25. Дом (1/1)

Месяцы в море подошли к концу, и я вернулся в Украину. Хотел ли я? Едва ли. Воспоминания о том, во что превратилась моя жизнь после рождения ребенка были еще слишком свежи. Я помнил, как Маша начинала громко кричать посреди ночи, помнил вечно уставшую Таню. Мне не хотелось возвращаться к такой жизни. Однако выбора не было.Точнее, выбор был. Выбор есть всегда. Я мог бы не возвращаться. Просто бросить все и начать сначала. Оставить квартиру, жену и ребенка. Разве что кредит оставить не получится. Это было бы неправильно, но я мог, в теории. Ничто не мешало мне не ехать в Одессу. Я мог поехать куда угодно, в любую точку земного шара. У меня было достаточно денег, чтобы оплатить проживание в отеле на месяц. Я спокойно мог бы провести четыре недели в состоянии полного покоя и умиротворения. Плавать в море и бассейне, есть в ресторанах, заниматься только тем, чем хочется. Разве это не прекрасная жизнь? Определенно да, но я сознательно отказался от нее. Не мог позволить себе оставить жену, даже на месяц. Это неправильно.Таким образом, я вернулся в Одессу. Это правильно. Там моя семья и мой дом.Дом. Для большинства людей это понятие значит многое. Для большинства дом?— не просто место, где можно спать и хранить вещи. Для них дом?— нечто духовное, если там можно сказать. Нечто значимое. Место, куда раз за разом хочется возвращаться. Место, где всегда хорошо и спокойно. Саму суть я понимал, но никогда не имел дома в подобном понимании.Разве что море было моим домом.Детство я провел в квартире родителей. Располагалась она в старой хрущевке, на пятом этаже. Летом там стояла невыносимая жара, а зимой ужасный холод. Внешний вид квартиры оставлял желать лучшего: куча старой мебели, которая не выбрасывалась, даже когда приходила в негодность, обои с подтеками, отклеивающиеся у потолка, плесень в ванной. Эта квартира мне совсем не нравилась, находиться в ней было неприятно. Однако дело не в интерьере, а в том, что в ней происходило. Ее стены до сих пор напоминали мне попойки отца. Пусть я не видел его уже многие годы, он бросил меня и мать, когда я еще учился в средней школе, я до сих пор не любил вспоминать об нем.Воспоминания о школьных годах были почти такими же неприятными, как и воспоминания об отце. И они таже были связаны с родительской квартирой. Исходя из всего этого, несложно догадаться, что назвать ту квартиру своим домом я никак не мог. Впрочем, я и не пытался.Не пытался я сделать дом и из своей собственной квартиры, которую приобрел, потому что считал жизнь без собственного желания неполноценной. Я выбрал ее, исходя из минимальных запросов?— новый дом, две комнаты. Все. К тому же я купил квартиру сразу с отделкой и мебелью и лишь незначительно переделал под себя. Фактически, это жилье не имело ко мне никакого отношения, кроме того, что я числился его владельцем. Моя квартира была такой же, как и родительская?— просто место, где я сплю и храню вещи.Быть может, квартира смогла бы стать моим домом, но я женился, и она стала и Таниным домом. По идее появление жены должно было придать квартире уют и тепло, но нет. Даже наоборот. Появление Тани заставило меня воспринимать квартиру еще более отстраненно. Мне начало казаться, что это ее квартира, а не моя. Ее вещи в шкафу, ее косметика на полках в ванной, ее обувь в прихожей.С появлением ребенка это чувство лишь усилилось. Таня поменяла обои в спальне. Теперь они были розовыми с рисунками мишек на них. Везде были детские вещи и игрушки. Все в квартире вдруг стало таким ярким и пестрым, что, после долгого нахождения в помещении, начинали болеть глаза.Буду честен, я не любил свою квартиру. Она для меня не значила совсем ничего. Находясь в рейсе, я не думал, как наконец вернусь домой, буду спать на родной кровати и пить кофе по утрам из любимой кружки. Думая о квартире, я представлял лишь одну вещь, связанную с ней?— кредит.