Глава первая, Вступление (1/1)

Горный хребет причудливо изгибался, будто змея, вьющаяся среди травы, он шел серой грядой среди зеленых холмов и равнин. Пока по одну его сторону стояла удушающая жара, нагнетаемая солнечным светом, будто огнем, по другую сторону этого каменного разделителя стояла тень, обволакивая всё пространство спокойствием. Легкая прохлада воцарялась на той стороне горы, где света не было, и только в тени человек, решивший покорить эти горы, мог надеяться на успех. Посему, та сторона хребта, где тень была утром, назвалась утренней, а другую сторону прозвали вечерней. Так и жил шахтерский город, будто поделенный напополам серой горой, то одной, то другой половиной. Конечно, две части целого города были связаны, и связью выступала сеть тоннелей, выдолбленная в камне десятки и сотни лет назад. Благодаря этим подземным лабиринтам город и получил своё, пусть и не очень приятное, название – Затхлые Шахты. Шахты и правда были затхлыми. Узкие проходы, в которые с трудом проходил взрослый мужчина, освещались редко, и работникам приходилось носить с собой факелы, которые еще сильнее уменьшали количество доступного людям кислорода. Да и свет был плохой компенсацией. Из-за того, что туннели редко были прямыми – самый длинный участок без поворотов во всей сети составлял пять метров – обзор факел, как правило, увеличивал незначительно. И всё же, свет был необходим по другой причине. Руды. Многие металлы, добываемые здесь можно было легко найти при помощи одного только пристального взгляда, и случалось так, что во время очередного спуска в шахты какой-нибудь рудокоп натыкался на жилу. Впрочем, даже если шахтер наткнется на сеть пещер, полнящихся драгоценными металлами, это не спасет его от бедности, присущей всем жителям Затхлых Шахт. Средним классом здесь считались те, кто может позволить пить себе кофе раз в неделю. Такова была участь местных жителей. / Приезжие же, в свою очередь, это место посещали редко, и не только потому, что тут было абсолютно нечем заняться, кроме работы в шахтах, разумеется. Город не был приветлив к гостям, а город – это его жители. Любого туриста аборигены охотно смешают с грязью, если тот им не будет сопротивляться, конечно. Прибытию лишь одного человека в этих местах будут рады: прибытию слуг барона, направленных сюда, чтобы раздать нищенскую, но всё же существующую, зарплату. И всё же, гости в Затхлых Шахтах были. Редкие посетители интересовались, как правило, покупкой руды и драгоценных камней по сниженной цене, и натыкались на неприятные проблемы: никто не желал просто так рисковать работой ради нескольких сестерциев, поэтому покупатель был вынужден надбавить серебра к потраченной сумме, и чтобы подобное было выгодно, нужно тщательно подбирать продавца и то, что покупаешь. К примеру, надеяться на выгодную покупку килограмма стали – абсурд, а вот получить несколько чистых алмазов по цене втрое ниже рыночной можно без затруднений, нужно лишь знать, к кому обратиться. Этим знанием обладали немногие, и, как правило, эти люди были персонами нон грата в любом приличном месте и выглядели соответствующе, иначе говоря, как бандиты. Но в один день привычный ход событий изменился. Главная, практически единственная улица в городе выглядела неестественно. Обычно эта полоса из грязи и засохшей глины шириной в полдесятка метров была похожа на базар, но сейчас… Нечто разделило людей на дороге будто огненной полосой, все старались быть как можно ближе к стенам домов и к крошечным лавочкам вдоль обочины. Так обычно происходило, когда хозяин этих земель, Барон Бергерторн, прибывал на рудники чтобы осмотреть своё живое, движимое и недвижимое имущество. Самого барона в этих местах любили только молодые девушки: молодой красавец привлекал их женственностью и элегантными одеждами, деньгами, в конце концов. Вот только шарм работал лишь на юных леди, все остальные заслуженно Бергерторна недолюбливали; другого ожидать было нельзя – правитель очень любил роскошь, оттого налоги не совсем попадали в рамки разумных. Спрашивается, почему же все расступались перед бароном? Дело в том, что он, как уважаемый аристократ, прогуливался по своим владениям вместе с охраной, а телохранители не поскупятся на удары и магию, если кто-то покажет, что не уважает их нанимателя. Таков был естественный ход событий, но сегодня причиной подобного поведения, страха и желания отойти подальше, была не стража.