Часть 27 (1/1)

Туманный Альбион давно уж укутало вечернее безмолвие улиц, напоминающее о предстоящем наступлении комендантского часа, а где-то в глубинах, под землей, девушка отчаянно и яростно бросала в лицо своему похитителю разного рода недовольства по поводу сложившейся ситуации. Слышал бы хоть кто-то то, что происходило пару часов назад?— уши свернулись бы в трубочку.—?Я сказала нет! —?воскликнула Пейдж, показательно взмахнув руками. —?Даже не уговаривай!—?Пейдж, дорогая, послушай меня,?— V шагал вслед за девушкой, битый час пытаясь догнать ее. —?Ты дала мне обещание!—?А вот про это даже упоминать не смей,?— снова огрызнулась она, остановившись у двери своей комнаты. —?Я обещала помочь тебе, а не подохнуть во имя твоей великой затеи. Ландыш тебе в ухо. Никуда я не пойду!V попытался схватить Пейдж за руку, когда она остановилась у своей комнаты, но девушка быстро одернула руку, открыла дверь и спряталась за ней, так как закрыть ее помешало огромное давление мужской руки с той стороны.—?Наверное, мне стоит напомнить, что они сделали с тобой, когда ты сбежала! —?воскликнул V, уже не в силах терпеть подобные споры с юной особой.—?Убери руку,?— буквально прорычала она, с большим усилием подпирая дверь спиной. —?Уважай хотя бы мое право на личное пространство!—?Мы, кажется, не закончили нашу дискуссию, мисс Фостер,?— голос мужчины обрел нотки раздраженности. —?И позволь заметить, об уважении меня просит особа, которая уже несколько часов доказывает мне, что ее обещания ничего не стоят.Тут-то возмущения и закончились. Девушка попросту проглотила язык, не зная, что отвечать в таком случае. А ведь он прав?— она действительно дала обещание помочь ему в чем бы то ни было. Но исполнить это обещание равно самоубийству, и не только для нее. И в этот момент ей ничего не пришло на ум, кроме как тихо сказать:—?Дай мне немного побыть одной. Мне нужно обдумать все это.Ожидаемого ответа не последовало, но согласием с ней послужило отступление V?— он убрал руку, и дверь тут же закрылась под давлением спины Пейдж. Задвинув засов, девушка отошла от двери и, вздохнув, плюхнулась на кровать. Что творит этот сумасшедший? Разве он не помнит, на что Криди способен? Хотя нет, помнит?— глупый вопрос. Если бы забыл?— не стал бы напоминать ей то, что она так отчаянно пытается забыть. Тогда его рвение отправится прямо к этому ублюдку становится более непонятным, как и намерение взять ее с собой, впрочем. Она будет только мешать ему. Чему она научилась за все это время? Да ничему, если вспомнить, что она не смогла защитить себя, когда за ней гнались те монстры из Службы Безопасности. А ведь она просто запаниковала… Вдруг и в этот раз будет так же? Ее присутствие там слишком бесполезно. Да и для V это огромный риск. Так почему он берет ее с собой?—?Бред… -на выдохе шепнула Пейдж и уткнулась лицом в подушку.Несколько минут абсолютной тишины и вереницу мыслей прервала приятная мелодия рояля. Девушка тут же поднялась с кровати и стала прислушиваться. Раздраженное выражение ее лица сменилось на печальное?— она понимала, что ее похитителю сейчас очень грустно. Мелодия была ей незнакома. Пейдж никогда не слышала ее, и вдруг захотелось выйти из комнаты и спросить хотя бы название, пусть оно ни о чем ей не скажет. Но нельзя?— тогда продолжения спора не избежать. В этом случае остается лишь тихонько выйти за дверь и просто понаблюдать за происходящим.Пейдж медленно подошла к двери и тихо открыла ее, постепенно тянув на себя, дабы та не скрипела. Успешно покинув комнату, девушка едва слышно кралась по коридору пока наконец не дошла до угла, за которым скрывался главный зал. Она прижалась к стене и слегка выглянула из-за угла. V сидел за роялем, немного ссутулившись, будто в трагической позе, и слегка покачивался из стороны в сторону в такт мелодии.Ему грустно. Определенно.Понаблюдав за столь печальным зрелищем чуть меньше минуты, Пейдж почувствовала почти непреодолимое желание подойти к нему и обнять. Это нужно перебороть. Это просто необходимо перебороть!Она невольно протянула ногу вперед, чтобы сделать шаг, но тут же поставила ее обратно, понимая, что сейчас не время объявлять о своем присутствии. Остается лишь ждать. Только чего ждать?— непонятно.