Глава 27 "Явь и сон" (1/1)

Несмотря на то, что атмосфера для сна была самая подходящая, да и я была не прочь на несколько часов забыть от реальности, сон все не шел. Кот Брысь казался абсолютно безмятежным и сладко посапывал. В окна капитанской каюты не светили звезды: туман к ночи не пропал. Наверное, Варда специально закрыла от нас свои созвездия. Не нужны мы больше ни Валар, ни кому-то еще.Да и гори вся эта показная забота синим пламенем! Я стащила с постели покрывало и закуталась в него. А ведь нам всем так нужна эта забота! Не думаю, что я одна чувствую себя до жути одинокой и никому не нужной. Теперь это общее состояние всех ?отшельников?. Или отступников. Или как нас еще могут обозвать?Интересно, как там мама? Дошли ли до Тириона вести об Альквалондэ? Что они теперь думают о нас?Впрочем, какая сейчас разница. Надо ставить перед собой простые задачи и решать их. Только так можно выжить. Например, наша цель невредимыми дойти до… докуда? Куда мы, собственно, идем?Я встала и, кутаясь в пестрое покрывало, подошла к двери.?Обещала не выходить?, — пронеслось у меня в голове. Да и куда идти? Только пресловутые коридорчики и лестницы пресловутого судна, а вокруг — проклятое море.Я села, облокотившись спиной на дверь. Скорее бы мы уже приплыли куда-нибудь. Ну хоть куда-нибудь!У Феанаро была вторая подряд бессонная ночь. Стоит от усталости ненадолго закрыть глаза — перед ними возникают лица этих бледных, испуганных и отчаянных телери. Каждого из этих дураков, Моринготто их подери! Ну почему они не могли согласиться, помочь братьям, отступить, в конце концов! Почему?! Куруфинвэ ударил кулаками о борт. Он облокотился на руки и тяжело дышал, всматриваясь в черную гладь моря. Никогда еще он так не ненавидел море.Чувство опустошенности, заменившее все остальные еще тогда, в Кругу Судеб, с каждым днем росло внутри. Похожее случилось с ним очень давно, после смерти матери. Но тогда у них с отцом было общее горе, а сейчас его никто, ни одна душа во всей Арде не понимает. Была бы разве что Нерданель… Финвион быстро отогнал от себя эту мысль. Только образа навек потерянной жены ему не хватало!— Я сойду с ума… — медленно проговорил Феанаро, глядя в воду. — Да, определенно… — словно решившись, повторил он.— Ваше Величество, там…— Иду, — нехотя ответил король нолдор, встряхнув головой, чтобы как-то собраться с мыслями.Лес. Лучи Лаурелина пробиваются сквозь листву, ветер лениво качает ветки деревьев, вяло перекликаются птицы.— Давай, Кано, стреляй, не будь трусом! — раззадоренный мальчишка толкал локтем в бок мальчика постарше с натянутым луком в руке.Макалаурэ стоял в нерешительности. И что этот Турко так прицепился к нему? Стреляй да стреляй! Он сам знает.— О-о, только не говори, что ты не можешь! — мальчик помладше закатил глаза.— Отстань, — отмахнулся Певец.Олениха с детенышем впереди на лугу. Сто шагов… Глаз-алмаз, не промажет. Да что он в самом деле? Ничего сложного!..Макалаурэ быстро открыл глаза. Он забылся сном, сидя снова в юте, облокотившись на мешок с мукой.— Ты ведь тогда так и не выстрелил, — донесся до менестреля знакомый голос.Кано блуждающим взором нашел Тьелькормо, сидящего на бочке и стругающего какую-то палочку.— У тебя разум открыт, — пояснил Турко непонимающему брату.— Ну и не выстрелил, — с вызовом ответил Макалаурэ. — Не знаю, почему вдруг вспомнилось… — уже мягче продолжил Феанарион, растерянно ероша черные космы.— Неважно, все это давным-давно прошло.