По главной дороге шел воин. И без того высокий силуэт дополнял ярко-красный конский хвост на золотом шлеме с маской, практически черный доспех с редким золотым орнаментом придавал фигуре массивности, казалось, руки под латными перчатками могут согнуть кованый меч без труда. Черный доспех начинался с покатых изогнутых под острым углом пластин, образующих наплечники, из которых поднимался своеобразный латный ворот, защищающий шею носителя справа, слева и сзади. Из-под наплечников выступали латы, массивный черный нагрудник, сходящийся клином и объемный, как бочка. На груди доспеха несколько золотых элементов образовывали трезубец, и орнамент спускался вниз и уходил на латные набедренные пластины, но его не было видно – длинные кольчужные ленты, закрепленные на поясе, опускались до голеней, но нисколько не мешали движениям, так как не были цельной юбкой. К тому же поясу были прикреплены и обильно инкрустированные драгоценными металлами и камнями свитки. Несомненно, это выглядело пугающе, особенно если помнить об поразительной силе этих артефактов. Но не это заставляло простых людей еле заметно трястись в ужасе. Устрашала золотая маска. Лицо, смотревшее на мир вокруг с неё, казалось, ненавидело всё, что можно уничтожить, а то, что уничтожить нельзя – ненавидело ещё больше. Сухие черты придавали персонажу, изображенному на маске сходство с черепом, но оно было неполным. Брови надломились, уголки губ опустились в гримасе ярости, навек застывшей, оттого еще больше пугающей, будто это не просто кусок металла, обработанный с филигранной точностью, а магический артефакт, с заточенным внутри великим злом, которое пытается разорвать свои цепи и вырваться наружу. К счастью для наблюдателей, воин смотрел только вперёд, и жители редко попадали под тяжелый, будто каленым железом обжигающий взгляд. С каждым шагом этого человека в броне плащ из красной ткани, прикрепленный к его массивным наплечникам, слегка колыхался, как флаг в безветренный день. Всё это создавало ощущение, что человек, гордо идущий по середине дороги, не просто важная персона, не просто богач в дорогом обмундировании – Герой, вот только смотрели на него не так, как смотрят на выдающегося своей храбростью и доблестью человека. Большая часть жителей Затхлых Шахт бросала редкие взгляды на нежданного гостя, взгляды, полные страха и ненависти, отторжения и… бессилия. Никто из местных не мог остановить его, не мог даже просто стоять рядом с ним. Всё это место, весь этот крошечный, никому не нужный, потерянный в бесконечном множестве миров, заселенных людьми, шахтёрский городок не мог сравниться с одним человеком, хоть сколько-то обличенным властью и богатством. Именно поэтому все расступались перед воином в золотом шлеме; его боялись – не уважали. Боялись все, кроме одного.Герократ Воитель был героем в глазах почти всех, кто знал о его существовании. Множество миров он спас, множество человеческих душ было защищено от страшной участи. Разница между настоящим героем и человеком, спасающим других, в причине – герой спасает людей потому что это правильно. Человек, спасающий людей – не герой, если он спасает их лишь потому, что это ему выгодно. Герократ не был настоящим героем. На самом деле, он, наверное, даже не был хорошим человеком. Несмотря на это, сильные мира сего часто прибегали к услугам Герократа, а он получал титулы, сокровища и деньги. Одним из таких сокровищ, полученных в награду, было и его уникальное копье, ?Язык Дракона?. Выполненное почти полностью из орихалка и покрытое мифрилом, оружие было стилизовано под ящера. Древко представлялось телом дракона, а клинок выходил будто из пасти свирепого существа, и был схож с клинком пики – узкий, в три пальца максимум, и длинный – в полтора раза длиннее предплечья взрослого мужчины. Таким образом, Язык Дракона обладал поразительной пробивной мощью, но это была лишь часть силы, подаренной создателем этому оружию.