1 часть (1/1)

ТуДи устало смотрит на затянутое облаками ночное небо за окном, покрытом разводами. Ночь была самым тихим временем суток: из репетиционной не доносились шумные звуки музыкальных инструментов, Рассел не избивал боксёрскую грушу, а Мёрдок не избивал певца. Хриплые крики сменялись на через чур громкий пьяный храп, из комнаты Нудл не было слышно клацанья кнопок контроллера приставки. Жизнь была одинаковой до тошноты и желания залезть в петлю. Неразрушимое спокойствие.Однако что-то внутри Стю подсказывало ему: сегодня что-то не так. Возможно, такое предчувствие было из-за не прекращающейся уже несколько часов подряд головной боли, возможно из-за просроченных обезболивающих. Он не мог дать чёткого ответа.В комнате басиста было подозрительно тихо. Из неё не раздавались ни крики, ни пьяный бубнёж, даже такой привычный храп отсутствовал.Мужчина улёгся на вечно незаправленную кровать, выудил из кармана новую порцию таблеток и проглотил их насухо. Затем он достал пачку сигарет, которые курил Никкалс (потому что других в этом доме не бывает), и зажигалку, после чего чиркнул ею и раскурил сигарету. Когда никотин попадал в его организм, всё тревожные, меланхоличные и попросту разрушающе-убивающие мысли ненадолго покидали его многострадальную беспокойную голову.На половине сигареты Пот стал слышать тихие шаги откуда-то неподалёку, и с каждой секундой звуки становились всё громче и громче. Он с паникой осознал, что кто-то пока ещё неизвестный направляется прямо в его обитель.Он наскоро потушил сигарету, забросив её в пустую стеклянную бутылку на тумбе, подтянул выпадающее из пододеяльника одеяло и всеми силами пытался притвориться, что он уже видит десятый сон. Через пару мгновений дверь раскрылась со зловещим скрипом и чуть более громко, чем обычно, ударилась о стену. Вошедший протащился от входа к самой кровати, остановился, громко и тяжело дыша, и стал бесстыдно оглядывать лежащего перед ним человека.- Спишь, значит, - нетрезво пробубнил низкий голос, после чего ТуДи окончательно убедился: это был он, лидер их группы. - Вы все всегда спите. Вам вообще нет дела ни до кого, кроме себя, мудилы блять.После этой небольшой гневной тирады незваный гость немного помолчал, будто чего-то выжидая, но когда то, чего он хотел, так и не произошло, он продолжил говорить.- Просыпайся, - прозвучало это тихо и скорее как просьба, но следующие попытки разбудить клавишника были более настойчивыми и раздавались всё громче и громче: - просыпайся. Просыпайся! Просыпайся, мать твою!Когда сатанист понял, что его попытки не увенчались успехом, он попытался пнуть ногой спину "спящего", но старший опасно накренился (всё это последствия алкоголя, наверное) и после этого задействовал руки, с размаху ударив Стю-Пота прямо по макушке.Младший с ужасом обернулся и посмотрел бездонными глазами-ямами на своего мучителя: тот прочитал его как открытую книгу и понял, что тот всё это время совершенно нагло и без зазрения совести притворялся.- Ах ты сукин сын! Охуел совсем? - недовольно взвизгнул он. - Актёришка ебаный.После этих слов ТуДи был насильно выкинут из тёплых объятий одеяла и выброшен на незастеленый даже самым тоненьким ковром холодный пол. Из-за столкновения о бетонную поверхность боль прошла через позвоночник по всему его телу, откликаясь сильнее всего где-то в затылке. В этот же миг он заметил летящий прямо ему в лицо ботинок басиста. Стю едва успел прикрыть многострадальное лицо ладонями, удар пришёлся прямо на костяшки его пальцев.- Неблагодарная ты мразота! Что для тебя не делай, как ты не веди с тобой, тебе вечно похую, ты даже не обращаешь на меня внимания. - Новый пинок, после которого на груди расцветут красно-синие гематомы. - В глаза мне смотри, ты, сын шлюхи сифозной!Мёрдок продолжал говорить что-то об алкоголе, веществах, музыке и их рутине, но певец совсем не слышал и не слушал его. Мозг будто отключился, перестал работать, взгляд поплыл, и Пот почувствовал подступающие горячие слёзы.Ещё немного поизбивав младшего, басист пошатнулся и ушёл туда, откуда пришёл, а мозги Стю внезапно заработали с чуть ли не утроенной силой. Снова всплыла мысль о том, что продолжаться так уже не может: вечные избиения и конфликты, творческие разногласия, лекарства совсем перестали помогать, его тело ежедневно изнывало от постоянной боли, голова взрывалась от непрекращающихся мигреней, сердце разрывалось от двух совершенно полярных чувств. Это надо было останавливать, и был только один выход, самый действенный по мнению ТуДи.Иногда Стю, в перерыве между головной болью и избиениями, что-то чувствовал. Он смутно имел представление о том, как эти два ощущения не прикончили друг друга к чёртовой матери, но где-то в глубине души мужчина понимал: любить и ненавидеть своего мучителя невозможно. Ну, возможно, это просто был Стокгольмский синдром, хотя Пот так не думает.