— Ты в своем репертуаре, — попытался усмехнуться Певец. — Ты-то что не спишь?— Да у доброй половины нашей семьи разум открыт, всякая чушь в голову лезет! Уснешь тут! — возмутился Охотник.— Странно это… И что же ты видел?— Говорю же, всякую чушь! — быстро раздражался Тьелькормо. — Но никому, конечно, кроме тебя теплые детские воспоминания не приходили во снах, — язвительно добавил он.— Ой, вот не надо…— Да успокойся, братишка. Никто не виноват, что ты такой чувствительный!— Мне интересно, а что же ты со всей своей нечувствительностью проникаешь в разум, а…— Не путай легкую возбудимость и тонкость восприятия с чуткостью, выработанной годами охотничьей практики, — снова перебил брата Туркафинвэ.— Какие слова-то ты знаешь… — искренне удивился Кано.— Да, в каких-то духовных вещах я разбираюсь получше тебя, — обиженно фыркнул Тьелькормо.— В каких-то, — согласился Певец и добавил про себя: ?А брат не дурак!? Макалаурэ закрыл сознание, не боясь новой вспышки гнева Охотника.— Но по крайней мере у тебя были цветные сны, хоть поглядеть интересно было, — смягчился довольный собой Охотник, — а то мне уже час приходится слушать, как Финдо разбирается в своих ?братских? чувствах к нашей ?милой? сестре. Аж тошно.— И до чего дошел? — с интересном спросил Певец, из любопытства простив брату все подтрунивания над собой.— ?Это неправильно?, или ?это нормально?, или ?а что же она скажет?. И все в этом роде. И… — Турко прислушался. Менестрель с завистью глянул на сосредоточенного брата, попробовал сам уловить что-то, но ничего не услышал.— И?— Пока все.— А что Кена?— Сначала сидела в глубокой хандре, теперь отрубилась и видит обрывками Валар, Валинор и какие-то жуткие пейзажи выжженных пустошей. Сплошные эмоции! О, а еще плавающие в море разбухшие трупы, — будничным тоном добавил Тьелькормо.— Так разбуди ее.— Зачем? Чтобы она снова начала думать, как все плохо? Нет уж, увольте, мне и так хватает впавших в уныние!Макалаурэ смерил брата взглядом, пришел к выводу, что Турко все-таки непроходимый тупица, поднялся на ноги и отправился к каюте сестры.— Эй, ты все веселье испортишь! — Охотник схватил Макалаурэ за плечо.— Не дури.— Да послушай ты! — раздражённее и серьезнее начал третий сын Феанаро. — Она до этого сидела, сопли разводила. А когда проснется после кошмара, будет рада, что это всего лишь сон, и настоящее не будет видеться ей в таких мрачных тонах!Канафинвэ ошарашенно смотрел на младшего брата.— Да это… Это бред, Турко!— Тебе нужна вторая истерика? Пусть лучше она расходует силы на борьбу со снами, чем на борьбу с реальностью!— Зачем лишний раз трепать ей нервы? Ты же знаешь, какая она впечатлительная!— А что ей будет с плохих снов? — взвился доведенный несговорчивостью менестреля Турко. — Проснется и забудет! А что до нервов… Не случилось с ней ничего такого страшного, чтобы так переживать! Мне Финдекано сказал, что ее руки не запачканы кровью буквально, — продолжал Тьелькормо, не давая Макалаурэ вставить ни слова. — А ты, я, Финдо, другие? Они как-то держатся! Что же и ей не держаться? Поэтому сядь и разберись лучше с собой.Кано был настолько потрясен, что, где стоял, там и сел, не проронив ни слова в ответ на тираду Охотника. А Турко, сжав виски из-за непрекращающихся видений и мыслей, вышел из юта подышать воздухом.Я с детства знала, что эльфийская природа — природа созидания. Не зря разрушение или уничтожение любой, даже незначительной мелочи, квенди переживали довольно остро. А если дело идет о целой жизни? А если о десятках жизней?