Глава первая. (1/1)

Глава №1.Выдохнув дым через нос, я отстраненно смотрел, как он уплывает в окно. Холодный ветер, ворвавшийся в комнату, заставил меня поморщиться и сделать глубокую затяжку; легкие наполнились дымом, а кровь - никотином. Сигареты всегда успокаивали меня, но сейчас было так хреново, что даже проверенный метод не срабатывал. Докурив, я вышел на кухню и достал бутылку виски, оставшуюся с последней гулянки, с горла отпил несколько обжигающих глотков. Алкоголь лавой скользнул в желудок, но не принес желаемого облегчения. Выпив еще немного, я все же достал стакан. Если бы мама увидела, как я пью прямо из бутылки, то крику тут было бы…Странно… Ее абсолютно не волнует, что у меня четыре татуировки, проколоты пупок с языком, то, что я гей... но она не может видеть, как кто-то пьет с горла или не пользуется приборами. Странная она, моя мама... Наверное, за это папа ее так и любил, хотя так и не смог полюбить сына-педика. А мне на это наплевать.Но почему же сейчас так хреново?.. Почему мне не может быть плевать на все остальное?! И вроде бы нет причин расстраиваться - все хорошо, ничего не произошло. Просто подруга написала, что не сможет прийти вечером, так как у нее свидание с ее парнем. Они встречаются уже три месяца и абсолютно счастливы. Ну а я?А я просто завидую. И поэтому так плохо. От осознания своего одиночества и никчемности существования, от унылой пустоты квартиры, от всего... Никто не знает, что каждый вечер я тихо плачу от одиночества и выкуриваю по пачке сигарет. Я всегда молчу, ведь от пустых слов нет толку, как нет его и от моих слез. Это просто одиночество и я упиваюсь им, купаюсь в его горячих волнах, а самому хочется кричать от безысходности и усталости. Я так устал всем улыбаться, но ничего не могу с собой поделать. Я привык носить маску и никому не открываться, даже мама не знает, она думает, что у меня все хорошо, что я все давно забыл...Но это не так. Я все помню. Каждое слово, сказанное им, и все, что последовало после: опустошение, холод, приятная боль от ножа на моих запястьях, а потом горячую кровь, капающую вниз. Я все помню и помню так же, как обещал бледной маме потом, в больнице, что такое никогда больше не повторится. Только это меня и удерживает - обещание, данное ей. А ведь так хочется просто уйти. Заснуть. Перестать думать, и погрузиться в долгожданный покой.Но этого не будет - я обещал. И сдержу обещание, как бы мне плохо сейчас не было.Выпив залпом содержимое стакана, я опять закурил и уставился в черное небо. Кое-где мелькали сонные звезды, но их было мало - весь день были тучи, и к вечеру мало что изменилось. Небо вполне соответствовало моим мыслям, таким же темным. Виски ударило в голову, но не давало долгожданного покоя... а жаль. И жаль, что завтра на учебу, и сегодня нельзя напиться. Думаю, еще один пропуск препод по психологии мне не простит. Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что за мысли бродят меня в голове? Наверное, направил бы в больницу для лечения. Ну и пусть... Только мама расстроится, и поэтому я буду молчать. Как всегда. Я слишком много мотал ей нервы в прошлом, чтобы продолжать это делать сейчас. А и не хочется никому говорить. Пусть моя боль останется со мной. Как и тогда. Я ведь не показал ему, насколько мне было больно.Утро наступило еще до звонка будильника, совершенно наплевав на то, что я лег около двух часов назад. Меня часто мучает бессонница и редко когда удавалось проспать больше четырех часов. Стоя у открытого окно и привычно ежась от холодного декабрьского воздуха, я курил первую за сегодня сигарету и думал, что неплохо было бы завести котенка. Вдруг захотелось присутствия теплого и мягкого комочка в квартире, чтобы было к кому возвращаться домой и с кем говорить. Грустно, но иногда бывали дни, когда я произносил от силы три слова: привычное всем "привет" при входе в аудиторию и "здесь" на перекличке. Мне не с кем было говорить, среди одногруппников друзей я так и не нашел, да и не особо желанием горел. Нет, у меня со всеми были нормальные отношения, но я просто ни с кем не общался. Интересных, достойных людей среди них не было, а быть частью массовки не хотелось. И поэтому я все время молчал.