Что так опечалило его? Может, ее поведение было бестактным и весьма непозволительным? Может, она сказала что-то, что могло огорчить V? Причин его грусти может быть множество, и необязательно эти причины должны скрываться в ней. Он очень редко показывает печаль в своем поведении, и сейчас один из тех случаев, когда эту печаль не должен видеть никто. Он бы пришел в ярость, если бы узнал о ее присутствии. Так что будет разумным просто тихо стоять на месте, не издавая ни звука.Спустя несколько минут наблюдения за печальной игрой террориста и судорожных попыток держать на поводке желание показаться ему на глаза Пейдж поймала себя на мысли, что Галерея Теней наконец погрузилась в тишину. Только голос в ее голове не утихал ни на минуту, твердя, что с хозяином этого дома что-то не так. Эти мысли не давали ей ни секунды покоя. Спустя мгновение, девушка наблюдала, как фигура мужчины в черном уже постепенно сливается с темнотой длинного коридора, ведущего в его покои. Немного подождав, Пейдж неслышно выдохнула и закрыла глаза. Хоть в этот раз ей удалось остаться незамеченной.Мелодия, которую играл V, все еще была слышна в голове девушки. Пейдж вспоминала, как когда-то мать отдала ее в кружок музыки, чтобы та училась играть на фортепиано. Она была весьма талантливой девочкой. В семь лет на память играть Шопена без ошибок… Учителя восхищались ей. Она не потеряла навык за эти годы. И сейчас ей очень хотелось повторить ту мелодию, только что так искусно исполненную террористом.Даже если она привлечет его внимание… Все равно встречи с ним не избежать, так ведь?Тяжко вздохнув, Пейдж вышла из-за угла и медленным шагом направилась к роялю. Ничего же не случится, если она просто ненадолго присядет?Крышка рояля осталась открытой. Пейдж, присев на стул, легко коснулась пальцами клавиш. Казалось, будто тепло рук V все еще хранилось на них. Невольно, девушка легко нажимала то на белые, то на черные клавиши в попытках повторить мелодию, которую не так давно играл ее возлюбленный. Спустя несколько нот она сбилась. Еще попытка. И снова ошиблась на столь простом переходе. Нет, стоит прекратить этот ужас, пока V не услышал.Внезапно Галерея погрузилась в темноту.Закрыв глаза, Пейдж осталась сидеть за роялем, держа руку на клавишах тех нот, на которых сбилась. И как только она собиралась убрать руку и встать, чтобы наощупь добраться до своей комнаты, девушка вдруг почувствовала на своей руке знакомый холод кожаных перчаток, который когда-то обжигал все ее тело.V…Его рука властно накрыла ее собственную, одарив девушку невыносимым чувством волнения. В считаные секунды грудь мужчины уже прижималась к ее спине, заставляя позабыть как дышать.Черт возьми…Его пальцы с хрипом кожи перчаток нежно давили на тонкие пальцы Пейдж, нажимая на нужные клавиши, ноты которых в совокупности рождали ту самую нежную мелодию. Пейдж не осмеливалась открыть глаза. Она боялась, что как только она сделает это, то весь этот прекрасный мираж развеется. А мираж ли это? Давление на пальцах было реальным, ровно как и горячее дыхание на ее шее. Он же здесь, верно?Вторая его рука вскоре присоединилась к игре. А Пейдж так и сидела, пытаясь сжаться и не сгореть в объятиях мужчины. Сквозь едва приоткрытые веки девушки пробился тусклый желтый свет. Свеча? Странно, что она не заметила, как V поставил подсвечник на рояль.—?Что это за мелодия? —?наконец осмелилась спросить Пейдж, все еще боясь, что это прекрасный сон. Но бархатный тихий голос над ее ухом был более чем реальным.—?Клод Дебюсси. Лунный свет.И он продолжил играть.Все это?— мелодия, его голос, его аромат, касание его рук?— заставляло девушку таять. В конце концов она просто крепче прижалась спиной к груди мужчины и еще глубже погрузилась в его объятия. Момент, ее сладкий тихий стон, и V сбивается. Молчание. Долгое молчание прежде, чем Пейдж открыла глаза, и свеча резко погасла от резкого дуновения дыхания мужчины.И снова темнота.Холод, вдруг окутавший тело девушки вместо теплых знакомых объятий, не давал пошевелиться. Тело скучало по его теплу, кричало, объявляя о ломке без любимых властных рук. Но все это вмиг прекратилось. Прекратилось ровно в тот момент, когда внезапный сладкий поцелуй разрушил стены мимолетной тоски и печали.