Во сне я шла по огромному полю, на краю которого мне виделся город с высокими башнями. Почему-то я чувствовала, что обязательно должна была попасть в этот город. И шла, шла через все поле к нему. Но не по земле, а по острым колючкам. Они впивались мне в ноги и больно ранили, а я шла дальше. А колючки эти были не что иное, как спины ежей. Целое поле, сплошь покрытое ежами… Те, на кого я наступила, тут же погибали, и мне было до слез жалко этих ежиков, но надо было дойти до города, и обойти их стороной было никак нельзя. Я была уже у края поля, когда, в очередной раз не устояв на ногах, упала. Но на этот раз острые иголки не впились мне в руки и живот — я начала куда-то проваливаться вместе с полем, с ежами… Только город и остался парить в небе, а мы падали в бездонную черную воронку. Мы летели очень быстро. Чем глубже падали, тем холоднее становилось. От этого неприятного полета холодный узел словно затянулся где-то в животе, дыхание перехватило, все тело было напряжено до изнеможения. Я молилась только о том, чтобы падение скорее закончилось. Мне было всё равно, что ждет меня внизу и насколько болезненным будет приземление, я готова была ко всему, лишь бы прекратить это ужасное ощущение. Меня не хватало не то что на крик, но даже на тихий писк. Было чувство, что через горло сейчас выпрыгнет из груди сердце. Скоро ежи вокруг пропали, и осталась только темная пустота и тишина. Абсолютная и оглушительная. Она словно сдавливала меня изнутри. Каждую секунду я думала, что хуже быть не может, и с каждой секундой моё положение все ухудшалось. Мне казалось, что падение продолжается целую вечность, когда вдруг тишину прорезал голос. Мне зачем-то нужно было непременно узнать, что он мне скажет, но он возник настолько неожиданно после бесконечного безмолвия, что чуть не задохнулась и… Проснулась. Тяжело дыша и в холодном поту. Классический кошмар, но только вот больно реалистичный. Я поняла, что больше не падаю, но дышать было всё равно сложно. Что-то еще давило мне на грудь.Я вздрогнула, быстро потянулась руками к груди и наткнулась на что-то мягкое и теплое. От неожиданности я отбросила это неведомое подальше и инстинктивно дернулась назад, ударившись затылком о дверь и только тогда окончательно проснувшись.Я заснула, полулежа облокотившись на дверь. То страшное нечто, которое я отбросила подальше, был всего лишь кот, пришедший ко мне и свернувшийся у меня на груди. Сердце, до этого бешено колотившееся, начало умерять темп. Я чувствовала себя настолько уставшей, будто только что не спала, а боролась с бушующим морем. Оно и немудрено: тело было напряжено на протяжении всего сна.— Дурацкого сна, — вслух добавила я.— Зато запоминающегося, — промурлыкал недалеко чей-то голос.От неожиданности сердце снова чуть не выпрыгнуло из груди. Я перевела широко раскрытые глаза на то место, куда (по моим представлением) должен был улететь кот, и кота не обнаружила. Волосы на затылке пошевелились и встали дыбом. Явно тут что-то не так.— Что. За. Нечисть. Кано. Притащил. На. Борт? — четко разделяя слова, дрожащим и ломающимся голосом произнесла я. Я думала, звук собственного голоса придаст мне сил, но нет, он только больше напугал меня — настолько непохож он был на мой обычный.— Не-чисть, — над самым моим ухом клацнули зубы.Я резко повернула голову и тут же отшатнулась, испытав приступ сильнейшего ужаса: справа от меня, на расстоянии указательного пальца находилось чье-то лицо. В полутьме различимы были только силуэт и горящие желтые глаза.