Там, на одной из вершин горного хребта, к которому прилегают Затхлые Шахты, обитает дракон. Немногое оружие способно убить древнего ящера, но копье Герократа может, оттого воин и идёт сейчас по главной дороге небольшого поселения: в шахтах есть туннели, ведущие не вниз, а вверх, к горным вершинам, туда, где обитает чудовище. Драконы занимали особое место в миропонимании любого достойного воина. Эти существа были символом силы и мудрости, а также символом разрушения. Величайшими врагами людского рода, по словам церкви Тетраозиа были именно драконы, оттого и победа в битве с таким врагом считалась очень почётной. Конечно, дело было не только в чести: кровь дракона, если пустить её по венам человека, значительно усиливает её обладателя. К сожалению, чем сильнее человек, тем меньше эффект, оттого те, кто на самом деле могут сразить дракона, увеличивают свои силы едва на десятую часть. Конечно, драконья кровь бывает разной, и ее свойства меняются в зависимости от силы дракона… Кровь молодого дракона, например, ускоряет развитие физических способностей, причем значительно. Кровь черного дракона расширяет магические каналы, что упрощает использование магии, а кровь древнего дракона увеличивает способности и магические, и физические, причем в несколько раз. Кровь дракона-владыки может превратить обычного человека в воина, сравнимого с героями. Впрочем, не только драконья кровь обладает магическими свойствами. Драконьи мышцы в десятки раз сильнее человеческих, и ими можно заменить родные для людей органы. Драконьи нервные узлы и нервы позволяют в совершенстве контролировать тело, в том числе болевой порог. Некоторые органы, присущие только драконам, тоже можно внедрить в человеческое тело, таким образом заполучив в арсенал огненное дыхание или ускоренную, почти волшебную, регенерацию. В принципе, одновременно в человеческое тело можно засунуть много драконьих частей, вот только редко кто-то побеждает дракона в одиночку. Если же человек может победить дракона в битве один на один, то многие бонусы от драконьих органов ему просто не нужны. Герократ мог победить дракона в дуэли, и сейчас поднимался в горы. Он желал завладеть драконьей плотью и кровью, чтобы еще сильнее вознестись над остальными. По узкой горной тропе шли двое. Две черных тени, два силуэта, спрятанных под покровом ткани, прячущиеся за плащами люди (и люди ли?) явно не хотели, чтобы кто-то знал о них хоть что-то. Глубокие капюшоны не оставляли ни шанса на определение не только черт лица, но и пола того, кто носит накидку, а всё остальное скрывал сам плащ, безликий, ничего об этой паре узнать было нельзя. Видимо, парочка оказалась очень предусмотрительна – они даже надели дешевые плащи, под которыми прячутся местные шахтеры… Эти двое следовали за тем, кто тоже поднялся в горы, ещё один сумасброд. Эти места были прокляты, и так считали многие, а многие, как правило, не ошибаются: Пещеры в горах, как и шахты, были заполнены нежитью и низшими демонами, и у каждой, у каждой пещеры был выход на поверхность, и через эти проходы твари рвались к людям, к своей добыче, но не нежить, и не адские псы доставляли наибольшее количество хлопот жителям деревень и городов поблизости, а существо, находящееся на вершине любой пищевой цепи. И скоро это существо – древний дракон – сойдется в бою с величайшим воином расы людей. Герократ-Воитель, Герократ Убийца дракона, Герократ необоримый, Герократ Щит Терра-Прима, и существо, сравнимое по силе с легионом имперской армии, Древний Дракон, именно так – с большой буквы. Никто не знал его имени, поэтому упоминали о нем просто как о Древнем Драконе, но это нисколько не умаляло того уважения, с которым вспомнили об этом могучем существе, посему даже сбор информации о драконе становился испытанием твёрдости духа, и вот, владыке этих гор снова хотят бросить вызов, как и много раз до этого. Осознание того, что он не первый, и, возможно не последний вовсе не терзало Герократа. Щит Терра-Прима – величайшая похвала для воина, и тот, кто её получил не проиграет дракону с крошечного, никому не нужного и забытого Террам-Дистант. И вот, Воитель стоит над черным плато. Эта равнина посреди гор не была создана природой, нет – земля, там, где