Это его губы. Это его оружие, способное разрушить весь ее хрупкий мир.Сперва поцелуй был нежным, почти невесомым. Неагрессивным, ненапористым, легким, будто пушинка, и нежным, будто лепестки его любимых роз. Затем давление его губ становилось все настойчивее, грубее. Легкие покусывания сменялись нежными утешающими поцелуями, но становились все сильнее, причиняя девушке легкую боль, ту, которую, описывая любовные игры, называют сладкой болью. Эти касания наполнены злобой. Пейдж чувствует это, но ей все равно. Едва она отстранилась, как его хватка стала жестче. Его руки властно и грубо подняли ее за талию и усадили на рояль. Он дышит. Так тяжело. Сладко. Горячо. Пальцы рисовали на ее спине замысловатые узоры, а тело не хотело подчиняться контролю. В голове сладкий туман, в глазах пелена, и сердце вырывается из груди?— вот, значит, каково шагнуть в Бездну.Для чего он так поступает? Дразнит ли? Всерьез ли? Он сам не понимал. Но знал лишь одно: он нарушит клятву; он овладеет ею еще раз, отбросив все запреты. Овладеет в последний раз. Она была так прекрасна, когда потерялась во тьме и сидела, сжавшись, на стуле у рояля. Беззащитная. Нежная.Кукольная. Руки скользят под тонкий топ в надежде почувствовать тот же жар ее тела, что и в первый раз. И он был там. Пышная грудь то опускалась, то поднималась в тяжелом дыхании, даря его рукам уже знакомое тепло. Ладонь уже легла на грудь, слегка сжимая, а губы не прекращали целовать это кукольное личико. Резкий звериный толчок вперед в попытке прижаться сильнее и продемонстрировать свою власть над ней. Подсвечник падает от руки всхлипнувшей девы, со звонким стуком ударившись об пол. Она молится всем богам, чтобы зажегся свет. Он же знал, что свет не зажжется, пока он не поднимет рубильник. Он?— паук, который готовится к ужину. Хищник, плетущий паутину вокруг своей жертвы.В его сети…Крепкие мужские руки вмиг разрывают топ девушки. Губы в тот же миг впились в мраморную кожу, лаская, дразня, возбуждая.… попалась.Все еще находясь в состоянии приятного шока, Пейдж невольно подчинялась V и всем его ласкам. Невольно она хотела дарить ему жизнь, вечность, ощущение счастья. Хотела чувствовать его всей кожей, всем телом, всем существом. Однажды кто-то сказал, что любовь?— это музыка, а секс?— разве что инструмент. И то, что происходит сейчас, все его движения, порывы, ласки?— все это музыка. Самая прекрасная из той, что когда-либо была в этом жестоком мире. Сейчас она утопает в страсти, хотя страсть?— это противоположность истинной любви, ее качественная подделка. Но в этой подделке хочется захлебнуться и камнем пойти ко дну.Движения сковывала его крепкая хватка. Жестокие поцелуи, наполненные невиданной злостью, усыпали ее губы, плечи, ключицы, грудь, пронизывая до мурашек. Тело невольно покрывалось потом то ли от духоты, то ли от страха. И сейчас все это выглядит как прелюдия к грязному сексу.V прижался своей щекой к ее щеке, чтобы в очередной раз напомнить ей, что скрывается под фальшивой личиной Гая Фокса. Было слышно, как девушка вздрогнула в его руках, как только почувствовала, что на ее плечо упала горячая скупая мужская слеза. Так не должно было быть. Но отчего-то ему больно. Наверное, больно осознавать, что это последний раз, когда он вот так прикасается к ней. Это последний раз, когда она чувствует его живым. Неделя до революции.Неделя до смерти.Заглушая боль громким рыком, резким рывком он приподнимает свою жертву и срывает с нее шорты вместе с нижним бельем. Он напугал ее. Словно голодный демон он губами ласкал каждый сантиметр ее тела, то кусая, то утешая боль нежными поцелуями, то отстраняясь, давая успеть заскучать. И, казалось, мимолетное развлечение превратилось в усладу для его души. Тело в его руках будто нега, посланная ему то ли дьяволом, то ли богом. В награду ли, в наказание ли?— не важно. Все это нисколько не важно, пока она в его власти.Внезапно V ощутил на себе ответные действия со стороны Пейдж. Ловкие ручонки уже обнажали его грудь, отрывая пуговицы одну за другой, но тут же были отброшены. Пара резких движений, и лицо Пейдж прижато к блестящей деревянной поверхности изящного музыкального инструмента. Лежа на животе и испытывая невыносимую боль в области запястий, девушка чувствовала ужасное напряжение и боль в бедрах от того, что ноги в таком положении совсем не доставали до пола. Но она постоянно ловила себя на мысли о том, что ей это безумно нравится. И возбуждение от этих мыслей невозможно было сдержать, как ни старайся.