Фреда высказывает Соласу все, что думает (1/1)

?Ей удалось сбить Соласа с ног в последнюю секунду.?Бесформенный осколок красного лириума выпал из его рук и покатился по земле; Солас тоже покатился по земле, почти оглушенный.?Фредерика кричала так, что едва не лопались барабанные перепонки. Нет, она ревела, срывая голос, на одной ноте, точно разъяренная львица. Предплечье единственной руки она вдавила в горло Соласа, налегая всем весом; он силился стряхнуть ее с себя, уже видя темные круги перед глазами, пока его не огрело воплем:?— НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!?После этого все смолкло.?Песня лириума, шепот Источника, едва слышный звон изорванной Завесы — все стихло, словно улегся ветер.?Первый звук просочился обратно в мир, когда Фреда все же отпустила горло Соласа. Тот мучительно закашлялся, а она сотрясалась в рыданиях, по-прежнему сидя на нем.?Только тут ему пришло в голову, что он мог в любой миг обратить ее в камень, достаточно было одной мысли... Ужас медленно поднимался в нем подобно раскатистому прибою.?Завеса зияла прорехами, но она пока цела. Два мироздания еще не слились воедино.?Солас был жив.?А Фредерика плакала больше от шока, чем от довлеющего отчаяния, поскольку злость в ней так и кипела.?И она — злость в устах Тревельян — говорила:?— Ты лицемерный подонок! Ты... ты понятия не имеешь, на что обрекаешь свой народ! Не только людей и прочих, до кого тебе нет дела, но и эльфов, которых ты презираешь! Ты все готов послать к демонам, лишь бы вернуть мир, которого давно нет! Как ты можешь быть настолько глуп, Солас? Разве ты, из всех на свете — ТЫ можешь быть так глуп?!?Он молчал ровно секунду, а когда заговорил, то его голос был суше песков Андерфелса:?— Отпусти.?— Отпустить тебя? Навстречу гибели? Отпустить тебя?! — Она вновь сорвалась и ударила его в грудь кулаком.?Солас вытерпел это, до скрежета стиснув зубы. Дыхание сбилось в ком, раздирая легкие; лишь отдышавшись, он смог сказать:?— Отпусти — или мне придется убить тебя.?Она все так же плакала, будто не слыша.?Краем глаза Солас наткнулся на кусок лириума. Еще секунда — и все было бы кончено. Завеса пала бы вместе с его бесчувственным телом, и Тень хлынула бы в мир смертных, снося все на своем пути.?Происходящее — лишь краткая отсрочка перед неизбежным. Солас и Фреда оба это понимали.?— Не делай этого, — наконец, произнесла она израненным голосом. — Я люблю тебя. Не делай этого. Ты даже не увидишь, как мир, что ты создал, будет гореть. Они будут страдать. И все оттого, что ты — надутый мерзавец. Я люблю тебя, но ты... ты...?У нее больше не было слов: все истаяли вместе с последней надеждой.?Тогда Солас сказал:?— Сегодня я умру. С красным лириумом в руке, хотя мог бы с твоим ножом в сердце. Но я не предоставлю тебе выбора, ведь ты не решишься, lethallan. Ты струсишь.??Мы оба — высокомерные лживые трусы?, — подумал он. Фредерика была такой, потому что думала, что сможет отвратить его от единственной цели, к которой он стремился тысячи лет. Шемленка на доске ничего не решала. Лишь чудом она добралась до противоположного края — и вот теперь она словно запертый ферзь, не способный сделать ни шагу.?А Солас был таким, потому что боялся, что мир, который он знал, исчезнет вместе с ним. Он нашел способ, как собственной гибелью вернуть все на круги своя. И все ради того, чтобы не потерять самое дорогое — возможно, нужное лишь ему самому.?Солас и Фреда, они были похожи.?Но, в отличие от него, она действительно не знала, что теперь делать. В ее голове змеей вилась мысль, что сегодня она его потеряет, так или иначе.?— Мерзавец, — беспомощно твердила она сквозь слезы, — мерзавец!..?— Ma ghilana mir din'an...?— Замолчи!?И она ударила его вновь, прежде чем прильнуть к губам, не целуясь — кусая до крови. Делая все, чтобы не дать его словам прорваться наружу.?Она не кусала — целовала с болью и отчаянием, ее слезы катились по его лицу. А рука Тревельян лежала на рукояти кинжала.?Солас ждал, что кинжал зазвенит, выползая из ножен — и в тот же миг Фредерика обратится безмолвной статуей. Фен'Харелу было горько, но он не собирался сдаваться.?Мир отделял от краха один-единственный поцелуй.