она была, выгорела, скалы взорвались от перепада температуры и оплавились, будто пламя самого ада тонким лезвием прорвалось в мир и срезало всё, что мешало образованию идеальной равнины. И вот, посреди плато зияла дыра; Черный провал будто был лишен дна, но даже так было видно, что жар поднимается вверх из этого разлома. Герократ знал, что скрывается там. Он подошел к самому краю и шагнул вниз – лететь было долго, секунд восемь, и даже это время следовало тратить с умом – противником Воителя было существо, значительно превосходящее человека, поэтому воин немедленно выхватил небольшую черную сферу, до этого висящую на поясе, и запустил её прямо туда, в бездну, в логово Древнего дракона. Мгновение, другое – из тьмы вырвался сноп искр, дыма, пыли и пламени. В эту секунду в пещеру полетела еще одна меленькая бомбочка, но эффект был уже совершенно другой. Из логова дракона, будто это был вулкан, вырвалась струя пламени, столбом идущая будто до неба и осыпающаяся крошечными огоньками. Дракон был в ярости, но этого Герократ и добивался. Как только воин стал твердо стоять на ногах, он приготовился защищаться. В этом была его тактика. Щит Терра-Прима придерживался очень сложной в исполнении тактики, построенной на постоянной смене стилей. И сейчас Герократ встал в защитную стойку. Классическое фехтование копьём предусматривало четыре стойки, из которых проистекал и стиль боя: Стойку огня, воздуха, земли и воды. Защитная стойка – стойка земли – была твердой и зажатой. Приняв её, Воитель обрек себя на томительное ожидание – приходилось лишь ждать вражеской атаки, но долго это не продлилось. Из черного провала показалась голова огромного чудовища. Вытянутая морда, будто увенчанная короной из из искривленных рогов, высунулась из пещеры и тут же взгляд трех драконьих глаз, будто отравленное лезвие, впился в Герократа, своего противника. –Ты… Мой дом… – Голос древнего существа звучал именно так, как можно было ожидать; дракон говорил четко, спокойно, но каждое слово будто оглушало: в каждом звуке чувствовалась сокрушительная, абсолютная сила. В одно мгновение всё изменилось. – Прочь!!! – Ящер проревел последнее слово, земля затряслась и пошла трещинами, и из-под черного камня сквозь разломы в земле поднялась магма. Сеть тонких светящихся линий изрезала всё плато, но на этом всё не остановилось.– Я не уйду, Древний дракон. – Речь Воителя звучала почтительно, но не более. Никто из двоих отступать не планировал ни на шаг. Древний ящер слегка повел головой. В это же мгновение третий глаз посреди лба чудовища сверкнул, и тонкий красный луч натянулся между зрачком дракона и целью. Герократ не оплошал: вся энергия луча уперлась в его ладонь, но не нанесла вреда – воитель воспользовался техникой преломления энергии, магическим навыком стихии земли. До предела простой прием направил всю колоссальную энергию луча, вложенную в него драконом, обратно – но энергия больше не была направлена в одну точку, и всё, чего Щит Терра-прима добился этой контратакой так это поднятая в воздух каменная крошка и пыль. Воителю нужно было мгновенно сменить стойку, следующую атаку разъяренного ящера он мог и не выдержать, и стойка земли мгновенно сменилась стойкой воздуха. Полная противоположность стойки земли – стойка воздуха подразумевала постоянное, непрекращающееся ни на секунду движение. Дракон, магическое чудовище, мудрое и гротескно сильное, разгадал тактику Герократа быстро, тут же прекратив прямые и предсказуемые атаки. Огромная волна пламени извергается из пасти монстра, но через мгновение сквозь пленку жара пролетают острые каменные иглы, повинующиеся магической энергии, исходящей из третьего Ока. Воитель защитился от пламени выставив левую руку вперед и согнув безымянный палец – свиток за поясом человека слегка засветился, и белый дым хлынул вперед, будто метель появилась из воздуха и рванула вперед, ведомая лишь своей волей. Воздух наполнился шипением кипящей воды, и ледяной шторм быстро исчез, но огонь перед Герократом был подавлен. Всё вокруг же, даже камень, полыхало, и жар, непереносимый удушающий жар, поглотил всё поле битвы. Каменные иглы, отправленные в полет телекинезом, летели точно в Герократа, но