Я не могла издать ни звука. А инстинкт самосохранения, как назло, не включался. Все тело было просто обездвижено шоком. Слова в сознании не могли сложиться в полноценную фразу, мысль.— Понравился полёт?— Я… в полном… восторге, — меня хватило на негромкие четыре слова.— Язвить? Э-хе, — нечто приблизилось, почти касаясь своим носом моего, и впился в меня взглядом желтых глаз. По спине снова пробежал холодок. Но я успела заметить, что шок начал проходить.— Ин-те-ре-е-сно, — снова промурлыкал бывший кот. — Ножки не болят? — как бы заботливо поинтересовался он.Я перевела взгляд на босые ступни: несколько длинных черных иголок торчали из левой ноги. Странно, как я сразу не почувствовала эту боль. Наверное, привыкла за время сна.— Что ты за дрянь? — испуг от неожиданного появления незнакомца почти прошел, ко мне вернулась способность членораздельно говорить.— Вот сразу дрянь? — притворно обиделось нечто и тут же заговорило со мной, оказавшись у другого плеча. — Невежливо, принцесса… Ты бы видела свое лицо, просто умора! — вдруг расхохотался желтоглазый. — Как же меня забавляют такие лица! Ну что ты молчишь, а?— Котом ты мне нравился больше, — по-хорошему, мне бы надо было позвать осанвэ кого-нибудь из братьев и сидеть и ждать спасения, но почему-то я этого не делала. Меня словно что-то удерживало. С каждым мгновением, проведенным рядом с этим существом в новом облике, страха становилось все меньше и меньше. Еще немного, и мы перейдем на светскую беседу…— А мне ты больше нравилась с маской страдания на лице, летящая в никуда, — незнакомец исчез, и только его шипящий голос эхом повторился в каюте.— Спрашиваю последний раз: что ты за тварь и что забыл на моем корабле? — бравада придавала мне сил.— Не тварь земная, но дух во плоти, — желтоглазый резко возник прямо перед моим лицом, продекламировав будто заученную фразу.Теперь свет освещал заостренное лицо, с широкими скулами и тонкими, насмешливо изогнутыми бровями, рот, расплывшийся в хитрой улыбке, темно-серые, подобно кошачьей шерсти, непослушные короткие волосы. Одет ?дух во плоти? был в узкие серые штаны и какой-то не то балахон, не то плащ, скрывавший его тело до бедра. Он был босой, я увидела загорелые ступни с длинными пальцами и ногтями.— Твой корабль? — насмешливо продолжал он. — Ой ли?— Кому ты служишь? И что тебе надо?— Служу! — почти искренне возмутился дух. — Я сам себе слуга и господин, король и шут, палач и жертва, — якобы несчастно вздохнул мой ?гость? на последнем слове.?Шут, это точно!? — мысленно согласилась я. Нельзя только дать ему усыпить мою бдительность.— А что до нужд… Так у меня всего довольно, — желтоглазый принялся расхаживать туда-сюда передо мной. — Но… — он цокнул языком и остановился, — в то же время нет ничего. ?Я? — буква первая из имя моего.— Имени, — тихо фыркнула я.Ответом на мое замечание послужила резкая боль в левой ноге. Я решила выдернуть эти иглы поскорее.Глупый дух, любящий красоваться. Бояться нечего.— И ходишь ты в кошачьей шкуре.— Это чтобы подмазаться к твоему брату, — выходя из образа пояснил желтоглазый.— И попасть на борт.— Именно.— Чего ты хочешь?— Чего хочу? Хитрить, куражить, веселиться!— Паяц, — хмыкнула я в сторону.— Зови, как хочешь, суть одна.— А что мне мешает скормить тебя Хуану или выкинуть за борт?— Ну-у, так же не интересно! Хорошо, — сказал он, немного подумав, — давай заключим сделку: ты никому не рассказываешь, что я приходил, а я говорю вам верный курс, потому что иначе вы заблудитесь в этом тумане.