Вопросы (1/1)

Лань Цижэнь сидел и проверял особо скверные ученические работы, пытаясь забыть про односторонние разговоры Тяньлан-цзюня. Он пытался игнорировать речи демона, но за время преподавания выработал привычку вслушиваться в малейший шепот, даже когда отвлечен чтением или другими занятиями. Единственным способом заткнуть пленника было доиграть песню до конца: демоническая энергия утихала, а ее владелец засыпал от резкого упадка сил. Заклятие молчания, увы, подходило только для людей. Тяньлан-цзюнь пытался заговорить и с каждым адептом, что приносил ему еду; те откровенно пугались и молили учителя Ланя больше не давать им заданий, связанных с этим демоном, даже соглашались на дополнительные ночные патрули. Но в целом орден Гусу Лань преодолел свой страх и смирился с нахождением в Облачных глубинах опаснейшего из ныне живущих демонов.Как ни странно, в словах Тяньлан-цзюня не звучало ничего запугивающего. Он часто жаловался на еду ордена и вспоминал блюда, которые успел попробовать за время странствий по людским селениям; сетовал, что пыль появляется слишком быстро и приходиться постоянно убираться, и в то же время грустил из-за отсутствия занятий и скуки. Лань Цижэнь даже поручил принести ему все тома свода правил Гусу Лань, а тот, к его безграничному удивлению, выучил их всех наизусть, пусть не соблюдал большую часть. Иногда бывший повелитель что-то напевал, в основном народные песенки, половину слов которых не помнил и пытался вызнать недостающее у редких посетителей. Цижэнь про себя признавал, что голос Тяньлан-цзюня звучал хорошо и попадал в такт, но демон пел так громко, что его слышали за половину ли от опечатанного заклинаниями дома.Пленник раздражал Лань Цижэня, но вел себя лучше, чем можно было ожидать от ужасающего повелителя демонов. Иные ученики с их поведением и ошибками в сочинениях вызывали больше недовольства.Дописав замечание к очередной работе, Цижэнь тяжело поднялся и направился в сторону дома, облепленного талисманами.На этот раз Тяньлан-цзюнь встретил его довольно меланхолично. Он опять смотрел в окно, отвлекшись на мгновение:—?А, это ты, проглотивший язык господин Лань.Каждое новое прозвище отзывалось в нутре Цижэня глухой злобой. Он знал, что ученики, к примеру, зовут его ?стариком? из-за строгости и педантичности, пусть он еще молод, но делают это хотя бы не в лицо.—?Здравствуйте,?— совершенно неприветливым тоном выдал он, показывая, что вовсе не глотал язык и вполне себе говорит, просто предпочитает не обсуждать пустяки.—?Неужели мои слова тронули твое сердце, и ты решил заговорить? —?усмехнулся Тяньлан-цзюнь. —?Хорошо, очень хорошо… Интересно ли тебе, о чем я задумался? — ответа он не ждал. — Я сижу тут, страдая от безделья и скуки, покинутый соратниками, преданный любимой женщиной… Да разве я подобное заслужил?И вид у демона стал столь невинен и несчастен, что казалось, будто его тут же стоит отпустить на волю. Не обманываясь, Лань Цижэнь недоверчиво хмыкнул и по уже сложившейся привычке начал молча готовиться к игре на гуцине.—?Ах, значит ты, Лань Цижэнь, считаешь, что этот господин заслуживает наказание?—?Да,?— утвердил он.—?Почему? Только из-за того, что я демон?Цижэнь скосил взгляд в его сторону. Быть демоном или злобным духом для него не означало вину, за которой должно последовать наказание. Но если злобный дух мешал людям, его следовало упокоить, усмирить или уничтожить, а демона необходимо было прогнать или убить?— все согласно наставлениям старших. В случае Тяньлан-цзюня последнее никак не совершить, потому оставалось лишь сначала поймать, а затем держать взаперти и ограничивать его ци, пока он сам не умрет… то есть, невообразимо долго.—?Вовсе нет,?