И частое дыхание сменяется громким криком.Аккуратным движением V проливал на спину девушки еще горячий незастывший воск из подсвечника, чаша которого была полна бледно-желтой жидкости. Тонкая струйка лилась от лопаток, медленно, будто желая причинить как можно больше боли, вдоль позвоночника к низу. А затем снова к лопаткам, вырисовывая имя возлюбленного, который сейчас с диким восторгом наслаждается ее болью. И она наслаждается. Она не против, если его имя останется тонким шрамом на ее спине, как и тот порез на груди, служащий напоминанием о первой ночи, проведенной с безумцем. Кто мог подумать, что ненависть и вражда превратятся в любовь и животную страсть.Кто мог подумать, что, придя в этот дом, она станет куклой в руках его хозяина.Звон подсвечника, катящегося по полу, заставил Пейдж вздохнуть с облегчением. Боль прошла, но кожа неприятно стягивалась там, где застыл воск. Ну и пусть. И, казалось, давление на ее запястьях ослабло, заставляя мысленно молить о том, чтобы на этом все не закончилось. Он не может отступить. Он не посмеет.Свобода движений была недолгой. Ощущение мужской плоти внутри опьянило мгновенно, как по щелчку пальцев отключив разум и оставив лишь чувство нескончаемого блаженства. С каждым резким движением внутри нее с ее губ срывался новый стон. Темп нарастал, а пальцы царапали рояль в надежде ухватиться за что-то и сжать с такой силой, чтобы кровь в кисти не поступала. Прикосновения обжигали кожу, с каждым новым стоном становилось все труднее дышать. Он убивает ее. Но, признаться, это прекрасная смерть?— задохнуться в объятиях бурной страсти.Но в один миг все прекратилось: поцелуи, секс, объятия, чувства. Время как будто замерло, прекратило свой бег за считаные секунды. Стоны сменили тишина и едва слышное дыхание испуганной Пейдж. V застыл, крепко сжав пальцы на талии девушки, причиняя ей боль. Несколько минут напряженной обстановки не давали Пейдж даже пошевелиться. Она будто и вовсе разучилась говорить, ведь все, что она могла в этот момент,?— слушать тяжелое дыхание над собой и дрожать от страха. С ним что-то не так…Его пальцы на ее талии разжались. Медленно, будто не желая отпускать. Боль постепенно уходила, но пришло разочарование, когда его плоть резко покинула ее тело. Слух ловил его медленно отдаляющиеся шаги, а глаза медленно наполнялись слезами. Но тот момент, когда V тихо сказал: ?Я не могу…?, уже не отпечатался в ее памяти. Будто провал?— она помнит только то, что рядом его больше не было, а она медленно сползала по роялю на пол, заливаясь слезами и кусая руку, чтобы хоть как-то заглушить всхлипы.То же самое помнит и он.Стоя в своей комнате перед зеркалом, V в очередной раз пристально смотрел на монстра в его отражении. Это тело… Оно не его. Оно не должно быть таким. Оно не способно любить и давать кому-то тепло, когда душа срывает голос, крича, что любит эту зеленоглазую тварь.Невозможно поверить, что он дал слабину, поддавшись чувствам и желаниям, о которых ему стоило бы забыть в тот момент, когда он вышел из пылающего в огне Ларкхилла. Тогда он дал себе слово, что доведет дело до конца, уничтожая всю верхушку правительства одного за другим, до последней крысы, причастной к тем плачевным событиям в жизни тех, кто не соответствовал требованиям реформ Сатлера. А сейчас… Сейчас он прогнулся под весом чувств к этой несносной девчонке и ловит себя на сомнительных мыслях не заканчивать эту битву.Любовь порождает трусость в тех, кто дал слово боле не любить. Губит тех, кто посвятил свою жизнь мадам Вендетте, в ком не было ничего, кроме боли и ненависти.Маска Гая Фокса с силой была брошена в зеркало, разбив его вдребезги. Отражение в нем медленно рассыпалось на кусочки, падая на пол?— точно так же, как и разбились мечты узников Галереи Теней в этот вечер, не познав свободы.Слезы текли по обожженным щекам, падая на осколки стекла.?Любовь в тебе должна быть мертва, так и не будучи высказанной?.