Выбросив сигарету в окно, я не стал его закрывать. Поплелся в душ; становясь под прохладную воду и выдавливая гель для душа на ладонь, я постарался отбросить все мысли и начать новый день. Проводя намыленными руками по груди, я почувствовал, как низ живота потяжелел, а член шевельнулся. Иногда я игнорировал его, но сейчас на это не было никакого желания. Ещё раз отбросив все посторонние мысли, я опустил руку и погладил плоть. Рвано вздохнув от мурашек, пробежавших по позвоночнику, я начал поглаживать себя. Медленно скользил мыльной рукой от ствола к головке, но не задевая ее, и обратно... Из груди вырвался стон и я подавил желание ускорить движения, мне нравилось так - медленно и мучительно.Через несколько минут, когда ноги уже подгибались, я, наконец, позволил себе коснуться уздечки и головки. От наслаждения я громко застонал и начал поглаживать исключительно головку, уже с трудом удерживаясь на ногах. Медленно я сполз по стене и, расставив ноги, скользнул рукой к яичкам и дальше к сжавшемуся в предвкушении и ожидании анусу. Очень медленно и осторожно погладил там... От искр, вспыхивающих во всем теле хотелось кричать, но я лишь рвано всхлипывал. Ускоряя движения рукой, я приближался к разрядке и, не в силах уже терпеть, резко ввел в себя два пальца. От боли я вскрикнул и в туже секунду кончил, содрогаясь всем телом...Придя в себя, я смыл сперму с бедер и в прекрасном расположении духа голышом направился на кухню - настала пора для утреннего бодрящего и крепкого черного кофе...Осторожно глотнув ожигающую жидкость я довольно зажмурился - жизнь дерьмо конечно, но и в ней бывают приятные моменты. Сейчас схожу на учебу - это не очень приятно, но надо, - а потом прогуляюсь на какой-нибудь рынок, где бабушки притаскивают всякую живность в переносках, и подберу себе милого и пушистого котика. Мама будет рада, что я не один. У нее аллергия на шерсть, и когда я был маленький, не было возможности никого завести. Теперь я живу один, так что все пути открыты.Закурив снова, вернулся в спальню и поморщился от холода, который набежал с улицы. Хоть у нас зимы и похожи больше на осень, на улице все равно довольно прохладно. Тем более что одеться я так и не пожелал. От холодного воздуха кожа покрылась мурашками, но мне нравилось это ощущение холода: оно давало знак, что я еще жив и все еще могу что-то чувствовать...Наконец одевшись, я положил в сумку первую попавшуюся тетрадь, и, закуривая по новой, вышел из дома. Поскольку я вышел на полчаса раньше, чем обычно, то, думаю, можно пойти на учебу и пешком. Я вообще люблю ходить пешком, а сейчас, когда еще не рассвело и совсем темно, мир по-особенному прекрасен. Сейчас еще мало людей, улицы более пустынны, все тихо и спокойно. Я люблю, когда есть время идти спокойно и не спеша, вдыхая холодный горький воздух и ежиться от холода. Это так прекрасно - кажется, что ты во всем мире один и нет больше никого.Это странно, если учесть, что я умираю от одиночества, но как я уже говорил, я им упиваюсь и не хочу ни с кем делиться этой болью. Она моя. Я собственник по натуре. Ведь одиночество - это единственное, что принадлежит мне, больше у меня ничего нет. Только это. Ну и пусть, я так привык. Иногда мне кажется, что я сам виноват в том, что я один, что я сам отталкиваю людей. Но я уже не умею по-другому. К этому я тоже привык. Быть один. Со своей болью. Но в том есть один большой плюс - мне никто не сможет причинить большей боли, чем та, которая у меня уже есть. (Бывают, конечно, еще такие случаи, как вчера, когда одно не ближе к краю пропасти, но это не важно, я ведь обещал.) ???