— резко произнес Лань Цижэнь, даже не повернувшись. —?Нельзя винить кого-то за его природу, даже самые праведные люди могут обернуться мстительными духами, если умрут в мучениях. И таких духов уничтожают, если они не хотят упокоения и вредят живым людям.Нечисть и демонов не стоило сравнивать, поскольку первые часто действовали не по своей воле в отличие от вторых. Но он не сумел быстро подобрать более подходящей аналогии: на сегодняшних уроках ученики разбирали именно случаи с озлобленными духами.—?Вы верно вспомнили про госпожу Су,?— боковым зрением Цижэнь заметил, как демон дернулся, а его печать на лбу ярко вспыхнула. —?Она поведала своему учителю, а тот всем заклинателям о ваших планах, которые мы были обязаны предотвратить.После мгновений тишины Тяньлан-цзюнь насмешливо выдохнул:—?О, позволишь узнать, что же я планировал? Кажется, люди кричали мне некие обвинения, но я все прослушал. Пытался не дать себя убить, знаешь ли.Демоническая энергия закружилась по комнате, заставляя талисманы снаружи попеременно вспыхивать; их свет слабо проникал через запертые окна. Но ее уровень не казался опасным, потому Лань Цижэнь продолжил разговор:—?Нам поведали, что вы собираетесь напасть на все ордена заклинателей, чтобы выкрасть наши сокровища.Тяньлан-цзюнь очень натурально изобразил удивление:—?Зачем мне сокровища заклинателей? Большинство из них сломается из-за природы моей ци, едва попав мне в руки!Это звучало разумно, но Цижэнь возразил, все же поворачиваясь к нему:—?Все эти безделушки и без того сломаются с течением времени. Намного важнее знания, записанные многими поколениями заклинателей.Демон неожиданно рассмеялся, вызвав у Лань Цижэня оторопь. От громкого смеха Тяньлан-цзюнь весь трясся, заставляя едва собранные в хвост волосы ускользать из ленты, а незатянутый пояс раскрывать ворот ханьфу и обнажать ключицы до неприличия. Поджав губы, недовольный столь небрежным внешним видом собеседника и нарушением правил Цижэнь показательно повернулся обратно к гуциню перед собой.—?Знания намного важнее вещей,?— нравоучительно заявил он.Смех постепенно затих, после чего Тяньлан-цзюнь сказал с явным смирением в голосе:—?Я вполне согласен. Но сам подумай, Лань Цижэнь, для чего мне знания заклинателей? Чтобы узнать их слабые места? Но как я тогда собирался победить их, чтобы добыть эти знания, если не мог бы их победить без знания этих самых слабых мест?Цижэню не нравилось, куда ведет их разговор, потому пальцы тронули струны и зазвучала упокаивающая музыка. Но демон не собирался прерываться:—?Я всего лишь странствовал вместе с племянником по землям людей, смотрел театральные постановки, слушал песни, читал книги… Меня очень интересуют искусство и традиции людей. Лань Цижэнь, вот почему люди так много пишут о любви?Цижэнь едва не сбился с мелодии. Любовь он считал ядом, который испортил его старшего брата и ослабил орден.—?Я все читал и читал, пытаясь понять, что же это за чувство. Оно должно иметь невероятную силу, раз может превратить души людей в бабочек*, думал я.?Да, оно сводит умнейших людей в могилу?,?— мелькнуло в голове Цижэня, пока его пальцы привычно порхали над струнами, ловко задевая нужные.—?И когда я встретил Су Сиянь, то понял все насчет любви. Мне казалось, что она любит меня в ответ… —?Тяньлан-цзюнь закончил совсем тихо, последнее слово потонуло в звуке дрогнувшей струны гуциня. —?Почему она предала меня?Лань Цижэнь молчал. Он не верил в эту историю. Даже новоявленная невестка звучала убедительнее, когда объявила о безграничной любви к старшему брату перед гневными старейшинами.—?Ты мне не веришь,?— пожаловался демон, зевая. Мелодия ?Покоя? уже подходила к концу.—?Это полный вздор,?