— Зачем показался, если не хочешь, чтобы о тебе узнали?— Так я бы и не показывался! — возмущенно вскрикнул желтоглазый, — Какое веселье, если в первую ночь раскрыться! Это ты все! Нельзя так разум открывать, девочка, — дух строго покачал головой.Прекрасно, у меня опять все нараспашку! С той ночи в Форменосе, как Моринготто проник в мой разум, я все чаще и чаще неосознанно снимаю барьер.— Впрочем, это на руку тебе сыграло, — продолжал дух, снова входя в образ, — но лишь сейчас. Запомни.— А ты бы рад в чужой запрыгнуть разум! И сны плохие гнать! — в его манере отвечаю я (зачем, интересно). — Ты майа Ирмо, видно, был когда-то?— Прошлое в прошлом, — уклонился от ответа бывший кот, — а вот о будущем надо бы сейчас подумать.— Скажи, мне с кем имею дело.— Яльц к вашим услугам, — дух деловито поклонился.— Хорошо, — скорее всего, мой собеседник только что выдумал это имя, но да ладно, — оставайся, но только верный курс ты мне укажешь прямо сейчас.?Глупый кот!? — довольно громко подумала я. И? Ничего? Кажется, разум закрыт.— Пойдем, сейчас же скажем рулевому. Только не перевоплощайся из кота.— Разумеется, — ухмыльнулся дух, снова став серым комком шерсти.Я подняла его на руки и быстро вышла из каюты.?А обещала до утра сидеть тут?, — долетело насмешливое осанвэ Яльца. Я ничего не ответила, торопясь выйти на палубу.Основная масса пассажиров где-то отсыпалась, на пути мы никого не встретили.Холодный воздух сразу пробрал до костей. Кот на моих руках поежился и недовольно фыркнул.?Сейчас я взойду на мостик, и ты скажешь, куда нам плыть?, — мысленно обратилась я к Яльцу.?Всенепременно?, — промурлыкал в ответ дух.— Ой! — я оступилась, чуть не упав, и поудобнее перехватила кота, взяв одной рукой за шкирятник.?Осторожнее! Еще шерсть вывернешь!? — предостерег меня возмущенный кот.Поднявшись на мостик, я кивнула рулевому и подошла к корме.— Что у нас со скоростью? — осведомилась я у него.— Недавно поймали какой-то южный ветерок. Сейчас пять узлов в час.Маловато.?На его месте я не был бы так уверен, что это южный ветер?, — фыркнул довольный собой комок шерсти.?Это мы узнаем потом, а сейчас извини, всем квенди здесь надо отдохнуть!?Я сцепила пальцы на шкирке кота и бросила его за корму.?Боюсь, твои кошмары не способствуют отдыху! Счастливо оставаться!? — вслед всплеску послала я осанвэ. И с чувством выполненного долга, сопровождаемая взглядом ошарашенного рулевого, я спустилась на палубу, вдохнула ночной воздух и уже направилась было в свою каюту, как меня остановил оклик.— Кена?Узнав голос Турко, я опасливо обернулась.— Что происходит? — Феанарион стоял, облокотившись на перила боковой лестницы.Рядом с ним, сложив руки на груди, стоял Финдо, вперив в меня взгляд, значение которого мне было сложно распознать в полутьме.— Ты только что выкинула в море кошака, которого притащил Кано? — видимо, Тьелькормо еще надеялся на отрицательный ответ.— А… Вроде того.— Знаешь, если он тебе надоел, можно было выставить его за дверь или отдать кому-нибудь другому, — открыл мне великую тайну Охотник. — Ну, так обычно делается.Я решила не обращать внимания на Турко и обратилась к Финдекано.— Тебе что-нибудь говорит имя Яльц?— Почему ты спрашиваешь? — я по голосу поняла, что Нолофинвион насторожился и, по-видимому, нахмурился.— Прекрасно, а до меня значит дела… — возмутился Охотник.— Так что? — не дав брату договорить, повторила я.