Ему не хотелось продолжения всего этого. Хотелось просто перестать существовать, чтобы не болело всё тело и чтобы перестать чувствовать всё это. Не хотелось вечных криков и упрёков, не хотелось равнодушия от человека, от которого ждёшь хотя бы каких-нибудь ласковых слов, чтобы просто успокоить себя и сказать: "всё наладится".ТуДи уверенно, переборов ломоту в местах, по которым пришлись удары, встал и прошагал к той самой тумбочке, где стояла бутылка для окурков, но тут же одёрнул себя: надо немного прибраться, а то доставлять ребятам ещё больше проблем от своей смерти ему совсем не хотелось.Спустя полтора часа он оглядел комнату: рассветное солнце освещало помещение, вещи на полках стояли аккуратно и красиво, кровать заправлена, весь мусор был выброшен, как обычно, в окно, куда весь мусор обычно и выбрасывался. Внутри у него, конечно, был полный беспорядок, особенно из-за того, что он собирался с собой сделать. Он ни капли не сожалел, но немного переживал, ведь он не знает, как Нудл и Рассел это перенесут.ТуДи снова прошёл к тумбе с бутылкой, уверенно взял её в руки, и удалился в ванную. Идти ему пришлось совсем недолго, дверь находилась практически напротив его комнаты. Он перевёл взгляд на часы (времени было без десяти шесть утра, долгое время ещё никто не проснётся), дёрнул ручку и попал внутрь. Белый свет озарял такую же белую сантехнику, кафель на полу и стенах приветственно бликовал. Певец подошёл к ванной и открыл кран, чуть ли не до упора повернув ручку крана в левую сторону. Тёплая, почти горячая вода хлынула вниз. Стю не знал, как долго она будет наполняться, но когда вода стала опасно близко подступать к краям, по ощущениям прошло не меньше получаса. Через пару минут разглядывания водной глади, он посильнее сжал бутылку и разбил её о борта раковины. Бычки, пепел и мелкие осколки посыпались внутрь, оставив от тары только горлышко с неаккуратными опасными острыми краями. Раздеваться мужчина не стал: погрузился в том, в чём был, и тут же почувствовал приятно разливающиеся по усталому телу тепло. Видимо, это то, чего ему не хватало: тёплая ванная и ощущение полной безмятежности. Погружение в наполненную ванную чем-то напомнило ему объятия: крепкие и до боли в сердце тёплые.Вспомнил он о своих намерениях только когда стал медленно засыпать. Рука, держащая горлышко бутылки, спокойно покоилась на дне, почти расслабившись, одежда надулась как пузырь и немного всплыла на поверхность. Клюнув носом в воду, ТуДи встрепенулся, огляделся и стал прислушиваться: ничьих шагов по близости не слышно, всё чисто. Он решил снова взвесить все "за" и "против", вытаскивая руку со стеклом из воды.Стю безусловно было жаль. Все те счастливые моменты, которые он разделил с ребятами (и Мёрдоком в том числе) просто канут в небытие, и, возможно, станут очередным грустным отголоском памяти о нём, певце. Но если подумать по-хорошему.... Хорошего в его жизни можно было пересчитать по пальцам одной руки, и это даже не преувеличение. С самого детства с ним стабильно происходило что-то плохое: вечно ссорящиеся родители, буллинг в школе, сотрясение мозга, когда упал с дерева, кома, травмы, похищения и Мёрдок. Но как же Пот смог так сильно прикипеть у нему? Кто знает. Но есть одна вещь, в которой ТуДи уверен на все сто: Никкалсу будет плевать, если певец умрёт. Он не будет скучать, не будет грустить. Единственное, что он сделает, так это сожалеть из-за потерянных денег.В горле Стю встал огромный комок.Набравшись сил, мужчина на пробу провёл пару раз острым стеклом поперёк вен, понять, насколько ему больно и осознал, что порезы эти совсем не больнее ударов басиста. Нажав на осколок сильнее, кровь начала выступать немного интенсивнее. ТуДи прекрасно понимал, что такими темпами умрёт он только через неделю, поэтому, занеся сломанное горлышко чуть ниже сгиба локтя, с усилием провёл вдоль руки.Красная жидкость полилась из раны, капая в тёплую воду, которая помогала быстрее разгонять кровь по организму. Стю некоторое время сожалел о том, что его жизнь могла бы пройти лучше, смотрел бесцельно в потолок и чувствовал медленно приходящее ощущение лёгкости. Кем он будет в следующей жизни? Может, ленивым котом у какой-нибудь милой старушки? Или, наверное, жёлтым утёнком, он же так любил уточек.Сознание мутнело с каждой секундой в геометрической прогрессии, его рассуждения становились всё более нелогичными (согласимся, что стать камнем или горой в следующей жизни у него бы точно не вышло) и веки стали медленно опускаться, прикрывая глаза, сменившие цвет с привычного чёрного на светящийся белый. Несмотря на боль, он был счастлив и умиротворён.Последнее, что он услышал - это как кто-то резко и со злостью дёргал ручку двери, но ТуДи, сперва испугавшись, тут же осознал, что это совершенно не его дело.