Я приближался к универу и на улицах становилось светлее. Из домов высыпали прохожие - кто, как и я, на учебу, кто на работу - у всех своя цель. Некоторые шли насупившись и вздрагивая от холодных порывов ветра, они старательно пытались держать глаза открытыми и сдерживать зевоту. Другие открыто улыбались новому утру несмотря на то, что было холодно, а впереди длинный трудовой день. У таких была бодрая, уверенная походка и открытый, проснувшийся и готовый ко всему взгляд. И только я был кем-то между ними: меня не пугал ни холод, ни только вступающий в свои права день, но и радоваться у меня не хватало сил.Солнце медленно поднималось и разбавляло ночную темноту. Не скажу, что оно прямо выныривало из-за горизонта, многочисленные дома нашей столицы скрывали от меня этот самый горизонт, но то, что солнце поднималось, это однозначно - когда я подошел к универу, было почти светло. Жаль... мне нравилась эта дружелюбная темнота.Я привычно зашел в здание, подошёл к зеркалу, поправил челку (удивительно, как еще никто не догадался, что я играю за другую команду, ведь мало найдется парней, так заботящихся о своей внешности), поднялся на четвертый этаж, зашел в аудиторию и бодренько сказал:- Всем привет!И пусть мне мало кто ответил - я всегда здороваюсь. Человек, прежде всего, должен быть вежливым, так всегда говорит моя мама. А маму надо слушать... И пусть она ошибается. Ведь когда тебе плохо, она единственная, кто даже если не поймет, то всегда просто обнимет и станет хоть чуть-чуть, но легче. Даже когда задыхаешься от боли и отчаянья, от этой молчаливой подружки удается сделать сначала один, вдох а затем второй и третий. И ты начинаешь дышать, пусть не так как раньше, пусть сердце бьется вхолостую и пусть кислород не приносит облегчения. Ты смотришь в родные глаза, которые подарили тебе жизнь и даешь обещание дышать хотя бы ради нее, ведь для себя уже не хочется... Ведь когда тебя вышвыривает из своей жизни человек, который был смыслом твоей, жизнь кажется бессмысленной. И в отчаянье ты начинаешь искать этот самый смысл, хоть маленькую ниточку, за которую можно было бы ухватиться и не упасть в пропасть. А иногда так хочется... Но приходиться жить ради нее, ради мамы!..Опустив глаза и спрятав них боль, я сел за последнюю парту, привычно достал тетрадь и ручку, и, облокотившись о стол локтями, стал скользить ничего не выражающим взглядом по лицам моих одногруппников. Постепенно аудитория наполнилась, ещё через несколько минут зашел преподаватель. Началась лекция.Я не особо вникал во все эти гносеологические проблемы философии, а просто конспектировал. Вот за что мне нравится учеба - на лекциях ты просто стараешься записывать то, что диктует тебе препод и на размышления не остается времени. Сознание просто погружается во всю эту методологию и диалектику.Но вот прошло четыре часа, и когда голова уже готова лопнуть от всей этой философской херни, занятия на сегодня заканчиваются. Со вздохом облегчения я побросал свои вещи в сумку и направился на выход, остановился у зеркала, расчесался, поправил челку, что бы она лежала так, как надо и только потом вышел на улицу. От резкого перепада температуры я пару минут дрожал, но потом организм привык, и холод, сначала показавшийся весьма ощутимым, на деле явился почти незаметным. Вспомним о своем утреннем желании купить себе котенка, я направился на рынок, где стояла куча бабушек, да и дедушек тоже - с сумками, коробками и различными емкостями, в которых пищали маленькие мохнатые комочки. Побродив около часа и перегладив, перенюхав и перецеловав всех котят, нашедшихся в поле зрения, но так и не найдя того единственного, я хотел уж было вернуться домой, а завтра поехать в питомник. Но вдруг я заметил еще одну, не проверенную мной корзинку. Ее держала молодая девушка чуть старше меня, у нее было усталое выражение лица и, похоже, она уже совсем отчаялась пристроить своего питомца. Я подошел поближе, заглянул в корзинку и задохнулся на мгновение от шока. Из переноски на меня смотрел маленький, совсем крошечный, снежно-белый котенок с абсолютно красными глазами. Альбинос. Он смотрел устало и в этом маленьком бессмысленном взгляде было столько печали и тоски, что я, не задумываясь и не спрашивая разрешения, вытащил его из корзинки и прижал к себе:- Малыш, замерз?