукой, пытаясь доставить любовнику как можно больше удовольствия.Тот дрожал, скулил от наслаждения, и готов был кончить в этот же момент.Не желая больше мучить его, Путин сделал ещё несколько движений и проглотил семя, когда голубоглазый выгнулся в оргазме.Облизав губы, политик прищёлкнул языком по головке, ловя очередной тихий стон и поднялся.Пока растаявший от ласк мужчина приходил в себя, Владимир подошёл к шкафу, доставая с верхней полки смазку, и вернулся обратно.- А я уж думал, продолжения не будет, - Навальный сел на кровати, с трудом скрывая некую боязнь предстоящего.Любовник погладил его по щеке, успокаивая. По негласному правилу, которое установил сам пленник, о насилии они не говорили, хотя Путин прекрасно понимал, чего боится мужчина.Боится боли, беспомощности, унижения.И он должен был показать ему, что не причинит ему вреда. Больше никогда в жизни.А потому с нежностью привлёк к себе, разворачивая спиной. Прошёлся поцелуями по плечам и позвоночнику, по светлому шраму и ягодицам.Навальный прогнулся в пояснице, подставляя бёдра.Сдвинул брови, ощущая жаркое дыхание и прикосновение языка к промежности.Поневоле почувствовал, что от умелых ласк встало снова, ещё крепче, чем раньше.Он опустил руку, проводя по члену, выстанывая просьбы остановиться, хотя, разумеется, не желая этого. Язык президента проникал внутрь - непривычно и приятно, а затем к нему добавились два пальца, смазанные прохладным лубрикантом.Это не приносило особого удовольствия, но и болезненным не было. Смазка здорово помогала и дискомфорт быстро исчез, сменившись покалыванием кожи. Видимо, жидкость была "с сюрпризом", против чего, собственно, никто ничего не имел.Скорее наоборот - Алексей кусал губы, лаская себя, с наслаждением ощущая в себе медленные движения.Путин с удовольствием наблюдал за любовником, слушал рваное дыхание и срывающиеся стоны.Собственное тело требовало внимания, но он не торопился. Добавил смазки, осторожно растягивая узкое колечко мышц.Согнул пальцы, нажав на простату и услышал полувскрик-полустон, вырвавшийся из груди голубоглазого. Несколько нажатий в одну и ту же точку, и у него уже дрожали бёдра, он всхлипывал и сам насаживался на пальцы политика.Такой красивый и сексуальный - с растрёпанными волосами и горящими желанием глазами. И весь полностью его.Наконец, решив, что подготовки достаточно - тем более, что сам готов был кончить от чужих сладких стонов - Путин рывком подтянул к себе любовника и, обхватив за поясницу, перевернул на спину.- Хочу видеть твоё лицо, огонёк.Не понятно было, почему он вдруг назвал его огоньком - за взрывной ли характер, или за год рождения - год огненного дракона, - но Навальный не возражал.Лёг удобно, закинув ноги на талию президента. Тот размазал лубрикант по члену и коснулся головкой входа.Алексей, прикусив губу, двинулся навстречу, принимая в себя орган.От проникновения стало неприятно и даже больно.Стало терпимее только когда ладонь любовника легла на его член, собирая природную смазку и двигаясь одновременно с первыми толчками внутри его тела.Боль уходила, а чужие пальцы закручивали клубок желания глубоко под кожей. Бёдра дрожали, взмокший и умирающий от возбуждения, он притянул Владимира к себе для нового поцелуя.Тела сплетались, соединившись в одно целое, стоны и рычание, толчки, укусы и объятия - в этот момент было лишь одно необьемлемое удовольствие, которое заменило дискомфорт.Оппозиционер сам двигался навстречу, насаживаясь на член любовника - глубоко, жарко уже на грани.Путин входил в него резко, буквально втрахивая в постель, но ему было хорошо.А через пару толчков голубоглазый сжал его в себе, усиливая обоюдное удовольствие и чувствуя приближающийся оргазм.Он кончил с криком, прижимаясь к любовнику, ощущая горячее семя внутри себя.Навальный расслабленно вытянулся на кровати и его сгребли в охапку, прижимая к себе.Президент подтянул к себе одеяло, целуя мужчину в висок.Алёша, Лёшка, самый родной и любимый.Здесь и сейчас, и только с ним.Отключились оба почти моментально, не позаботившись ни о душе, ни о том, чтобы убрать раскиданные в спешке вещи.Просто заснули, слушая дыхание друг друга. И пусть весь мир подождёт.