бессильно разбились о черный металл доспехов, осыпавшись наземь крошечными осколками. Впрочем, сила удара, которую снаряды передали, никуда не делась, и воина швырнуло на несколько метров. Щит Терра-Прима успел сгруппироваться, и, будто кот, приземлился на ноги, сделав острие копья третьей точкой опоры, но инициатива была потеряна окончательно; Если бы он только заметил те снаряды… но его собственная защита помешала ему это сделать. Тонкая полоса земли, еще не объятая пламенем, стала мишенью Древнего, и дракон, пользуясь всей мощью своих огромных легких, выдохнул поток пламени, отличавшийся от того, от которого ранее спасся Воитель. Голубое и искрящееся, оно сияло светом и жаром тысячи солнц, бурлило и рвалось вперед. Огонь, насыщенный магией – смерть для любого. Ни один магический щит не может поглотить его, никакая броня не сдержит его силы, и даже камни, задетые языками колдовского пламени, тут же расплавлялись. Несколько томительно долгих мгновений столб голубого пламени бушевал там, где еще не так давно стоял живой человек…– Благодатный отче, Творец и владыка мой,Прости ничтожному грехи его и укрепи разум его,Как всякое создание твое находит конец на небе, Так и путь мой пусть окончится в палатах твоих. Монотонный речитатив гулко звучал в комнате. У одной из стен стояло красное парчовое знамя с четырьмя буквами на нем: ?ISIT?. Прямо над второй литерой ?i? в ярости кривился дракон, крылья которого раскинулись от одного края знамени до другого, а хвост шел к самому низу полотна. Яростное чудовище застыло, это лишь изображение, но даже оно внушало трепетный ужас любому противнику Империи. Прямо под знаменем расположился золотой тетраэдр, стоящий на гранитном пьедестале. Великолепное изделие, работа лучших мастеров, идеально гладкие грани отражали в себе скромный интерьер остального помещения. Вот, в углу стоит полка с книгами, напротив расположилась золотая ритуальная чаша и стенд для оружия, немного дальше от входа стоял скромно выглядящий стул. – Создатель, прошу Тебя, позволь мне искупить грех. Укажи мне путь к прощению, направь… – Человек со стальным лицом и горящими глазами стоял на коленях перед алтарем, сложив руки в молитвенном жесте. Багровые одежды из качественной, но грубой ткани были измяты, пола разделённой спереди юбки и вовсе была слегка надорвана. Было очевидно, что за этой одеждой ухаживали, как минимум, не очень хорошо. Хозяин небольшой комнаты встал с колен, окончив молитву, и аккуратно взял черный шелковый платок с полки у алтаря. Плавное движение двумя руками, и легкая ткань накрывает блестящую золотом пирамидку. Обряд был окончен, и не стоило оставлять столь святой символ незащищенным. Этот человек, хозяин маленького уголка спокойствия посреди бурлящих внутренностей корабля, носил имя Огастос и был преданнейшим из слуг Понтифика. Святым долгом Огастоса было охранение рода людского как такового и Империи в частности, и долг он блюдёт исправно. Даже сейчас, в удивительно спокойное время, Огастос Рекс следовал по пути, который ему указал Святой Отец. Стальной гигант, грандкрейсер ?Парфенон?, нёс храмовника и еще полтысячи человек сквозь эфир, разделяя клювоподобным носом туманности и терпя десятки молний, впивающихся в борта корабля. Штормы энергии вокруг не доставляют пассажирам беспокойства, из-за резких маневров не падает и не бьется посуда. Парфенон, будто скала, твердо держался на пути. Но даже колоссальные размеры грандкрейсера и мастерство рулевого не могли уберечь путников от тряски, свойственной самому волнительному для экипажа моменту плавания – просачиванию, на землю. Где-то там, вдалеке, нос корабля раздвигает собой небеса, и бесконечная чернота медленно сменяется голубым небом. ?Парфенон? чувствовал себя некомфортно, находясь на, можно сказать, чужом поле. Всё-таки, атмосфера – не место для стальной громады. Обычно, большие корабли занимали место в портах в Эфире, не спускаясь ниже к поверхности, и транспортировкой грузов от крупных кораблей до земли и обратно занимались кораблики поменьше, но не в этот раз. ?