Котенок действительно дрожал, то ли от холода (все же зима на улице, пусть и теплая), то ли от страха, я ведь ему совсем чужой... впрочем, как и все здесь.- Это мальчик и ему два месяца, он уже сам кушает, но еще не привит. Только никто его не забирает - боятся все. - со вздохом сказала девушка и погладила котенка на моих руках.- Почему? - удивился я, заглядывая в красные глаза этой прелести.- С ним мороки много, он же глухой. Многие считают, что если альбинос, то значит ущербный, а кому такой нужен?- Мне нужен, - отвечаю я. И говорю уже котенку: - Но ты не ущербный, ты - особенный, и ты пойдешь со мной.- Вы правда берете его? - воскликнула девушка недоверчиво, и по ее лицу расплылась улыбка.- Сколько вы за него хотите?- Пятьдесят рублей. Задаром же нельзя.- Но он же породистый! - я удивился - за то время, что я ходил в поисках кошки, цены мне предлагали самые разные - от пятисот рублей до пяти тысяч.- Да. Это скоттиш фолд, шотландская вислоухая. Но я здесь не для того, что бы заработать на бедном животном, я бы себе его оставила, но папа уперся и говорит, что в него вселился бес и от котенка надо избавится. Я во всю эту чепуху не верю, это просто сбой в ДНК.- Я тоже в такое не верю, а котенок мне очень нравится...Через полтора часа, когда я принес домой котенка и пакет со всякой дребеденью для нового жителя моей квартиры, которую посоветовала мне купить Соня - девушка, у которой я купил котенка. Опустив на пол тихое и абсолютно глухое чудо, я прошел на кухню, вытащил из пакета миску насыщенного голубого цвета и вывалил в нее странное кушанье, называемое кормом для котят. Выглядела эта бурда не очень, но котенок подошел, понюхал и с аппетитом стал это есть. Проголодался, маленький... Как же тебя назвать? Барсик? Банально. Кузя? Ещё хуже.... Перебирая в памяти все имена, которые могли бы подойти новому питомцу я подумал, что если бы он был девочкой, то можно было бы назвать его Метель, но так... А хотя, почему нет?! Мой кот, как хочу, так и называю! Решено, твое имя - Метель!Вытащив все остальные, без сомнения, очень нужные для каждого уважающего себя кота вещи, я плюхнулся на диван и с наслаждением закурил. Вот, теперь у меня есть кот. И я вроде как не один. Тогда почему, сейчас, когда первая самая яркая эйфория от котенка схлынула, мне опять становится хуже и в голову лезут всякие нехорошие вещи? Насколько же надо быть одиноким, чтобы так радоваться глухому котенку, чтобы действительно быть уверенным, что тогда на рынке я, в самом деле, прочел у него во взгляде печаль, тоску и такое же одиночество. Совсем сошел с ума... А может я просто устал так жить... нет, не жить - существовать? Каждый день бороться с желанием прекратить эту бессмысленную борьбу с самим собой. Я ведь не хочу жить. Тогда зачем? Зачем живу, обманываю себя, что смогу? Не смогу, не смогу существовать в этом одиночестве. После того, как был с ним... Невозможно. Наверное, это самое трудное - вернуться к обычной жизни после ослепляющего счастья, после любви остаться одному. Засыпать и просыпаться одному, не чувствовать его поцелуев, знать, что он больше никогда тебя не обнимет, даже не посмотрит в твою сторону. Не вспомнит о твоем существовании, просто продолжит жить дальше, как ни в чем не бывало, когда ты уже не сможешь, не примешь это существование после той жизни. Когда каждая минута приносила невыносимое наслаждение, просто от знания, что ты не один, что у тебя есть любимый человек...