Что же до кают на судах, то и к ним я, как ни странно, испытывал большую привязанность. Точнее, это относилось не конкретно к каютам, а к кораблям в целом. Я помнил все теплоходы, на которых мне довелось поработать и, по-своему, любил каждый из них. Даже тот, у которого сломался двигатель посреди Тихого океана.У каждого судна была своя душа, свой характер. Это сложно объяснить, но это так. Никогда еще на моей практике не было такого, чтобы судно не обладало какой-то уникальной чертой. Это может быть что угодно. Особенный скрип кровати, царапины на столе. Я всегда подмечал такие мелкие и незначительные детали. Некоторые другие моряки, кстати, тоже страдали подобным. Так что я не один такой сумасшедший.Если так посудить, то с каждым из кораблей, на которых я работал, у меня было больше связи, чем с собственной квартирой. Однако я не позволял себе привязываться к судам, понимая, что так или иначе покину их.Выходит, у меня никогда и нигде не было дома.Наверное, мне стоило задуматься, стоило что-то изменить в жизни, но я не видел в этом никакой надобности. Я жил, не имея дома, и меня это устраивало. Однако я не утверждаю, что дом не нужен вообще никому. Нет, должно быть, кто-то действительно находит в этом смысл. Кому-то действительно важно иметь место, куда приятно возвращаться. Кому-то, но не мне.Когда я вернулся в свою квартиру после месяцев в море, я не испытал ничего, кроме легкого раздражения. Мне совсем не нравилось, во что Таня и ребенок превратили мой ?дом?. Не нравились разбросанные игрушки и горы немытой посуды в раковине, которые Таня не успевала убирать. Ни в коем случае ее не виню, но мне это не нравилось. Я привык к чистоте и порядку, это были неотъемлемые аспекты жизни на судне и, когда они нарушались, чувство что что-то не так начинало преследовать меня.И все же я вернулся. Мог бы провести месяц или хотя бы пару недель, отдыхая в отеле на берегу, но я вернулся. Украина встретила меня серым небом и мерзкой погодой. Таня встретила наигранной улыбкой на усталом лица и восторженными рассказами о том, как выросла наша дочь. Это должно было приносить мне удовольствие, радость, но нет.Я взял Машу на руки. Я знал, что она не моя дочь, но все равно пытался найти в ней какое-то очарование. Пытался заставить себя думать, что мне нравиться смотреть, как она выполняет разные забавные действия. Однако мне не нравилось. Прозвучит грубо, но ребенок лишь раздражал меня. Нет, я не обвинял Машу в том, что она мне мешает или чем-то подобном, понимал, что она еще маленькая, но факта это не меняло?— я бы хотел не учувствовать в ее воспитании. Впрочем, так и было.Мне показалось, что Таня злиться на меня. Жена улыбалась, говорила, что скучала по мне и рада, что я вернулась. Но в ее глазах я видел некое разочарование. Я мог понять Таню. Она устает. Она одна с маленьким ребенком. Полагаю, Таня хотела, чтобы я был с ней и хоть чем-то помогал, кроме денег. Хотя, от денег она не отказывалась, иначе, она, должно быть, уже давно ушла от меня.Я заметил одну вещь. Кулон на шее Тани. Когда я делал ей предложение, я подарил ей кулон в виде якоря. Раньше она всегда носила его на шее, не снимала даже когда шла в душ. Не то чтобы меня это прельщало, но все же было приятно, что она носит мой подарок. Сейчас кулон исчез. Точнее поменялся на другой. На Таниной шее висела золотая подвеска-цветок. Я спросил жену об этом, на что она сказала, что сама купила этот кулон, а мой не носит, так как не хочет случайно потерять. Вполне логичное объяснение. И все же я в него не поверил.Когда Таня уже спала, я заглянул в верхнюю полку комода. Там я нашел голубую коробочку, в которой лежал подвеска в виде якоря. Я достал украшение, а коробку положил на место. Точно не знаю, зачем я это сделал. Возможно, хотел проверить, заметит ли жена его отсутствие, возможно что-то еще. Я не знаю.В любом случае, кулон я ей так и не вернул.В тот раз я провел в Украине намного меньше времени, чем когда-либо. Полтора месяца. По их истечению я вновь отправился работать, пусть так и не успел отдохнуть должным образом. Впрочем, как я уже сказал, море было моим домом, в который я всегда хотел возвращаться.