Парфенон? не был обычным грандкрейсером, он был судном самого перста Тертраозиа, одного из трех святейших рыцарей, и Перст не желал ждать. Огастос Рекс поднялся на капитанский мостик уже в латной броне. Блестящий серебром и золотом артефакт, созданный руками давно умерших монахов, блестел мифрилом, серебром и золотом в свете ярких магических кристаллов. Два рыцаря, что стояли по обе стороны от входа, тут же огласили:– Перст Тетраозиа, Огастос Рекс, прибыл! Перст Тетраозиа, Огастос Рекс, прибыл! – Весь командирский состав обернулся, услышав объявление. Никто не смел проявить неуважение к святому, даже капитан, мастер войны с пышными бакенбардами, окрашенными благородной сединой, положил руку на грудь и кивнул, отвлекшись от изучения какого-то документа. – Ваше Святейшество, мы прибыли. – Выдала своеобразное оповещение дама средних лет, исполняющая роль навигатора, тут же продолжив, но уже ноткой меланхолии в голосе. – Терра ничуть не изменилась.– Мы будем на месте через десять минут, Ваше Святейшество. – Продолжил краткую информационную сводку уже капитан, сохранявший беспристрастие в любой ситуации.Конечной точкой маршрута на этот раз был кадетский корпус терранской академии при дворце его величества, а по факту – лучшее военное училище мира, стоящее особняком, будто зажатое между гор и моря, а по факту, поднимающееся к скалистым вершинам и опускающееся ко дну моря. Это уникальное место стало не только ядром образования империи, но и одним из крупнейших культурных центров. Массивный замок, гротескно облепленный небольшими башенками, будто паук, окружен нитями дорог и улочек, идущих к другим зданиям, образующим кольцо вокруг бывшего дворца императора… Да, именно так. Кадетский корпус терранской академии располагался в том же дворце, в котором менее двухсот лет назад жила императорская семья. Сейчас, конечно, обителью династии монархов стал грондиозныйКастелло-Прима, титанический и роскошный, он поднимался к небесам, чуть ли не отрываясь от земли, рассекая шпилями башен облака, демонстрировал наблюдателю колоссальные во своих масштабах кариатиды — таким был крупнейший дворец мира. Когда-то и это место было бурлящим сосредоточием политических игр, центром паутины, теперь же всё это сменилось более-менее размеренными буднями студентов и профессоров, натужно приторные балы сменились вечерними прогулками парочек по парковым аллеям и педантично правильными дуэлями в залах и на площадях. То там, то тут сновали потерянно юноши в черных кителях и кафтанах, ищущие помощи старшего студента или учителя. Начало томительной триады учебных лет, образующих первый курс, стало поводом для волнений и даже паники. Дети мелкопоместных аристократов и рыцарей чувствовали себя на взводе потому, что находились в непривычной им атмосфере помпезности и вычурности, наследники богатых семейств же столкнулись с тем, что они лишь одни из многих таких же важных и единственных. Детей кого-либо, кроме аристократов, тут, разумеется, не было. Девушек тут так же не обучали… Хотя последний тезис требует ряда уточнений. Юные господа в возрасте шестнадцати лет обычно были уже женаты, (Но, разумеется, бездетны) а государство предпочитало не разлучать мужей и жен, особенно столь юных, чтобы избежать неприятных конфузов. В кадетский корпус девушек не брали, но рядом с главным зданием терранской академии расположилось еще одно, небольшое и внешне очень уж, может быть и чрезмерно, педантское – отделение женской академии при дворце императора расположилось именно тут. То и дело из этого места выпархивали юные, еще ветреные леди, собираясь птичьими стайками, они щебетали что-то, то и дело посмеиваясь и переглядываясь. Одна из таких стаек двигалась прямо вдоль парковой аллеи, ведущей ко входу на территорию академии. Юные дамы обсуждали самое насущное из событий.