Но теперь его нет. Со мной нет. Он, наверное, сейчас дарит счастье кому-то другому и уже другой парень улыбается ему и видит в его глазах целый мир, без которого уже потом просто не сможет жить. Совсем как я. Я просто не хочу жить без него. Не умею. Каждая минута наполнена бессмысленными раздумьями о бесполезности всего, что происходило за последние два года. Уже два года без него, целая вечность... И я так устал, сил больше нет. Кажется, что я просто не переживу еще одну бессонную ночь, еще одно холодное утро и еще один одинокий вечер. Невыносимо хочется хоть чего-нибудь яркого в моей жизни. Пусть это даже будет моя кровь на полу.Закурив еще одну сигарету, я посмотрел в окно, за которым уже давно ночь. Встал. Включил свет. Глянул на часы. Внезапно приняв решение, стянул свитер и отправился к ванной, на ходу расстегивая джинсы. После бодрящего душа уложил волосы, надел черные джинсы в обтяжку и такую же рубашку. И, схватив ключи и на ходу накидывая пиджак, вышел из квартиры. Привычным движением завел машину и вдавил в пол педаль газа. Хватит! Я устал так существовать. Надо попытаться начать все с начала...Подойдя к своему любимому клубу для секс-меньшинств, я на секунду остановился, вдыхая холодный зимний воздух и решительно вошел внутрь, кивнув знакомому охраннику. Раньше, два года назад, мы с друзьями часто тут отрывались. Но потом... Сначала больница, затем курс реабилитации - первые месяцы я вообще ни на что не реагировал, потом научился притворяться, что все нормально. Но вновь стать нормальным так и не смог. И не хотел. Не хотел видеть сочувствующие взгляды друзей и вспоминать, как когда-то мы все вместе сидели в этом клубе с ним. Тем более, что от того, что мы расстались, они не перестали с ним общаться.Зайдя внутрь, я привычно погрузился в знакомую атмосферу этого места. Негромкая музыка, приглушенный свет, парочки, да и трио тоже, совершенно не стесняющиеся своих чувств парни, зажигающие под музыку. Я подошел к барной стойке и кивнул бармену:- Мне как обычно.Денис потрясенно поднял голову и уставился на меня широко распахнутыми подведенными глазами:- Макс?! Ты?- Я. Скучал?Я открыто и грустно улыбнулся брюнету, с которым был знаком уже года четыре, но после разрыва с Сашей перестал приходить в этот клуб. В последний раз мы виделись около трех месяцев назад, столкнувшись в супермаркете. Оба не знали, что сказать...- Скучал… - потрясенно выдохнул он, - Макс…Перегнувшись через стойку, он крепко обнял меня и прошептал:- Только попробуй опять исчезнуть. Так выебу, что неделю потом сидеть не сможешь.- Ты только обещаешь. - рассмеялся я, вдыхая знакомый лавандовый запах его одеколона. Как же мне этого не хватало....Денис немного отодвинулся и внимательно посмотрел мне в глаза:- Что ты с собой сделал, Макс? - он провел кончиками пальцев по татуировке воздушного дракона, начинающегося возле правой брови и спускающегося по виску на щеку, близ кромки волос. Да, когда я ушел, а затем попал в больницу, всего этого не было. Была только одна сережка в ухе. А сейчас...- Я просто учился жить заново, - прошептал я, убирая его руку. Так непривычно, тело уже забыло, что значит чувствовать чужие прикосновения. Там, где он коснулся меня, кожу слегка покалывало, это было приятно. Но я просто отвык.Денис на секунду опустил глаза, а затем снова обнял меня. Я не стал отодвигаться, было так хорошо вспомнить прошлое - время, когда я был счастлив. Я просто обнял его в ответ.

- Я рад, что ты вернулся. - Я промолчал. Не знаю, что будет дальше и зачем я пришел сюда сегодня... Он заметил мое молчание. - Ты ведь вернулся?!

- Не знаю, - честно ответил я.

- Все будет хорошо. Ты забудешь его, - раздался знакомый голос сзади. Я разомкнул руки Дениса и обернулся. Там стоял Тима - высокий худой парень, когда-то мы терпеть друг друга не могли. Он говорил мне, что я совершаю ошибку, встречаясь с Сашей. Но я не слушал. Позже я узнал, что он Сашин бывший и подумал, что Тима просто ревнует, но сейчас...- А ты забыл? - спросил я. На что Тима ответил:- Да. И теперь счастлив. Чего желаю и тебе.С этими словами он развернулся и крылся в толпе танцующих.Мне бы так хотелось, чтобы его слова сбылись, но этого не будет. Я просто не могу жить, как раньше. Я вообще не могу жить...