— все же высказал Цижэнь, звуча неожиданно громко.Тяньлан-цзюнь еще раз зевнул, напрасно борясь с упадком сил.—?Упрямый господин Лань мыслит слишком однобоко,?— выдал он перед тем, как окончательно выбиться из сил и закрыть глаза.Доиграв последние ноты, Цижэнь, как обычно, бесшумно завернул инструмент в ткань. Его мысли против воли занимала правота демона, хотя слова о любви становились поперек горла, заставляя вспоминать обиду на старшего брата.Уже за дверью у него вырвалось презрительное:—?Влюбленный глупец.Лань Цижэнь не знал, кому конкретно предназначалась эта нелестная оценка: Тяльлан-цзюню или его брату?***Краткий рассказ демона упрямо переваривался в его голове, вызывая все больше недовольства. От плохого настроения страдали ученики, которым приходилось заново переписывать сочинения с ошибками и кривыми иероглифами?— так они думали, но учитель Лань и в лучшем расположении духа проявил бы неукоснительную строгость.Особенно сильно его задели слова об однобокости мышления. ?Что плохого в прямой точке зрения???— гадал Цижэнь. ?Все надо судить исходя из правил?,?— уверял он себя. А правила любезно подсказывали, что в Облачных глубинах врать запрещено, но этот демон частенько их нарушал, потому мог болтать что угодно.Также правила диктовали быть справедливым, потому ?однобоко мыслящему? Лань Цижэню невольно вспомнился момент, когда старейшины клана Лань узнали, что Цинхэн-цзюнь женился на убийце их собрата. В перерывах между попытками подавить злость и обиду он невольно задумывался, почему она, с виду спокойная и тихая девушка, совершила подобное зверство? Пусть в ордене Гусу Лань запрещена месть без суда, разбор этого дела мог бы немного очистить имя старшего брата, который накрепко связал с ней свою судьбу.Не только его терзали безрадостные мысли. Цижэнь заметил, что А-Чжань вел себя еще тише обычного, его глаза не сверкали любопытством и жаждой знаний во время его рассказа. Хуань выглядел лучше, но обеспокоенно поглядывал на младшего.Лань Цижэнь справлялся о здоровье и успехах племянников каждый день, больше уделяя времени А-Чжаню, поскольку А-Хуань уже активно обучался заклинательству вместе с другими детьми. Но минимум раз в неделю он тратил свое драгоценное время, чтобы что-нибудь рассказать племянникам и ответить на их вопросы. Выкрасть час среди дел ордена и учительских забот было тяжело, но Цижэнь упрямо выделял его для семьи, пусть иногда приходилось урезать время сна.В этот раз он по просьбе Хуаня объяснил детям, как образовалась письменность, но после нескольких вопросов от старшего, все же мягко спросил:—?А-Чжань, тебе неинтересно?Мальчик тут же отрицательно покачал головой и стыдливо опустил взгляд, осознав, что его рассеянность заметили. Цижэнь с недоумением посмотрел на другого. Лань Хуань плавно взял ладошку младшего брата в свою.—?Что-то случилось, диди?Лань Чжань неуверенно произнес:—?Дядя, я могу задать вопрос?Цижэнь взволнованно погладил свою бородку и разрешил:—?Спрашивай.Племянник сжал свободный кулачок, сминая длинный рукав.—?Почему мама жила одна взаперти? У других мама живет с ними в одном доме.Его старший брат нервно завозился, робко поглядывая на дядю, но руку младшего не отпускал. Хуань был менее привязан к матери, по крайней мере, не направился к ее дому после смерти из упрямства, но на его лице угадывался явный интерес. Цижэнь кратко ответил:—?Ваша мать нарушила правила и была наказана.Лань Чжаня подобное удовлетворило, судя по краткому мычанию. Но внезапно удивился старший:—?Но, дядя, подобное наказание дают за очень серьезные проступки.—?Она совершила серьезный проступок,?— подтвердил Цижэнь, начиная нервничать; он считал, что племянники слишком малы, чтобы рассказать всю правду. —?