— Я не знаю насчет Яльца, но недавно, буквально за несколько месяцев до вашего возвращения из Форменоса, один майа прославился тем, что без предупреждения покинул своего валу и, видимо, увлеченный речами Моринготто о свободе, отправился странствовать. Имя его было Льяц.— Не Лориену, случаем, он служил? — я нервно закусила губу.— Мандосу.— И насколько он силен?— Не думаю, чтобы очень. О нем никто никогда не слышал до этого случая… Намо был очень рассержен. Так что случилось?— Да, похоже, он к нам наведывался, — я решила все-таки сказать братьям.— Что? — в один голос воскликнули Турко и Финдо.— Как? Когда? Что он хотел? Что он тебе сделал? Где он? — Тьелькормо так засыпал меня вопросами, что я растерялась, не зная, на что сначала отвечать и сколько рассказывать. Еще одна ночь кошмаров, и я разругаюсь вдрызг с шумным Охотником, от криков которого болит голова.— Так, Турко, полегче, — Финдекано взял меня за плечи и заглянул в глаза. — Алассэ, спокойно скажи мне, как это произошло.?Я расскажу только тебе, не хочу выслушивать от Турко!?— Турко, мне кажется, что твоя сестра сейчас чрезмерно взволнована, как и ты, поэтому, будь добр, дай нам поговорить наедине, а я потом расскажу тебе без лишних эмоций саму суть.— Я имею право знать, что творится на моем судне!— Да успокойся! — я закатила глаза.— Брат, ты все узнаешь. Сейчас опасности нет, верно? Значит, спешить нам некуда. Лучше отдохни пару часов, а утром поговорим, — не терпящим возражений тоном закончил Отважный.Тьелькормо ничего не ответил, лишь гневно сверкнул глазами и, развернувшись на каблуках, быстрым шагом направился в ют. Я выдохнула: минус один конфликт прямо сейчас. Не думаю, что Финдо меня по головке погладит, но он по крайней мере не будет орать и махать руками.— Карнориэ, если подобный случай с тобой когда-нибудь повторится, зови сразу меня, братьев, отца. Не надо разбираться самой с тем, о чём ты не знаешь и что может быть опасно, — почти раздраженно сквозь сжатые зубы говорил мне кузен после моего рассказа, за время которого он с явным усилием ни разу не перебил меня.— Благодарю за заботу, но, как видишь, я сама смогла разобраться. Возможно, мне стоило обсудить с вами его дальнейшую судьбу, а не сразу бросать его за борт, — на этих словах Финдекано многозначительно хмыкнул, — но решать надо было быстро, а то он бы заподозрил неладное… — оправдывалась я.— Ты, конечно, погорячилась, но… Но я тоже думаю, что не стоило непонятно кому доверять курс и позволять мучить нас кошмарами, — повторил Отважный, заметив, что я хочу что-то вставить.— Уф… — я с облегчением вздохнула. — Я боялась, что ты скажешь, что я сделала это зря!— Но, быть может, на этот раз все и обошлось, а в следующий…— О, Эру! Финдо, не будь занудой! Это уже прошло. Главное, чтобы он больше нам не докучал.— Не думаю, что у него после ледяной ванны появится желание иметь с тобой дело! — рассмеялся Отважный. Он, конечно, недооценил неугомонную натуру Льяца. — Но вот что странно: мы разговаривали с Турко незадолго до твоего появления, и он жаловался на избыток открытых разумов, чьи мысли ему приходится слушать. Но он ничего не говорил ни про необыкновенно реалистичный сон, ни про духа…— Должно быть, этому проказнику все-таки хватило сил скрыть свои действия от взора Турко, — я пожала плечами. Почему-то говорить о том, что недавно было страшно, было совсем легко.— Похоже на то, — задумчиво ответил кузен. — Больше он тебя сегодня не потревожит, так что ляг и поспи несколько часов.— А ты собираешься, что ли, меня бдительно стеречь?