Именитые гости скоро должны были посетить академию. Родители многих кадетов прибыли сюда, чтобы смочь поприветствовать тех, кого принято называть живыми легендами, оттого вереницы яхт, похожих на наконечники копий, медленно спускающихся к специально отведенной площади, не были чем-то удивительным. Каждый родитель учащихся здесь мог себе позволить подобный транспорт, но удивляло не это. Медленно, как-то по-хамски вальяжно двигался на посадку поднятый в воздух дворец. Та же вытянутая форма выглядела совсем иначе, покрытая лепниной и золотыми барельефами, тянущая за собой конвой скупых на формы шлюпов городской стражи. Это не был один из тех, кого все ждали, но кто-то не менее важный, приковывающий взгляды всех прохожих намертво. Роскошный корабль был увенчан тремя гребнями, переходящими плавно в три зубца-шпиля, искрящихся энергией и тянущих за собой хвосты призрачного дыма. Круглые окна в нижней части корпуса будто держали мраморные кариатиды, а нос яхты оканчивался отлитым из золота треугольником, под которым навеки застыла статуя мальчика с крыльями, выставившего вперёд свиток с пророчеством. Этот золотой корабль опустился на площадь, оперевшись на три похожих на львиные лапы элемента шасси. Массивная дверь в задней части корпуса отворилась вниз, став лестницей, и изнутри показался некто в красной мантии. Высокий сухопарый мужчина с вытянутым впалым лицом, прищуренными серыми глазами и остатками седых волос кутался в красную ткань кардинальской мантии, то и дело поправляя белую митру с красным треугольником, которую практически сдувал ветер. Как только этот человек вышел на улицу, он вызвал вздохи восхищения. Кардиналов было много, но Голос Святого Престола был только один. Лишь один из кардиналов был правой рукой Понтифика Ирегманна Второго, и это был он, кардинал Калигула Импверийский. Голос Святого Престола направился к главному зданию, сопровождаемый четырьмя рыцарями ордена Опаленного Лика Святого. Каждый из этих храмовников был закован в посеребренные тяжелые латы, был вооружен молотом и щитом, а также, в качестве символа верности клятвам, носил алый плащ и был нем, как рыба: Наложенная церковью на орден епитимья запрещала рыцарям говорить где-либо, кроме исповедальни. Из-за гор медленно выплывали два золотых клина, крылья золотого орла. За двумя лезвиями выскользнула из облаков стальная громада, покрытая будто чешуей из кованых железных пластин, по форме похожих на щиты Экю. “Парфенон”, будто короевский сад, пестрел мраморными статуями пророков и святых, собирающихся в причудливые ансамбли, контрастирующих с рядами огромных, вырезанных из вулканического камня человеческих черепов, расположенных вдоль бортов. Эти лица, выточенные из черного материала, хранили в себе духи древних рыцарей-храмовников, удостоенных вечного служения в роли орудий грандкрейсера, принадлежащего Персту Тетраозиа. Грандкрейсер приблизился к академии, но всё еще был очень высоко, черным пятном оставаясь среди облаков. Металлическое брюхо монстра войны медленно раскрылось, обнажая чрево ? ангар, который покинула личная яхта перста церкви.Главная зала кадетского корпуса, помещение невероятной площади, была заполнена людьми. По обе стороны от красной бархатной дорожки, рассекающей зал посередине, столпились кадеты, юные леди, учителя, даже слуги и рабы, закованные в цепи ? все они в трепещущем ожидании смотрели на врата, готовые вот-вот распахнуться. Для высокопоставленных гостейуже было подготовлено особое место: Три трона были расположены там, где ранее была трибуна, два малых и один большой, в центре, каждый был произведением искусства: Выполненная почти белого дерева Амаручи, растущего лишь в небольшой роще на Терра-Прима, деревянная основа была обильно украшена тончайшей резьбой, сложный узор которой ни в одном месте не повторялся. Венчал спинки тронов герб империи, выполненный из серебра яростный дракон.Ворота медленно распахнулись, и первыми в зал шагнули верные стражи Гласа Святого Престола, рыцари Опаленного Лика Святого, как бы обозначая прибытие святого Калигулы. Калигула Импверийский во всём своём величии шел по красной дорожке, будто рассекая толпу острым, въедливым взглядом. Когда кардинал опустился на большой трон, стоящий меж двух других, его стражи встали перед трибуной двумя парами, справа и слева, сохраняя готовность отразить возможную атаку. Через несколько мгновений в зал вошел перст Тетраозиа, Огастос Рекс, с головы до ног закрытый латной броней. За ним следовали его слуги, монахи-заклинатели ордена черной крови, прячущиеся под черными плащами с глубокими капюшонами. Рекс прошел к трону и сел по правую руку от Калигулы, а монахи растворились в толпе. Несколько минут ничего не происходило, и атмосфера ожидания сгустилась ещё сильнее. Всё время с того момента, когда в зал зашел кардинал, стояла гробовая тишина. Ворота, ведущие в зал, со временем сами закрылись, а третьего гостя всё еще не было. Величайший воин человечества, Щит Терра-Прима, должен был быть третьим гостем. Легенды ходили об этом человеке, его называли рукой Императора, голосом самого Трипрагмы, божественным мечом. Также, многие аристократы знали о том, насколько натянутыми были отношения между Импверийским Калигулой и Герократом Воителем, потому ощущение предстоящего было усилено втрое.