Поэтому вы не должны брать с нее пример. Ведите себя хорошо и не нарушайте правила.К счастью, он поднялся раньше, чем мальчики смогли задать новый вопрос. Чтобы не дать им подозрений, Лань Цижэнь пояснил:—?У меня еще много дел, на сегодня все. Вам тоже стоит заняться чем-нибудь полезным.—?Тогда я пойду тренироваться в стрельбе,?— улыбнулся Хуань, но немного блекло. —?Диди, пойдешь со мной?—?Мгм,?— кивнул Лань Чжань. Он, напротив, стал выглядеть поживее.***Желание пролить свет на преступление невестки мешало заснуть, и Цижэнь в очередной раз винил эту женщину за появление в жизни его старшего брата. Он опасался вопросов племянников, отрицал исповедь Тяньлан-цзюня, пытался забыть о почти вынужденной женитьбе Цинхэн-цзюня, но мысли разъедали его разум, словно муравьи по кусочку отщипывали его способность думать о чем-то действительно важном. Невыносимо.Лань Цижэнь поднялся с кровати, отказавшись от попыток предаться снам, и зажег свечу. У него имелось готовое снадобье от бессонницы: он, бывало, страдал ею, несмотря на молодой возраст. Но ему было стыдно использовать лекарство слишком часто. Тогда придется обращаться к лекарю, а тот может поднять ненужную тревогу среди старейшин, которые точно заставят понервничать Цижэня, отчего его состояние станет только хуже.Стояла глубокая темная ночь с тонким месяцем. Он открыл окно, чтобы впустить свежий воздух, и, глубоко вдохнув, поежился от прохлады. Привычная тишина Облачных глубин навевала тоску. Невольно Лань Цижэнь представил, каково это, не иметь возможности покинуть дом? Жена Цинхэн-цзюня заболела и умерла, не выдержав заточения, а Тяньлан-цзюнь будет лишен подобной участи, вынужденный томиться почти вечность в четырех стенах. Старший брат же добровольно решился на такое, желая разделить тяжесть положения своей возлюбленной. Любила ли она его в ответ или же воспользовалась положением, подобно госпоже Су?Взгляд соскользнул на накрытый тканью гуцинь, и Цижэнь задумчиво тронул бородку. Он мог узнать ответ.Плотно закрыв окно и двери, чтобы не потревожить чужой ночной покой, Лань Цижэнь расположил на столе инструмент, но затем задумался и отвлекся, чтобы одеться: он планировал поговорить с духом женщины, стоит соблюдать приличия.Полностью приведя себя в порядок, он удобно сел перед гуцинем и начал перебирать струны, играя мелодию запроса. Закончив, он аккуратно убрал руки и пораженно поднял брови, поскольку дух появился очень быстро.?Кто ты??,?— спросили его пальцы привычным перебиранием струн, и Цижэнь убедился, что появилась та, с кем он хотел поговорить. Но невестка не стала дожидаться вопроса, вместо того заиграла, медленно звеня:?Как мои дети??Лань Цижэнь ответил ей, что с ними все хорошо, и тут же поинтересовался, не давая ей времени откликнуться:?Почему ты убила старейшину??Он хуже брата обращался с мечом, но в технике запроса был так же хорош, потому ожидал, что она сообщит правду. Только вместо ответа струны дернулись:?Ты спрашиваешь слишком поздно?.Цижэнь попытался снова, но дух уже покинул комнату, отчего пальцы самопроизвольно сжались в кулаки. Он почти не удивился, что эта женщина своим поступком опять вызвала у него злость: как она могла уклониться от ответа? Неужели его мастерства недостаточно?!Находя несправедливым случившееся, Лань Цижэнь попытался снова, но она не появилась. Он всю ночь мучал струны гуциня, пытаясь понять, в чем его ошибка. Возмущение напрочь отбило сонливость.А ведь он даже не успел спросить, действительно ли та любила старшего брата. Но ни в этот раз, ни в последующие ее дух больше не отзывался. Чтобы безоговорочно отвадить себя от других попыток, Лань Цижэнь добавил новое правило, запрещающее музыку во время отбоя.