— Ну, я…— Давай без дурацких подвигов! Лучше полежи со мной. Тебе отдых нужен ничуть не меньше.Поколебавшись пару мгновений, Финдекано согласился и плюхнулся на кровать. Что-то скажет Турко, если утром заглянет ко мне и увидит нас, сладко спящих в обнимку! Я улыбнулась, представив лицо брата.— Как нога? — полусонно спросил Нолофинвион.— Прекрасно. Я колючки вытащила давно, — также зевая, ответила я.— Алассэ?— У?— А причем тут все-таки ежи?Остаток ночи прошел тихо, мирно, без дурацких посетителей и снов. Когда я открыла глаза (у меня было стойкое ощущение, что было именно раннее утро), в каюте я была одна. Это не могло меня немного не разочаровать и даже чуть-чуть огорчило, но я быстро напомнила себе, что Финдо вовсе не обязан все своё время просвещать мне. Наверное, он отправился успокаивать Турко. Надеюсь, он сумеет пересказать мою историю так, что вспыльчивый брат не найдет, к чему прицепиться. Я, почему-то улыбаясь, потянулась и бодрячком вскочила с постели. Обулась, быстро умылась холодной водой, переплела косу, по привычке улыбнулась себе в маленькое зеркало и побежала к двери. Знаете, бывает такое, что просыпаешься с прекрасным настроением, несмотря на то что причин для радости не так уж много. И тогда кажется, что всё так хорошо выходит, и ты всем доволен, радостен и весел, а потом ты распахиваешь дверь и видишь…— Ты. Утопила. Моего. Кота? — вкрадчиво произнес вместо утреннего приветствия Кано.— А… если разбирать дело глубоко, то, чтобы именно утопить, я должна была бы кинуть его в мешок или привязать к нему груз, а я всего лишь выбросила его…— За борт!— Ну… Ничто не вечно в нашем мире, Кано!— Именно, — злобно произнес Макалаурэ, надвигаясь на меня.— Кано! Так нужно было сделать! — я быстренько пятилась. — У Финдо спроси, он докажет! Это только из соображений…— Я тебе покажу ?соображения?!— Кано, мы найдем тебе другого кота, я обещаю! — теперь я пряталась от брата за небольшим круглым столиком, а менестрель пытался поймать меня, заходя то с одной, то с другой стороны.— Я себе сестру новую найду!Даже в спокойном и понимающем Макалаурэ порой просыпался Пламенный Дух. С этими духами проблем не оберешься!Мелодичный крик второго сына Феанаро, а по совместительству наиболее громогласного менестреля Валинора, был наверняка слышен на весь корабль. А Кано еще и дверь нараспашку оставил! Теперь точно жди гостей. Хотя, быть может, их появление спасет меня от неминуемой гибели от рук старшего брата. И действительно, на шум в каюту осторожно просунула беловолосую голову новоиспеченная леди Бредэль.Я кивком указала брату на гостью, и он тут же присмирел.— Простите, я не должна была… — начала классическое оправдание эльфийка.— Нет-нет, все нормально, — поспешил заверить ее Певец в лучших традициях жанра. Меня передёрнуло.Девушка виновато похлопала глазками, а потом глянула исподлобья на меня. Я увидела кривую ухмылку на красивом лице и уже знакомый блеск желтых глаз.— Клац-клац! — снова прощелкали зубы прямо над ухом.Я проснулась.— Финдекано, если ты еще раз когда-нибудь так сделаешь…Я пыталась отдышаться после кошмара и излить гневную тираду на кузена одновременно.Нолофинвион, немного обиженный на мой тон и на то, что его шутку не оценили, решил всё же не связываться со мной. Он, возмущенно сопя, накрылся краешком одеяла, остался этим недоволен, потянул одело на себя, высвободил из-под меня еще маленький кусочек, плюнул и накрылся, чем есть. Финдо скоро затих, и я, понаблюдав для развлечения за ним, последовала его примеру.