Ворота, еле удержавшись на петлях, распахнулись, с грохотом ударившись об стены. В воротах стоял гигант ? почти трехметровый воин в черных латах и блестящем золотом шлеме, прятал лицо под золотой маской, изображающей лицо предыдущего императора, искаженное яростью. В одной из узких глазниц горело яркое, багровое пламя, то и дело вырывающееся из-под шлема. В руке гигант держал блестящее серебром копье, а за плечами его едва заметно колыхался от слабого ветерка алый плащ. Столь помпезное появление не осталось незамеченным. Все тут же направили свои взгляды в одну точку, на внезапно пришедшего героя. ? Герократ Воитель, Герократ Победоносный, Щит Терра-Прима… ? Пожилой кардинал заговорил, потирая подбородок. Тем временем тот, чье имя он назвал, шагнул внутрь помещения. Тяжелый, гулкий звук, который не мог быть заглушен красным ковром, расстеленным на черном мраморном полу, разнесся по залу. Потом еще один. С каждым шагом Герократа этот звук повторялся. В нескольких метрах от тронов Щит Терра-Прима остановился, глядя на своего оппонента, кардинала Импверийского. ? Вы заняли моё место, Ваше Высокопреосвященство. ? Никто не проронил ни звука, но воздух задрожал, будто температура резко подскочила на полсотни градусов. Кардинал сжал левой рукой подлокотник, с трудом сохранив лицо спокойного человека, но изменение ауры вокруг было очевидно. ? Вы заняли. Моё место.Щит Терра-Прима ? очень высокое звание. Согласно Имперскому табелю о рангах, Герократ стоял на ступень выше Голоса Святого Престола, и на два ранга выше Перста, Огастоса Рекса. Тем не менее, Щит Терра-Прима никем не руководил, у него не было подчиненных, потому объективной власти у Герократа было значительно меньше, чем у кардинала и Перста.? Мне кажется, Вам не стоит так настаивать, Владыка Герократ. ? Рекс попытался охладить ситуацию, ничего не вышло. Он говорил спокойно, но, как и кардинал, с трудом сохранял это спокойствие. ? Покиньте мое место, Ваше Высокопреосвященство. Сейчас. ? За мгновение до того, как Щит произнес последнее слово, всем казалось, что ситуация может решиться мирно, как в одно мгновение всё изменилось. ? Как ты смеешь?! ? Огастос Рекс вскочил со своего места, хватая молот, появившийся будто бы из ничего во вспышке молнии. ? Ты смеешь позорить своими словами Святого Калигулу, избранного самим Трипрагмой! Это богохульство, ересь! ? То, что сказал Перст Тетраозиа, было возмутительно. Обвинение в ереси, вероятно, одно из страшнейших, наравне с обвинением в ослушании Императора. Сказать подобное в сторону Щита Терра-Прима ужасно, любой был бы немедленно казнен… Но не Рекс. Перст Тетраозиа, один из трех, носил титул святого, а потому для любого верующего его слово было верным, истинным априори. Но и Герократ был отнюдь не обычным имперским офицером, коего Огастос мог просто казнить на месте. Воитель рассек воздух перед собой, вызывая Рекса на бой. Рыцари из стражи Голоса Святого Престола, следуя своему долгу, сжали в руках оружие и, готовясь блокировать любую атаку Герократа щитами, направились в его сторону. Медленно, плавно и бесшумно, они приближались к нему, но воин в золотом шлеме молчал, не шевелившись. Огастос Рекс не выдержал, и, прямо с трибуны, занеся свой двуручный молот весом более тридцати килограммов для удара, прыгнул на Герократа со скоростью молнии. Круглая ударная часть молота, на которой был выкован треугольник ? символ Трипрагмы, единственно истинного Бога, ? покрылся разрядами молний и раскалился до красна за мгновение, грозясь размозжить голову Герократа, даже не заметив защиты.